– Тогда встретимся там, на месте.
Фрэнк не ответил. Он быстро пробежал глазами по овальному личику Лилиан, отметив, что кожа у девушки нежная, а загадочные глаза и выразительный рот придают ей необыкновенное очарование. На вид ей было лет двадцать, но она не утратила способности смущаться, как робкая школьница.
– Фрэнк, ты придешь завтра на шашлык? – весело спросила его Милли.
– Весьма вероятно, – заметил ковбой, не отрывая взгляда от Лилиан. Ему захотелось еще немного побыть рядом с ней, и он обратился к девушке:
– Вы здесь по приглашению Милли, правда?
– Да, – просто ответила она, и добавила: – Но я ненадолго. Недели на две-три, не больше. – Чувствовалось, что она волнуется. Похоже, так на нее действовал Фрэнк. И его Лилиан тоже не оставила равнодушным.
Ему пришлось силой заставить себя откланяться. А попрощавшись и повернувшись лицом к двери, Фрэнк двинулся из бара, с видимым усилием переставляя ноги, явно желавшие вернуть его обратно.
Лилиан Грей наблюдала, как уходит Фрэнк. Она подумала, что еще никогда не встречала такого привлекательного мужчины, как этот ковбой. Лилиан не имела опыта в общении с мужчинами и поэтому, может быть, встреча с Фрэнком так взволновала ее. Уж очень его образ совпадал с тайными грезами, которые время от времени посещают даже таких целомудренных девушек.
– Честно говоря, я не ожидал, что он подойдет к нам, – проговорил Лайон с кривой улыбкой, когда брат исчез за дверью. – В последнее время Фрэнк избегает меня.
– Не думаю, что одиночество приносит ему облегчение, – заметила Милли и ласково посмотрела на жениха.
Она положила на его сильную руку свою маленькую ладошку. Лайон покачал головой, то ли соглашаясь с ней, то ли наоборот. Он нежно погладил пальцами руку девушки.
– Не знаю, почему Фрэнк не хочет поделиться со мной тем, что его гложет, – вздохнул Лайон. – Он пытается показать, что ничего вообще не произошло. Да и Кэти держится особняком. Я оказался в изоляции, хотя мы оба – и я, и она – любим Фрэнка. А он почему-то пытается убедить себя, что вдруг перестал быть членом нашей семьи.
Лилиан слышала этот разговор, но, задумавшись о своем, не пыталась вникнуть в его суть. Машинально она задала первый пришедший на ум вопрос:
– Он намного старше вас, Лайон?
– Нет, не намного. Всего на шесть лет. Ему сейчас тридцать четыре.
– Но, Лилиан, он явно не герой твоего романа, – мягко предостерегла подругу Милли. – Он переживает сейчас трудный период своей жизни и любого, кто оказывается слишком близко, готов растерзать.
– Мне не хотелось бы признавать правоту Милли, но, к сожалению, дело обстоит именно так. Фрэнк катится в последние месяцы по наклонной плоскости. Женщины, выпивка, пьяные драки. Ему под горячую руку попался наш механик, и он его моментально уволил…
Но тут Милли сочла необходимым заступиться за будущего родственника.
– Ты же знаешь, как этот человек обозвал Фрэнка!
– Но ведь брат сам его спровоцировал. В противном случае ничего бы не произошло, – заметил Лайон раздраженным тоном. – У Фрэнка хорошие мозги, но повседневной возни со скотом он не выносит. Я, наоборот, мыслю не так быстро, но коровы и быки – мои лучшие друзья. Такое разделение труда нас всегда устраивало. А завещание все поставило с ног на голову. Мы оба оказались в неудобной ситуации. Я не умею обращаться с людьми, а Фрэнк надулся и никого не хочет видеть. По выходным он напивается, ударился в разгул. Нашим работникам все это не слишком-то нравится. Вот некоторые и не выдерживают. А он за одно резкое слово безжалостно выгоняет людей.
– Но насколько я заметила, – робко произнесла Лилиан, – за целый вечер он выпил всего один стаканчик. Что же в этом страшного?
Лайон улыбнулся ей.
– В этом ваша заслуга. Он все время смотрел на вас и даже не стал больше пить. Он, по-моему, и сам был этим удивлен. Я знаю его не один день, и такого за ним раньше не наблюдалось. Фрэнк никогда не останавливался на одной-единственной порции выпивки.
– Ты не справедлив, дорогой, – мягко возразила Милли. – Раньше он вообще не употреблял спиртного.
Лайон вздохнул. Он, казалось, прислушивался не к голосу невесты, а к собственным печальным мыслям.
– Он чертовски уязвим, – тихо сказал он. – Его самолюбие ущемлено. Я понимаю его, и не хотел бы оказаться в таком положении. Фрэнк ужасно одинок сейчас.
– Одиноких людей, к сожалению, очень много, – задумчиво, ни к кому не обращаясь, проговорила Лилиан. В ее нежных глазах отразилась печаль. – И когда им плохо, они зачастую совершают не свойственные их натуре скверные поступки.
– Ты по доброте сердечной готова оправдать даже самого закоренелого преступника, – мягко улыбнулась Милли. – Наверное, поэтому сама всегда поступаешь только хорошо и правильно.
– Точнее было бы сказать, поступала, – поправила подругу Лилиан. Она потупила глаза и тихо продолжила: – Я не уверена, что когда-нибудь снова смогу жить по-прежнему.
– А я уверена, что сможешь, дорогая. Просто на это надо время.
Ближе к утру на Лилиан в который уже раз за последний месяц навалился кошмар. Она старалась мысленно заглушить звучавшие в ее голове разрывы снарядов, крики и стоны погибавших в мучениях людей. На рассвете она не выдержала и вскочила в холодном поту. Накинув махровый халат на старенькую пижаму, девушка пошла на кухню. Милли уже была там.
– Могу поспорить, что тебя опять мучили дурные сновидения, – мягко обратилась она к подруге.
Лилиан в ответ лишь вымученно улыбнулась. Она с благодарностью приняла большую чашку дымящегося черного кофе, которую ей осторожно передала Милли, одетая и дорогую шелковую пижаму.
Брэдбери были гораздо состоятельнее, чем семья Греев, но это не помешало в свое время подружиться матерям Милли и Лилиан. Когда дочки подросли, они тоже стали сердечными подругами. Их отношения не прервались и после смерти миссис Грей.
Когда подружки ходили в школу, обе семьи жили недалеко от города Норфолка в штате Небраска. Позднее Брэдбери уехали в небольшой городок в Канзасе. Главе семьи предложили там хорошее место. А отец Лилиан увез их с матерью в Центральную Америку, получив тоже неплохой с его точки зрения контракт. Но дальше обстоятельства для этой семьи сложились трагически. Лилиан осиротела. Она, возвратившись в Штаты, позвонила Милли, чья семья к тому времени перебралась в Айдахо, и та сразу же прилетела в Норфолк, чтобы забрать подругу.
Лилиан, потрясенная пережитым, говорить практически не могла, только плакала. Так продолжалось несколько недель. Вчера Лилиан впервые решилась появиться на людях, относительно успокоившись.
Чтобы отвлечь подругу от невеселых мыслей, Милли твердо сказала:
– Сегодня вечером мы идем на шашлыки. – И заметив, как Лилиан вздрогнула, поспешила успокоить ее: – Там не будет никого посторонних, только ковбои, с которыми меня познакомил Лайон. Никто не будет приставать к тебе с расспросами.
– И брат Лайона сказал, что он, возможно, придет, – прошептала Лилиан.
Милли даже вскрикнула:
– Дорогая, я же тебя предупреждала – не испытывай судьбу, не полходи к Фрэнку слишком близко. Хватит с тебя того, что ты недавно пережила.
– Наверное, ты права, – заметила Лилиан. Она сидела, обхватив большую чашку ладонями, с закрытыми глазами. – Но меня тянет к одинокой душе. Я сама никогда раньше не была одинокой.
– Не говори так! Пока жив хоть один человек из семьи Брэдбери, ты не одинока. – Милли положила ладонь на плечо подруги и твердо добавила: – Мы все тебя очень любим.
– Да, я знаю, – ответила та благодарным то ном. – Если бы ты только могла себе представить, как для меня важно то, что мне есть на кого положиться и где найти убежище. Я не могла бы остаться в Норфолке. Во-первых, потому, что папа и мама сдали наш дом, перед тем, как мы уехали в Центральную Америку. А во-вторых, я могла бы там нарваться на журналистов, которые наверняка рассчитывали там меня встретить.
– Успокойся, по мере того, как будут стихать боевые действия, пропадет и интерес к событиям и к тебе, как источнику информации. Оттуда мало кто вырывается, и, естественно, люди хотят знать, что же там происходит на самом деле. Будем надеяться, что законное правительство укрепит свои позиции, и все встанет на свои места. А грустные воспоминания уйдут в прошлое, и тебя никто уже не будет выслеживать.
– Это верно. Но, с другой стороны, мне неловко мешаться у тебя под ногами. Ты выходишь замуж…
– Да, и ты будешь моей свидетельницей на венчании. Вот увидишь, Лилиан, все будет хорошо. Все пройдет, и ты начнешь новую жизнь.
– Мне очень хочется верить в это, – произнесла Лилиан охрипшим голосом. – Очень хочется!
Возвратившись на ранчо, Фрэнк вошел в дом, и тут же заметил Кэти, которая уставилась на него, появившись из двери своей комнаты. Она была такая же беленькая и светлоглазая, как Лайон, только очень миниатюрная и крайне острая на язык.
– Верил опять звонила, – раздраженно проговорила девушка. – Мне кажется, она убеждена, что вы обручились, и соответственно этому обстоятельству ведет себя.
– Я не намерен предлагать руку разовым партнершам, – ответил ей Фрэнк неожиданно жестко.
– Тогда предупреждай их об этом в первую же минуту знакомства, – язвительно парировала Кэти.
Он пожал плечами:
– Я был смертельно пьян.
Кэти быстро подошла к Фрэнку и просительно сказала:
– Перестань мучить себя и нас с Лайоном. Это твой дом, Фрэнк, успокойся.
– Не заводи эту шарманку, – оборвал девушку Фрэнк, и его светло-зеленые глаза недобро сверкнули.
Но Кэти не собиралась сдаваться так легко. С возмущенным вздохом она взметнула руки: