Часы, решающие его судьбу. Судьбу, занесшую дамоклов меч над его головой.
Эмоции переполняли его.
Я не хочу ее беременности. Не хочу, чтобы это было правдой.
Просто пусть все окажется дурным сном.
Господи, да как же такое возможно - нечто столь быстрое, мимолетное, скоротечное, как сексуальное удовольствие, приводит к такому результату? Женщина беременна его ребенком...
Алексеус выключил компьютер и вышел на террасу. Здесь все казалось таким нормальным, таким обычным.
Спокойная лазурь моря, вдали белый парус... Это Янис, он мельком видел его вчера, возвращаясь с виллы после пренеприятнейшего разговора с матерью. Он тогда прервал ее гневную тираду с упреками относительно его выходки на обеде, сказав, что она сама виновата.
Но сейчас не время думать об отношениях с матерью. Теперь ему не до ее интриг.
Горькая ирония судьбы...
Алексеус вновь перевел взгляд на белеющий вдалеке парус. Вероятно, Янис испытывал какое-то извращенное удовлетворение, живя в лодочном сарае, специально им перестроенном. Лодочный сарай находился слева от виллы, а летний домик, - жестокий сигнал нежеланной жене, что муж предпочитает ей другую, молоденькую и хорошенькую, - спроектированный когда-то его отцом для матери Яниса, справа.
Более тридцати лет назад зачатие Яниса изменило жизнь каждого из них навсегда.
Управляемый опытной рукой парусник бороздил море почти на линии горизонта.
Буду ли я стоять здесь через много лет, уже стариком, и смотреть, как мой сын управляет парусником, сын, зачатие которого стало всего лишь досадным недоразумением?
Эта мысль объединяла прошлое и будущее, переплетала связанные друг с другом жизни в судьбу, в фатум. Чудовищность произошедшего с Алексеусом перекликалась с событиями прошлого, и прошлое было все еще здесь, было живым и реальным.
Потому что Янис живой и реальный...
Как и дитя в утробе Кэрри.
Алексеусу вспомнилась прочитанная им когда-то фраза: "Нельзя понять время, пока не станешь родителем. Дети создают время своим существованием - они создают прошлое и будущее".
Тогда он отмахнулся от этой мысли.
Теперь он понял. Ребенок в утробе Кэрри - его будущее, он должен принять его. Будущее, на которое однажды, уже стариком, он станет смотреть и вспоминать этот момент.
Не хочу будущего, хочу прошлое. Мое радостное, без лишних сложностей, полное удовольствий прошлое.
Но оно не вернется. Всё. Если только...
Нет. Об этом нельзя даже думать! Скорей в офис, к компьютеру, к работе, искать забвения.
- Алексеус! - раздался за дверью требовательный и властный голос матери. - Мне нужно поговорить с тобой.
Он заставил себя откликнуться, не мог иначе. Лучше бы она уехала пораньше утром со всеми своими гостями, но она осталась. Алексеусу вспомнились его собственные слова, брошенные ей: "Я никогда не женюсь".
Похоже, жениться мне все же придется...
Он повернулся к матери.
- Правда, что девица, которую ты привез сюда, беременна? - спросила та, сжимая дверной косяк так сильно, что побелели костяшки пальцев.
- Да.
- Ты знал? - Беренис задавала свои вопросы бесстрастно, лицо ее казалось окаменевшим.
- Нет, пока она не потеряла сознание сегодня утром.
- Выкидыш?
- Неизвестно. Угроза остается. - Он ждал, когда она снова заговорит. Пусть скажет то, что так хочет сказать.
- Как ты намерен поступить?
Мать продолжала говорить спокойно, отчего Алексеусу стало еще хуже.
- Как должен. Женюсь.
Она медленно кивнула. Потом перевела дыхание.
- Уверен, что это твой ребенок?
- Да, - лаконично ответил Алексеус, сжав губы. Мать скептически подняла брови.
- Срок беременности очень маленький, а Кэрри провела со мной... некоторое время.
Беренис посмотрела в окно. Далеко в море виднелся белый парус яхты Яниса. Некоторое время она молча смотрела на синюю гладь, потом снова повернулась к сыну:
- Все повторяется. То, что когда-то сломало мою жизнь, теперь разрушает твою. Боже милостивый, это невыносимо! - Она на мгновенье прикрыла глаза. - Всю жизнь я охраняла твои интересы, боролась за тебя, защищала тебя, и что? Мой собственный сын угодил в сети проститутки-вымогательницы.
- Она не вымогательница! Ты же ничего о ней не знаешь! - резко запротестовал Алексеус.
- Ничего? Да я знаю о ней все, что нужно! Я видела ее своими глазами! Ты очень ясно показал все, когда вчера вечером продефилировал с ней! И сегодня утром очень, понятно объяснил, почему ты не хочешь жениться! Совершенно очевидно, какого сорта эта девица. А теперь ей удалось забеременеть! - Лицо матери исказила гримаса отвращения.
Алексеус стукнул кулаком по столу:
- Хватит! Замолчи! Не желаю слышать эти гадости! - Он вскочил на ноги. Бледное лицо казалось почти обезумевшим, губы сжаты в белую линию.
Беренис испытующим взглядом пристально смотрела ему в лицо.
- Так ты готов жениться на ней?
- У меня нет выбора, - кивнул он.
Беренис не сводила с него темных глаз. Помолчав, она сказала:
- У тебя действительно нет выбора. Ты человек чести, и ты поступишь правильно. Я и не ожидала от тебя другого, - выражение ее лица изменилось. - Ты все, что у меня есть, Алексеус. Твой отец хотел отобрать тебя у меня, наказать меня за дерзость, за то, что я не позволила обращаться с собой, как с ненужной вещью. Но я сумела победить, ты остался со мной. - Она подошла к нему, провела рукой по его щеке. - Мое счастье, божье благословение, что у меня есть ты. И я все сделаю для тебя. - Она скупо улыбнулась.
У Алексеуса перехватило дыхание, когда он увидел, как даже такая сдержанная улыбка преобразила ее лицо.
- Ты защищал эту девушку, говорил, что она не устраивала тебе ловушку. Почему? - продолжала Беренис.
- Потому что она не такая.
- Ты уверен?
- Да.
- Женщины очень искусно умеют лгать и скрывать свою истинную натуру.
- Она не такая. Она просто... - он замолчал.
- Что ты знаешь о ней, ведь ты собираешься на ней жениться?
Алексеусу было неловко. Его тяготил этот разговор. Кэрри и мать были для него словно два разных мира, а сейчас эти миры столкнулись.
Как бы не случилась катастрофа.
- Я встретил ее в Лондоне, - он тщательно подбирал слова. - Я... знаю о ней мало. Недавно приехала из провинции, семьи нет, работала официанткой.
- Официанткой? - бесстрастно переспросила Беренис.
- Она не виновата, что бедна, не виновата, что...
- Совсем не подходит на роль жены Алексеуса Николадеуса? - очень сухо договорила за него мать.
Алексеус сжал челюсти. Мать смотрела на него. Он не хотел встречаться с ней взглядом. Тридцать лет мучительной семейной истории стояли за этими простыми словами. Несчастная мать Яниса тоже была неподходящей...
Перед его мысленным взором снова ожила картина: Кэрри на вчерашнем обеде сидит с ним рядом, изображая точно то, что он хотел, чтобы она изобразила. Демонстрируя его матери и ее гостям именно то, что он хотел им показать.
А теперь ей придется играть роль его жены...
Да, она не подходит для этой роли. Совсем не подходит.
- К сожалению... - Это все, что Алексеус мог сказать. - Ей придется нелегко, но я буду помогать, заботиться, - он так и не взглянул матери в глаза.
Они замолчали. Алексеус не находил больше слов. Его отец чувствовал то же, когда узнал о беременности своей любовницы? Как будто случилось что-то, что вывернуло мир наизнанку, навсегда изменились все понятия и нормы. Последствия внесли коррективы в судьбы не только отца и его любовницы, но и его жены, сына и ребенка, чье рождение привело к расколу в семье, ребенка, одним своим существованием ставшего причиной раздоров.
И сейчас то же происходит с ним, Алексеусом. Мать снова тяжело перевела дыхание.
- Если нужно, я останусь с тобой, сделаю, что смогу, постараюсь свести трудности к минимуму, - она беспомощно пожала плечами.
Алексеус молчал.
- Понимаю. Я уеду сегодня вечером. Я заказала номер в пансионате в Кюрсаале, правда, через неделю, но, думаю, это неважно. Ты... Сообщи мне, хорошо? - Она не сказала, о чем, он не спрашивал.
Все и так было понятно.
- Конечно, - мужчина говорил спокойно, но в его глазах затаились напряжение и горечь.
Беренис молча кивнула. Затем, словно повинуясь импульсу, шагнула к нему, сжала его руку и крепко поцеловала в щеку. Уже у двери она оглянулась.
- Ты - все, о чем я думаю, о чем беспокоюсь. Все, что я делаю, - я делаю для тебя. Помни это. - И, не ожидая ответа, ушла.
Алексеус уселся перед компьютером, посмотрел на заполненный цифрами экран и вдруг почувствовал себя очень одиноко.
Ему внезапно очень захотелось, чтобы кто-то оказался рядом с ним.
Кто-то, кто позволил бы просто обнять себя, притянуть к себе податливое тело, послушать спокойное дыхание, почувствовать ровное биение сердца.
Дверь спальни открылась, и Кэрри равнодушно повернула голову.
Вероятно, медсестра возвращается на свой пост.
Но в комнату вошла другая женщина. Кэрри невольно напряглась.
Беренис Николадеус подошла к постели и постояла минуту, хмуро глядя на девушку. Макияж и прическа Беренис были так же безукоризненны, как и на обеде накануне.
- Вы выглядите совсем иначе, я могла бы не узнать вас.