Через неделю родители Констанции Шелтон погибли, утонули во время разлива Саскачевана после грозы. Нашли их только через несколько дней, опознали по одежде. Места там были дикие…
Конни пошла в школу круглой сиротой. Ее жалели тайно и явно, старались не загружать уроками, ждали от нее слез, истерик - но она была спокойна. О том, как разрывалось на части ее сердечко, не знал никто, даже бабушка. Конни приучила себя скрывать чувства, особенно сильные. Она уже тогда неплохо разбиралась в психологии и знала, что именно в такие минуты человек особенно уязвим, а ей нельзя было быть уязвимой. Теперь она отвечала за себя. И за бабушку, хотя та была уверена в обратном.
Бабушка Пейдж умерла три года назад. Она успела порадоваться за внучку, поступившую в университет Торонто, успела узнать, что та считается лучшей студенткой факультета и у нее самый лучший научный руководитель. Вот только узнать, как беззаветно и нежно любила ее эта самая внучка, не успела. Конни не привыкла говорить, а по ее виду догадаться о таких вещах было нельзя. Соседки рассказали ей после похорон, что бабушка Пейдж очень расстраивалась и корила себя за то, что не смогла сделать внучку счастливой, что Конни ее не любит… Соседки почти не скрывали осуждения, поджимали губы и неодобрительно смотрели на худую очкастую девицу с тонкими, вечно поджатыми губами и слишком тугим конским хвостом на голове. Конни не могла дождаться, когда они уйдут.
В тот вечер после похорон бабушки, три года назад и впервые за всю свою жизнь, Констанция Шелтон наплакалась всласть. В тот вечер все ее родные наконец-то услышали, что она их любит и всегда любила, что тоскует без них и просит у них прощения. Они были на небесах, так что наверняка все слышали. В этом ярая материалистка Констанция почему-то не сомневалась.
С тех пор она не плакала. Домой не ездила. О чувствах велела себе забыть раз и навсегда. Да и не осталось на земле людей, к которым она могла бы испытывать чувства.
Констанция очнулась, потому что ее весьма чувствительно тряхнули за плечо. Рокси улыбалась, Жозеф стоял с видом смертельно уставшего полководца, только что закончившего завоевание мира. Констанция смущенно потянулась за очками.
- Я заснула, простите меня…
- Не извиняйтесь. Это комплимент мне. Значит, мои руки не несли отрицательной энергии. Впрочем, это и так видно. Вуаля, богиня.
- Конни, отпад…
- Да ну вас!
Она подошла к зеркалу, поправила очки. Только этот жест и помог понять, что отражается в зеркале именно она, Констанция Шелтон.
Это был высший пилотаж. Даже Констанции стало ясно. Ничего, ровным счетом ничего не изменилось у нее на голове. На первый взгляд.
Длина осталась прежней, чуть ниже плеч. Цвет - русый, как и было. И все же девушку нельзя было узнать.
Исчез тугой хвост, и гладкая головка Конни осталась в прошлом. Каскад нежных, пушистых локонов медово-русого цвета ниспадал на плечи. Из-под задорной неровной челки изумленно смотрели голубые глаза. Жозеф высветлил некоторые пряди от золотистого до почти белого оттенка, и, смешавшись с общей массой волос, они прибавили ей объема и цвета. Филировочные ножницы помогли создать каскад локонов, а вились они от природы, просто раньше их намертво стягивала канцелярская резинка.
Констанция хотела что-то сказать, но из горла вырвался только слабый писк. Она поднесла руки к новой прическе, машинально собираясь заправить непослушные кудри за уши, но эти самые новые руки новой Констанции Шелтон, аккуратные, с ухоженными блестящими ноготками, покрашенными нежно-коралловым лаком, всего лишь взбили пышную гриву абсолютно новым, незнакомым ей самой жестом. Волосы были мягкими и теплыми. В них хотелось запустить пальцы. Их хотелось перебирать, гладить, ловить в их сеть золотые солнечные лучи… Шум прибоя грохотал в ушах Констанции все громче, она отступила на шаг и схватилась за плечо Жозефа, чтобы не упасть. Плечо пожилого мальчика оказалось на удивление сильным и мускулистым.
- Лучшая награда мастеру - когда клиент теряет сознание от своей красоты. Леди, придя ко мне, вы были прелестны. Теперь вы - несравненны!
Рокси расцеловалась с Жозефом, Констанция пролепетала "Спасибо, до свидания", и они вышли на свет Божий. Странно, по подсчетам Констанции прошла целая вечность, однако на улице все еще светило весеннее солнце, и до вечера было далеко.
Неутомимая Рокси заявила, что после такого потрясения необходимо плотно, но щадяще пообедать и отправиться домой спать, так что теперь они едут в ресторан. Констанция робко осведомилась:
- В "Макдональдс"?
- Забудь о забегаловках. Мы едем в "Плазу". Или в "Индокитай".
- Это слишком шикарно. Мы же… я не одета для ресторана. Надо заехать домой.
- И нацепить этот шерстяной кошмар? Нет, милая, новая жизнь - это новая жизнь. Мы едем в бутик.
- Какой еще бутик?!
- Не волнуйся, это самый дешевый бутик Торонто, а возможно, и всей Канады. Там у меня работает одна девица, мы с ней в школе вместе учились. Все равно тебе нужно что-то шикарное.
- Не нужно мне…
- Ох, чуть не забыла! Окулист!
- Рокси, я…
- За мной.
Констанция, окончательно утратившая чувство реальности, покорно двинулась к машине.
Окулист не был врачом. Окулист был симпатичной пухленькой женщиной, которая приняла их в крохотном магазинчике, пригласила присесть, а потом раскрыла перед Констанцией глянцевый журнал с образцами. Голубая мечта Роксаны Жилье. Линзы вместо очков. Конни мрачно покачала головой.
- Не представляю, как их можно носить. Соринка в глазу меньше в сто раз, но от нее текут слезы и…
- Наши линзы, строго говоря, не наши, а японские. Технологии нового века. Абсолютно натуральные материалы плюс полная гипоаллергенность. Какой у вас минус?
- Минус два и минус три. Очень неудобно, я знаю…
- Это в очках неудобно, мисс Шелтон. Линзы вы можете подобрать абсолютно любые. Даже если на одном глазу минус, а на другом плюс. Осталось выбрать цвет.
В следующие несколько минут ошарашенная Констанция узнала, что цвет глаз отныне не может являться неизменным отличительным признаком конкретного человека. Миссис Престон продемонстрировала ей фиолетовые, зеленые, ярко-синие, черные и золотистые "глаза", после чего Рокси хищно уставилась на синий вариант, а Конни робко попросила:
- Нельзя ли оставить мой естественный цвет?
- Разумеется! Тем более, что он у вас очень привлекательный. Чистая небесная голубизна.
Вскоре девушки покидали гостеприимный салон. Констанция чувствовала себя очень непривычно. Впервые нос не оттягивала тяжелая оправа и мир не был ограничен стеклами с диоптриями, а видела она все прекрасно. Пожалуй, даже лучше, чем в очках. Зелень была намного зеленее, лица людей приветливее, а длинноногий парень, проезжавший мимо на роликовых коньках, подмигнул Констанции, отчего она чуть не растянулась на ступеньках.
Закончился поход за красотой в бутике, где Рокси и ее бывшая одноклассница взяли все в свои руки и облачили Конни в простое, но легкое и элегантное платье бледно-зеленого цвета и темно-зеленый кардиган из ангорской шерсти. Каблуки она не носила никогда в жизни, и при взгляде на высоченные шпильки кремовых туфель с острыми носами подумала, что наверняка и шагу не сможет сделать, однако туфли оказались на редкость удобными. Подруга Рокси сокрушенно вздохнула.
- Жаль, низковат каблук. Всего семь сантиметров. Тебе идет эта модель, хотя к твоим шикарным лодыжкам подошли бы каблуки повыше.
Констанция всю дорогу до машины решала для себя, было ли все это сказано в шутку или серьезно, но потом неожиданная мысль заставила ее спохватиться.
- Рокси! Это же все стоило уйму денег! Откуда у тебя…
- Деточка, уймись. В косметическом салоне у меня открытый счет, а про бутик я тебе говорила.
- Я тебе верну…
- Разумеется, вернешь. Линзы - мой подарок. Считай, что я настояла на них из чистого эгоизма. За остальное рассчитаемся после твоего триумфального возвращения с Багам.
Конни молчала всю дорогу до ресторана, а уже за обедом задала вопрос, который мучил ее некоторое время.
- Рокси, этот Жозеф, он действительно…
- Шикарный мастер. Я его подцепила случайно, Мими Роджерс посоветовала. Он волшебник, правда?
- Я не об этом. Он… У него глаза накрашены!
- Ну да. Он же гей.
- Ты так спокойно об этом говоришь…
- Конни, на дворе двадцатый век! Подобные штучки давно уже никого не пугают и не шокируют. Жозеф классный парень, к тому же никогда не полезет к тебе с непристойными предложениями. Что ты имеешь против геев?
- Да ничего, просто непривычно…
- Милая моя, да на свете полно куда более неприятных мужских увлечений. Вот, скажем, хоккей. Они же могут говорить о нем часами! Сутками. Срываться и ехать на матч, бросив тебя одну с мытой шеей. Обсуждать итоги жеребьевки во время секса…
- Рокси!
- Да, было у меня такое! Нет, по сравнению с хоккеем Жозеф просто душка.
Констанция молчала, собираясь с мыслями. Потом медленно произнесла, не глядя Рокси в глаза:
- Рокси, а как ты узнала… когда… ну то есть… про отношения полов!
- Блеск! Как у тебя это получается, Конни?
- Не смейся. Я в жизни ни с кем не разговаривала на такие темы.
- М-да, понимаю. Видишь ли, мне было несколько проще. Мы с мамой всегда были скорее подружками, чем просто матерью и дочерью. К тому же она француженка, настоящая, не канадская. Франция - родина любви, сама понимаешь.
Конни серьезно и доверчиво посмотрела на подругу.
- Не понимаю, Рокси. Я вдруг поняла, что ничего не понимаю и не знаю.
- Так уж и ничего? Ты же знаешь, откуда берутся дети и все такое?