- Мой босс так не считает. Он думает, что все это очень смешно. В конце пьесы Мэри-Джейн оставляет свою работу и отправляется жить в город. Снимает комнату в доме, в котором, как оказывается, живет Фрэнк, но хотя они там неожиданно встречаются снова, они проходят мимо друг друга на лестнице, как чужие.
- Ты хочешь сказать, что конец несчастливый?
- Да. И поэтому я думаю, что его ждет провал. Вся движущая пружина у этой пьесы неправильна.
- Не понимаю этого, - сказала Марти. - Он был таким многообещающим вначале. Эти его чудные комедии, а потом эта серьезная пьеса - "В тисках"… Помнишь?
- Как я могу забыть? Отец говорил, что это лучшая пьеса, в которой он когда-либо играл. - Энн вздохнула. - Не могу понять, что случилось с Моллинсоном с тех пор. Он как будто потерял себя.
- Если он не выйдет из кризиса, то совершенно разорится! Еще одна пьеса вроде последней - и на него просто никто не пойдет.
Энн подошла к окну и остановилась, упершись невидящим взглядом в закопченную кирпичную стену напротив. Глаза ее машинально скользили по серой мостовой, тротуарам, движущемуся мимо потоку людей.
- Обидно будет, если он снова потерпит неудачу, - тихо промолвила она. - Мне не хочется сочувствовать ему после того, как он обошелся с Розали, но ничего не могу с собой поделать. - Она повернулась от окна лицом к комнате. - Кстати, мама считает, что я живу у тебя.
Марти поежилась:
- Если откровенно, то я должна была заставить тебя сдержать слово и отправить домой. Ты ведь сказала, что поедешь, если не получишь роли.
- Но я играю роль!
- Это не то, что я имела в виду.
- Знаю, но ты меня не переубедишь. Я решила, что дам Моллинсону попробовать собственного снадобья, и сделаю это.
- Он слишком большой циник, чтобы ты смогла его поймать.
- Случались и более странные вещи, - живо проговорила Энн и, наклонившись, поцеловала морщинистую щеку. - Марти, обо мне не беспокойся. Если что-то пойдет наперекосяк, я бегом прибегу к тебе.
Весь июль Пол Моллинсон работал над своей пьесой, а в первую пятницу августа уехал из города, забрав с собой законченную рукопись.
Энн решила не ехать на выходные домой. Так приятно было субботним утром поваляться в постели, зная, что впереди два дня, полностью ей принадлежащие. Днем она побродила по Хэмпстеду, по его узким холмистым улочкам, отходящим от главной дороги, разглядывая высокие дома эпохи Регентства, с их нарядными парадными дверьми. Фасады и окна были в избытке украшены узорными железными решетками и перилами, из-за которых на нее загадочно смотрели важные ленивые кошки.
Конечно, Лондон мог похвастаться многими красотами, но одинокому человеку в нем было неуютно. Единственный раз, когда с ней заговорили, был в баре "Эспрессо": к ней обратился один из тех артистических типов, о которых с таким презрением отзывалась Смизи. Впрочем, его предложение было не из тех, которые улучшают настроение.
В воскресенье вечером она сходила на концерт в Кенвуд-Хауз и послушала камерную музыку. Звуки музыки в элегантном зале унесли ее в прошлое, в ту эпоху, когда красота и изящество значили гораздо больше, чем хватка и коммерческий успех. Возвращаясь в сумерках домой, она размышляла о ситуации, в которой оказалась с Моллинсоном: права ли она, решив стать судьей его поступкам. Сейчас век деятельных и расчетливых людей: если для достижения нужного результата ему нужно было изучить и выставить на всеобщее обозрение девушку вроде Розали Дональдс, кто такая Энн, чтобы обвинять его? Она заснула, так и не найдя ответа на этот вопрос, но и во сне ей не было покоя.
В понедельник утром Пол еще не вернулся, и она в ожидании прошла в сад. Вдоль дорожек цвели цветы, и яркие головки петуний раздвигали траву лужайки.
Сад был обращен к югу и жадно ловил солнце. Выцветшие кирпичные стены защищали его от взглядов прохожих, а жужжание пчел, перелетающих между кустами лаванды, почти заглушали отдаленный шум транспорта. Она села на траву и опустила лицо, поближе к цветам, их запах заполнил ее. Двенадцать часов, а Пола все не было. Тогда она вытянулась на траве во весь рост и закрыла глаза.
Войдя в гостиную, Пол Моллинсон раздраженно огляделся в поисках секретарши. Комната была пуста, и он, буркнув себе под нос нечто малоприятное, прошел к письменному столу. Полуобернувшись, чтобы взять сигарету, он увидел краем глаза через французское окно на лужайке голубое пятно и вышел в сад посмотреть, что там такое. Ботинки на резиновой подошве бесшумно ступали по плиткам дорожки, и он успел пройти несколько ярдов, прежде чем понял, что это мисс Лестер. Она лежала на траве и спала, положив руку под голову. Он подошел поближе и наклонился к ней. Пожалуй, это была единственная возможность как следует рассмотреть эту девушку, таким странным образом вошедшую в его жизнь. С закрытыми глазами она казалась моложе и не такой бойкой, и выражение лица было мягче, не надменное, как он уже привык видеть. Одна стройная нога была поджата. Бретелька платья соскользнула с плеча, нескромно открыв загорелую шею и нежный изгиб груди.
Когда он стал над ней, разглядывая, он заслонил солнце. Энн зашевелилась, открыла глаза и посмотрела прямо ему в лицо.
Она покраснела от его напряженного взгляда и, быстро поправив бретельку, вскочила на ноги, стараясь одновременно пригладить растрепавшиеся волосы.
- Вы делаете так только хуже, - с юмором заметил он. - И еще в них полно травинок.
Протянув руку, он вытащил из ее волос несколько стебельков.
- Зеленое с золотом - очень приятное сочетание.
Энн шагнула в сторону.
- Я ждала вас все утро.
- Меня задержали. Если бы я знал заранее, я сказал бы, что вы сегодня свободны.
- Еще есть время после полудня.
- Я сегодня работать не буду.
Они двинулись к дому, и Энн остановилась, увидев, что в гостиной сидит какая-то женщина.
Пол Моллинсон прошел в комнату впереди нее.
- Ты быстро справилась, Сирина.
- Я только попудрилась, дорогой. У тебя там все приготовлено для гостей-женщин. - Голос был легким и приятным. Он чем-то напоминал голос Энн, но на этом сходство кончалось.
- Энн, это Сирина Браун. Возможно, вы видели ее в новой пьесе в Олдвиче?
- Она должна быть очень ярой театралкой, чтобы увидеть ее, - протянула Сирина, а ее большие голубые глаза при этом внимательно оценивали Энн. - Так вы и есть та новая секретарша, о которой мне рассказывал Пол? Та, которая помогает ему с пьесой?
Энн покраснела:
- Я не уверена, что это так называется.
Сирина Браун рассмеялась:
- Я просто стараюсь быть тактичной, дорогуша. Пол говорил об этом не совсем в таких выражениях. Но должна заметить, вы резко отличаетесь от мисс Финк. - Актриса обернулась к Полу: - Я всегда говорила, что тебе надо избавиться от этого дракона, правда?
- Я не избавился от нее, - возразил Пол. - Она попала в больницу с аппендицитом.
Сирина сделала гримасу:
- Ты хочешь сказать, что я снова увижу ее.
- Если к тому времени мы еще будем друзьями.
- Как ты ужасно говоришь!
- Можно ли меня в этом винить? - Голос Пола звучал резко, почти грубо, и Энн почувствовала себя неловко, как будто она подслушала что-то очень личное.
- На ленч мне оставить вас, мистер Моллинсон? - в растерянности спросила Энн.
- Разумеется, нет. Смизи накрыла на всех в столовой.
- Тогда пойдем и поедим, - заторопила Сирина, - я умираю с голоду.
Актриса поднялась на ноги, и Энн увидела, что она очень маленького роста, едва ли больше пяти футов. Все в ней было миниатюрным: нежное овальное личико, капризно изогнутые пухлые губки, вздернутый носик, изящная фигурка танагрской статуэтки и ладные руки с длинными пальцами и продолговатыми ногтями. Она напоминала миниатюрную, дорогую безделушку. Даже ее волосы воскрешали в памяти пасторали позапрошлого века: они были бледно-рыжими, редкого, прелестного оттенка. Длинные и прямые, они падали ей на плечи, выдавая продуманность имиджа.
"Как Алиса в Стране чудес, - подумала Энн, следуя за ней в столовую. - Она знает об этом и умело разыгрывает эту роль".
Ленч не очень удался, потому что Сирина целиком завладела разговором, обсуждая театральные сплетни и людей, которых она с Полом встретила во время уикэнда. Все эти имена людей, которых она знала или о которых слышала, так напомнили об отце, что она с трудом удерживалась, чтобы не вмешаться в разговор.
Вошла Смизи, неся на подносе кофе, и Энн поднялась, чтобы взять его из ее рук.
- Может быть, попьем его в саду? - спросила Сирина. - Тогда мы не помешаем мисс Лестер работать.
Пол поднялся из-за стола.
- Прекрасная мысль. Энн, пьеса на письменном столе. Я там внес кое-какие изменения. - Он взял у нее поднос. - Когда кончите печатать, можете быть свободны - работу продолжим завтра.
Он прошел в сад, и Энн наблюдала, как он поставил поднос на маленький столик около розовой беседки. Сирина изящно свернулась в уголке садового диванчика, а он разлил кофе и, подав ей чашку, присел около нее.
- Значит, она опять вернулась, - пробормотала, убирая со стола, Смизи. - Интересно, сколько это продлится теперь?
Энн удивленно посмотрела на нее:
- А она что, старая подружка мистера Моллинсона?
- Можно сказать и так. - Смизи выкатила сервировочный столик из комнаты.
Энн стряхнула крошки со стола и, взяв с него салфетки, последовала за ней на кухню.
- Она очень красивая. Как вам кажется?
- Если вам нравится такой тип, - фыркнула Смизи. - Я сама маленькая и люблю высоких, как вы. Вот вы, если мне позволяется заметить, вы красивая. Вы свободно могли бы стать манекенщицей.