– Ты должен остаться здесь, – попыталась настоять она, но, когда открыла дверь, маленькая собачонка пулей вылетела из дома и помчалась по палой листве к ее видавшему виду пикапу. Оливия заперла дверь и, взглянув на нее через плечо, побежала к подъездной дорожке, где у кабины ее машины скулил и прыгал пес. – Что ж, залезай. – Она открыла дверцу, и Хайри С проворно забрался внутрь. Он занял свое любимое место на пассажирском сиденье, положив крошечные лапы на приборную панель, и высунул язык, тяжело дыша. – Это не увеселительная поездка, – сказала Оливия, давая задний ход. Свет фар освещал фасад ее маленького жилища. В тени возле входа никаких незнакомцев она не увидела, никто ее не поджидал. Может быть, снова разыгралось живое воображение.
Наверняка так и есть.
Но все же ее сердце бешено колотилось.
Она включила передачу своего старого "Форда". Пикап с грохотом рванулся вперед, в воздух взметнулся гравий. Дорожка была длинной и, извиваясь, шла через насаждения кипарисов и пальметто, затем после маленького моста выходила на главную дорогу.
Новый Орлеан находился в двадцати минутах езды. Она выжала предельную скорость. Но она не хотела иметь дело с каким-либо другим полицейским, другим детективом. Нет. Ей нужен Бенц. Сейчас еще слишком рано, и его еще нет на службе. Но она подождет. Столько, сколько потребуется.
Когда дорога повернула на юг, она заметила проблеск света, который вырос в слабое зарево на горизонте, оранжевую дымку, которая была видна через густые кипарисовые рощи, и вечнозеленый дуб.
Внутри у нее все сжалось.
Тот самый пожар.
О господи.
Пожарные и полиция еще не знали, что где-то в этом аду находится тело женщины; женщины из ее видения.
Глава 3
– Ox-ox-ox. – Тон Рубена Монтойи выражал полнейшую обреченность.
Бенц оторвал взгляд от бумаг, когда Монтойя в своей неизменной черной кожаной куртке и черных джинсах проскользнул через открытую дверь в его кабинет с двумя бумажными стаканчиками кофе.
Протянув Бенцу один из стаканчиков, он прислонился бедром к картотеке. Затем через неприкрытую дверь посмотрел в сторону лестницы, находящейся в дальнем конце лабиринта кабинок и столов во внешнем офисе.
– Что? – спросил Рик, сидящий за столом, заваленным горой бумаг, которая, казалось, никогда не уменьшается. В Новом Орлеане был высокий уровень преступности.
– Проблема.
– Проблемы есть всегда.
– Нет, ты не понимаешь, к нам опять пожаловала местная чокнутая.
– Опять? – повторил Бенц и, посмотрев на дверь, увидел объект интереса Монтойи, изящную женщину небольшого роста с растрепанными золотистыми кудрями и гладкой кожей. Одета она была в полинявшие джинсы и поношенный свитер с символикой "Святых Нового Орлеана". С уверенным видом она направлялась прямо к кабинету Бенца.
– Она была у Бринкмана, утверждала, что является медиумом и видит убийства раньше, чем они происходят на самом деле, – объяснил Монтойя.
– И что говорит Бринкман?
– То же, что и всегда: "Чушь собачья". Он не верит во все эти россказни.
В этот момент Оливия влетела в кабинет. Щеки у нее раскраснелись, а острый подбородок был напряжен и, как показалось Бенцу, выражал полнейшую решимость. Ее глаза цвета чистого солодового виски впились в него.
– Детектив Бенц? – спросила она, даже не посмотрев на Монтойю.
– Да, я Бенц.
– Отлично. Мне нужно с вами поговорить.
К этому времени Бенц уже наполовину встал. Затем махнул рукой в сторону Монтойи.
– А это детектив Рубен Монтойя, мой напарник.
– Рубен Д. Монтойя. Меня обычно называют Диего, – добавил он.
Бенц поднял бровь. Диего. С каких это пор? А... с того момента, как в кабинет вошла красивая женщина. Монтойя, может, и говорил о ней как о чокнутой, но интересовался ею. А как же иначе – это был его modus operandi всякий раз, когда рядом появлялась привлекательная особа. Состояние ее ума, очевидно, не имело ни малейшего значения. И он, по-видимому, совершенно забыл о своем вчерашнем заявлении, что встречается только с одной женщиной. Монтойя просто не мог пропустить ни одной красотки.
Оливия едва удостоила Монтойю взглядом, в то время как Бенц протянул ей руку.
– Я читала о вас в "Тайме", – сказала она.
Прекрасно. Еще одна горожанка, которая думала, что он настоящий герой. К ее чести, она смотрела прямо на Бенца и не обращала ни малейшего внимания на заигрывания Монтойи. Она пожала ему руку. Хватка у нее была на удивление сильной.
– Нельзя верить всему, что читаешь.
– Уверяю вас, я и не верю.
Жестом он пригласил ее сесть.
– Итак, о чем вы хотели поговорить со мной?
– Об убийстве.
По крайней мере, она не ходила вокруг да около. Он вытащил блокнот из-под стопки наполовину законченных рапортов.
– Кого?
– Женщины. – Она плюхнулась на стул, и он заметил темные круги у нее под глазами, маленькие морщинки в уголках рта. С ее появлением в кабинете слабо запахло жасмином. – Я не знаю. Он называл ее Сесилия, но она сказала, что ее зовут по-другому... она так и не сообщила ему свое настоящее имя.
– Не сообщила кому?
– Убийце, – ответила женщина, смотря на него так, словно он был тупым как пробка.
– Минутку. Давайте начнем сначала, – сказал он. – Вы видели, как убивали женщину, верно? Вы были там? – спросил он.
Она помедлила с ответом.
– Нет.
– Нет?
– Но я это видела.
Замечательно. Хорошее начало дня. Бенц щелкнул ручкой.
– Где произошло убийство, мисс...
– Бенчет. Меня зовут Оливия Бенчет. Я не знаю, где это случилось... но я видела женщину лет двадцати пяти, ее убивали. – Оливия побледнела и тяжело сглотнула. – У... у нее светлые волосы, доходящие до плеч, голубые глаза, несколько веснушек и... лицо, напоминающее по форме сердечко. Она худая, но не тощая... в... хорошей форме, словно она занималась физическими упражнениями или... о, боже. – Оливия закрыла глаза, судорожно вдохнула, затем медленно выдохнула. Мгновение спустя она открыла глаза и, казалось, стала спокойнее. Запах жасмина снова стал дразнить его ноздри.
– Так, так, секундочку. Давайте уточним. Вы слышали, как он произносит имя женщины, и вы видели, как он ее убивает, но вас там не было? – Черт. Губы Монтойи, который предсказывал нечто подобное, начали растягиваться в широкой улыбке Чеширского кота, словно говоря, что он так и знал.
– Да.
– Это было записано на пленке?
– Нет, – ответила она, затем быстро добавила: – Наверное, мне нужно кое-что объяснить.
Хорошенькое начало. Она наклонилась вперед и потом, словно пытаясь что-то схватить, она разжала и сжала пальцы на руках. Ну вот, – подумал Бенц. – Вроде бы ясно, что всё это глупости, но она будет пытаться убедить нас, что эта шокирующая история чистая правда. Вне всякого сомнения, как и говорил Монтойя, она была самой настоящей чокнутой.
– Я могу видеть некоторые события незадолго до того, как они случаются. Они всплывают у меня в сознании несмотря на то, что меня там нет. Я знаю, это кажется странным, даже каким-то безумием, но это правда.
– Вы телепатка. – Или скорее психопатка.
– Не знаю, можно ли меня так назвать. Мне кажется, что я в некоторой степени обладаю экстрасенсорным восприятием.
– В некоторой степени?
– Оно появляется и исчезает. Этой ночью, когда я спала, все казалось очень реальным. Я имею в виду, я была там.
Черт возьми, все лучше и лучше. Она, оказывается, спала. Отлично.
– Значит, вы спали.
– Это был не просто сон.
– И что, все ваши сны сбываются?
– Нет. Конечно, нет! – Она взмахнула руками. – Я уже говорила вам, я понимаю, что это кажется безумием, но просто выслушайте меня, ладно? И, пожалуйста, не принимайте поспешных решений. Говорю вам, эти "сны", если хотите их так назвать, другие. Я не могу этого объяснить. Они выходят за пределы реального. И сюрреалистического.
Я в этом и не сомневаюсь. Внимательно глядя на нее, Бенц потер шею. Она говорила с такой убежденностью. Она не лгала и до последнего слова верила во все, что ему рассказывала.
– Я проснулась и все еще чувствовала запах дыма, ощущала жар, слышала ее крики о помощи. Я имею в виду, я была там. Не физически, а...
– Духовно? – предположил он.
Монтойя тоже решил поучаствовать.
– Ментально. Или телепатически.
– Можете объяснять это как угодно, – произнесла Оливия, начиная сердиться.
– Я никак не могу.
– Знаю. И я не могу, – призналась она. Потому что это необъяснимо.
– Я знаю... В смысле, я понимаю, что вы привыкли работать с фактами. Неопровержимыми голыми фактами. Я не виню вас, но ведь вы наверняка работали с медиумами или людьми, которые обладают иным уровнем чувствительности или психических возможностей. Я читала о полицейских департаментах, использующих медиумов для раскрытия особо трудных дел.
– В таких случаях как раз имеются неопровержимые факты, – сказал он ей. – Чей-нибудь труп или заявление о пропаже. Но подобные методы применяют, лишь испробовав все традиционные.
– В данном случае пока ничего традиционного нет.
– Аминь, – сказал Монтойя, и она бросила острый взгляд через плечо.
– Моя бабушка обладала тем же самым даром, но к моей маме он не перешел. – Ее губы изогнулись в кривую самоуничижительную улыбку. – Повезло мне, – сказала она. На ее гладком лбу внезапно появились морщины, брови сдвинулись, и она словно в изнеможении откинулась на спинку стула.
– Это генетическое?