- Насколько вижу,- начал он,- ваша фирма не имеет опытного руководителя, который мог бы должным образом вести дела. Посоветовал бы вам, хоть и очень неохотно, так как наш банк является одним из ваших главнейших кредиторов,- поручить решение этого вопроса вашим кредиторам.
При этих словах Гарвей поднялся.
- К этому прибегну лишь в самом крайнем случае.
- Мы отлично понимаем вас, мистер Гаррард, но ведь никто не станет обвинять лично вас в допущенных фирмой ошибках.
- Я противлюсь этому вовсе не из личных мотивов,- сказал Гарвей и попрощался.
На Олвод Бродд-стрит он в нерешительности остановился перед небольшой металлической доской, на которой значилось имя Герберта Фардаля. Банк. Наконец он вошел. На войне ему гораздо легче было вести своих солдат под градом пуль. Тем не менее обычным голосом попросил доложить о себе мистеру Фардалю и со сдержанной вежливостью ответил на чрезмерную любезность встретившего его банкира.
- Страшно рад вас видеть,- сказал Фардаль, втайне польщенный этим визитом.- Пожалуйста, сигару. Ах, я забыл, вы курите только папиросы. Вот - самые лучшие от Бенсон и Хэджа. Когда вы вернулись?
- Только третьего дня. Фирма срочно вызвала. Мой компаньон внезапно умер.
- Боже, забыл, что вы имеете какое-то отношение к делам. Ваш торговый дом - один из самых лучших в Сити. И не подозревал, что вы являетесь одним из совладельцев.
- Теперь единственный владелец фирмы. Откровенно говоря, пришел к вам по делу.
Мистер Фардаль откинулся на спинку кресла и расхохотался. Он был высокого роста и неуклюжего сложения. Лицо было цвета сыра, глаза темные, пронзительные, энергичный, но неприятный рот. Он был одет слишком изысканно, и его манеры были чересчур любезны, чтобы казаться естественными.
- Великолепно! - вскричал он.- Вы, модный герой Ривьеры, во главе кожевенной фирмы! Чудесно! Но доходы вам пригодятся, если намерены провести еще несколько сезонов так, как последний. В Каннах из вас выкачали немало денег, неправда ли?
- Я потерял колоссальную сумму.
- Ну что ж, зато в поло вам никогда еще так не везло,- прибавил Фардаль утешающим тоном.- Будь вы тремя, четырьмя годами моложе, вас приняли бы в английский клуб.
- Я пришел сюда не затем, чтобы говорить о Ривьере и спорте. Уже сказал вам, что хочу поговорить об одном деле.
- Какого черта смыслите вы в делах? - рассмеялся Фардаль.
- Это правда, но я научусь делам. По возвращении нашел, что фирма не имеет руководителя и за последние годы торговля велась без всякой системы и понимания. Я решил взять управление делами в свои руки и по мере возможности привести все в порядок.
- Но вы не состоянии будете оставаться в Бермондси, вы умрете от тоски.
- О тоске сейчас не может быть и речи. Я вынужден остаться в деле. Мне приходится бороться с ужасными затруднениями. Мой покойный партнер потратил все имевшиеся в распоряжении фирмы средства, нам же необходимо достать до завтра 80 000 фунтов, чтобы уплатить по векселям.
Ни разу в жизни не был Фардаль так удивлен. С одной стороны, он, как и все, считал фирму Гаррарда самой богатой в кожевенной отрасли. С другой - ему никогда не приходило в голову ставить Гарвея в какое-либо отношение к фирме. На Ривьере всегда встречал его в обществе высочеств, гордился тем, что человек из такого общества замечает его, и всюду хвастался знакомством с ним.
- Господи! - пробормотал он.
- Я только что говорил с директорами моего банка. Мы должны им уже крупную сумму, и они отказываются увеличить наш открытый счет. Не знаю, как раздобывают деньги в таких случаях, но вспомнил, что вы стоите во главе нескольких финансовых предприятий и в вашем распоряжении всегда имеются значительные капиталы. Поэтому пришел попросить о помощи.
Наконец он произнес эти слова. Его голос звучал совершенно спокойно, и никто не заподозрил бы, чего ему это стоило.
- Невероятно!- воскликнул Фардаль.- Я, право, не знаю, что сказать на это, Гаррард. 80 000 фунтов! Но ведь это же колоссальная сумма!
- Серьезно? Я полагал, что вы еженедельно оперируете гораздо большими суммами.
Но Фардаль уклонился от обсуждения вопроса с этой точки зрения.
- Скажу откровенно, Гаррард, вы меня поразили. Я привык смотреть на вашу фирму как на золотое дно.
- Во времена моего отца и дяди она, несомненно, была золотым дном, но за последние годы управление делами попало в неопытные руки.
- Есть ли у вас какая-нибудь отчетность?
- Да, но она не дает правильного представления о положении дел. В ней значится излишек в 100 000 фунтов, на самом же деле у нас дефицит в 100 000 фунтов.
- Вы откровенны,- заметил Фардаль.
- Никто из моих предков не считал нужным лгать ради своей выгоды. Принимая управление фирмой, хочу пользоваться в будущем их методами.
- От всего сердца желаю успеха. Что же касается меня, иногда даю взаймы известные суммы, но только под какие-нибудь обеспечения. Боюсь, что для вас ничего не могу сделать. Вам следовало бы обратиться к вашему собственному банку.
- Не поручились бы вы за меня моему банку хотя бы, скажем, на половину нужной мне суммы? Я принял бы все ваши условия.
- Нет, мой друг. К вам лично питаю полнейшее доверие, но - простите откровенность - в делах смыслите не больше, чем свинья в апельсинах. Теперь всюду царит кризис. На вашем месте я выплатил бы свою долю и вышел из фирмы. Пусть другие расхлебывают кашу, которую заварили.
- Я и сам немало виноват в случившемся. Каждый год брал 10 000 фунтов, не интересуясь, в состоянии ли фирма покрыть этот расход.
- Этот Эрмитейдж был, вероятно, легкомысленным малым.
- Эрмитейдж умер.
Наступила пауза. Гарвей поднялся.
- Простите, что побеспокоил вас.
- Пожалуйста, друг мой. К сожалению, я сейчас сильно стеснен в средствах, иначе постарался бы как-нибудь помочь. Как поживает ваша супруга?
- Благодарю, отлично.
- Заходите,- сказал Фардаль, провожая его к дверям.- Не стоит волноваться, Гаррард. Поручите все это кассиру - и дело с концом. Уверен, что какой-нибудь выход найдется. Шутка ли - "Гаррард и К°"! Торговый дом, равный по солидности банку Англии! А вы являетесь совладельцем этой фирмы, счастливчик этакий!
"Счастливчик",- подумал Гарвей, подходя к автомобилю.
4
Около пяти часов дня Гаррард вернулся в Бермондси и вошел в кабинет. Греторекс последовал за ним.
- Вы не забыли, сэр, что завтра срок нашим платежам?
- Я ни о чем не забыл. Стараюсь принять меры, чтобы все прошло благополучно.
- Сегодня поступила 1000 фунтов, сэр, и завтра навряд ли будет многим больше.
- Да, кстати, отложите 300 фунтов, которые должен отвезти домой. Я еще останусь здесь.
- Слушаю, сэр. Должен ли кто-нибудь из служащих остаться с вами? Может быть, я сам?
- Принесите главную книгу и газеты. Все могут уйти. Оставьте мне ключ.
- Входная дверь имеет автоматический замок. Вам стоит только открыть ее и сильно прихлопнуть за собой. Дежурный явится сюда только в полночь.
Греторекс исчез на несколько минут. Когда вернулся, Гарвей просматривал бумаги и курил. Ему очень хотелось разузнать подробней о планах своего хозяина, но он не решился расспрашивать.
- Я не нужен вам больше, сэр? Думаю, что при просмотре главной книги могут понадобиться мои объяснения. Я бы с удовольствием остался.
- Я должен произвести некоторые расчеты. Все могут уйти, как обычно.
Греторекс неохотно покинул комнату. Больше часа Гарвей просматривал главную книгу, потом погрузился в чтение газет. И лишь через некоторое время после того, как по глубокой тишине, царившей во всем здании, понял, что все служащие ушли, со вздохом отодвинул газеты и поднялся. Без определенной цели вышел из своего кабинета и начал бродить по всему дому, переходя из комнаты в комнату, с одного этажа на другой. Повсюду чувствовалась атмосфера бездеятельности, поразившая его при первом посещении торгового дома. Колоссальные груды кожи лежали неподвижно, конторы казались вымершими. Он вернулся в кабинет, сел в кресло и погрузился в созерцание висевших перед ним портретов.
Когда взгляд остановился на портрете отца, его снова охватили воспоминания. В памяти всплыли наставления, данные отцом при вступлении во владение фирмой. В то время Гаррард только что вернулся из Оксфорда прославившимся спортсменом. В течение года работал под руководством отца в большом торговом доме, не испытывая ни малейшего интереса к делу. Монотонность работы, необходимость встречаться с людьми, стоявшими по развитию гораздо ниже его,- все это было ему не по вкусу. Потом началась война, а вскоре по его возвращении домой умер отец. Он сделался наследником огромного состояния, вложенного в торговый дом "Гаррард и К°". Эрмитейдж, незадолго до того принятый в компаньоны, сказал ему: "Если рассчитываете занять в деле какой-нибудь пост, это увеличит ваш годовой доход приблизительно на 2000 фунтов. Со временем эта сумма увеличится. Но проценты с вашей доли, оставленной в деле вашим отцом, равняются 12 000 фунтов в год".
Приняв решение, он испытал нечто вроде угрызений совести. Он был молод, любил спорт и всякие развлечения. Работа в фирме всегда была ему противна, а пять лет, проведенных на войне, еще более отдалили от дел. Он поручил Эрмитейджу все управление фирмой, распрощался с ним и немедленно окунулся в поток развлечений…
Гаррард глядел на портрет и ему казалось, что замечает в глазах отца выражение упрека и боли. Он отер пот со лба и начал в волнении шагать по комнате.
- Я не оправдал возложенных на меня надежд и даром растратил свою жизнь…