- Больше нет. - Дикий Имбирь подобрала ивовый прут и резко взмахнула им в воздухе.
Я взглянула на нее.
Согнув ветку, словно кнут, она с треском переломила ее.
Я почувствовала какое-то странное тепло, слезы невольно навернулись мне на глаза.
- Вот твои счеты, - с трудом произнесла я. - Острый Перец опять их сломает, если узнает, что ты связалась со мной.
- Или что ты со мной. - Она улыбнулась. - Где ты живешь?
- Дом 347 по улице Красного Сердца. А ты?
- Недалеко от тебя. Улица Сталина, переулок Чиа-Чиа.
- Кстати, мне нравится твое имя.
В ту ночь я впервые за долгое время почувствовала себя умиротворенно. В моей жизни начиналась светлая полоса. Отчаяние было уже не так велико. Дикий Имбирь заполнила все мои мысли. Я поведала маме о своей новой подруге, рассказала про ее бесстрашие. Я даже почти не обиделась, когда мама уснула. Она начала похрапывать, а я все продолжала говорить, мне нужно было самой слышать имя Дикий Имбирь и ее историю.
В конце лета ночи в Шанхае были сырые. Я слушала, как урчит у меня в животе. Мы были настолько бедны, что не могли позволить себе нормально питаться. Все мои родные спали на полу на бамбуковых циновках. Три сестры и трое братьев лежали, обняв друг друга. Даже во сне все они были вовлечены в борьбу. Боролись за пищу и место под солнцем. Палец ноги одного из моих братьев был во рту у сестры. Младший брат прижимался спиной к груди матери. Одна из сестер вскрикнула во сне: "Лук! Пучки зеленого лука!" - и скатилась со своей циновки, словно преследуя кого-то, кто отнял у нее этот лук. Старший брат, ворочаясь, протиснулся между ножкой стола и стулом. "Лук? Где лук?" - прошептал он, хватая меня за плечо.
Я не могла уснуть и встала, чтобы написать письмо отцу, который уже почти год находился в исправительно-трудовом лагере. Хотелось рассказать ему, что теперь мне легко идти в школу. Хотя я понимала, что побоев и нападок мне по-прежнему не миновать, мысль, что я теперь не одна, давала мне силы.
3
Вскоре по всей округе были расклеены списки "раскрытых за последнее время врагов народа". В них значилось имя мадам Пей, матери Дикого Имбиря. Она обвинялась в шпионаже. Ей было предписано регулярно посещать общественные собрания, на которых следовало публично осудить действия мужа и признать собственную вину. Глава округа поручил ее соседям и их детям следить за "реакционеркой" и сообщать о любых проявлениях сопротивления.
Я поспешила к подруге. Дом, где она жила, располагался в живописном квартале, в дальнем конце переулка Чиа-Чиа. Это был самый зеленый район города, построенный еще в период французского колониального владычества, до Освобождения . Наполовину дом стоял в тени большого фигового дерева. Крыльцо несколько осело, но выглядело по-прежнему изящно. Вся эта картина вызвала у меня ассоциации с покинутой и стареющей в одиночестве любовницей.
Я постучалась в приоткрытую дверь, из-за которой мне навстречу вышла хромая собака.
- Заходи, - появившись на пороге, пригласила меня Дикий Имбирь. - Мама, Клен пришла.
Я вошла в довольно просторную переднюю, которая вела в обветшалые комнаты с белыми стенами и окнами на три стороны. В комнатах было темновато из-за плотно задернутых занавесок с цветами. Мадам Пей поприветствовала меня. Она лежала на старом диване. Это была женщина среднего возраста с поседевшими волосами, очень худая, но все же красивая, как старинная фарфоровая статуэтка. Ее ноги были укрыты несколькими простынями и одеялами. Вокруг дивана по полу были расставлены горшки с разными растениями: орхидеями, густолиственным бамбуком, камелиями и красным мхом.
- Здравствуйте, мадам Пей, - вежливо поздоровалась я.
Женщина попыталась подняться, но силы подвели ее. Тяжело дыша, она опустилась обратно на диван:
- Прошу прощения, - как-то взволнованно пробормотала она, - Имбирь, воды. Клен, милая, проходи, не стесняйся. Тебя никто не видел, когда ты входила в дом?
- Нет. Прежде чем постучать в дверь, я долго пряталась за фиговым деревом, чтобы убедиться, что меня никто не видит.
Мадам Пей облегченно вздохнула.
- Ты видела списки? - спросила меня Дикий Имбирь.
- Поэтому я и пришла, хотела рассказать вам об этом. Они висят на каждом углу.
- Районные активисты расклеили их сегодня утром. - Голос ее звучал как-то отстраненно и безразлично.
- Что… вы теперь будете делать? - Я повернулась к мадам Пей.
Она молча смотрела в потолок.
- Разве у мамы есть выбор? - Дикий Имбирь налила мне стакан воды. - Она допустила ошибку, выйдя замуж за иностранца, и теперь ей приходится пожинать плоды. Мама могла предвидеть, к чему может привести ее брак. Но по отношению ко мне это несправедливо. Я стала жертвой, жертвой ее ошибки. Да, Клен, именно так, этот брак не преступление, это ошибка. Всем людям свойственно ошибаться.
- Это не ошибка. - Мадам Пей попыталась встать. - Нет. Он твой отец!
- Довольно, мама. Я ненавижу этого человека.
- Как ты можешь так говорить о родном отце! В тебе нет почтения к родителям! - вскричала мадам Пей.
- Мне даже думать о нем противно.
- В тебе течет его кровь.
- Ненавижу себя.
- Но ты ничего не знаешь об этом человеке.
- Он был шпионом.
- Нет, не был.
- Зачем он приехал в Китай? Что могло понадобиться иностранцу в нашей стране?
- Твой отец любил Китай. Он был дипломатом и приехал по работе. Он очень хотел видеть Китай процветающей страной.
- Нет. Он был шпионом. Его работой был шпионаж в пользу западных империалистов. Стремление сделать Китай процветающей страной - это только прикрытие. Это все был обман. А правда в том, что он помогал западным империалистам использовать Китай в своих интересах. Ты была слепа и слишком глупа, чтобы заметить это.
- Эгоистка!
- Что, правда глаза колет, да? Как ты можешь верить тому, что говорят власти?
- Я верю представителям Председателя Мао! Я верю Председателю Мао!
- Тебе мозги запудрили!
- Осторожно, мама! Ты говоришь опасные вещи!
- Я твоя мать. Я готова рискнуть своей жизнью, лишь бы открыть тебе правду!
- Ты несчастная жертва.
- Замолчи!
- Мне жаль тебя, мама. Правда, жаль. Мне жаль и себя, хотя мне не нужна жалость.
- Не слушай ее, Клен… - Мадам Пей легла обратно на диван. Закрыв глаза, она тяжело дышала, я видела, как поднимается и опускается ее грудь. - Имбирь сумасшедшая, как и все в Китае.
- Я не сумасшедшая, мама, это скорее относится к тебе! Ты жила мечтой, придуманной этим французом, и, что хуже того, отказывалась видеть реальность.
- Имбирь!
- Проснись, мама!
- Имбирь! Надо было мне послушаться свою двоюродную бабушку и назвать тебя Чистая Вода, как она предлагала. Такое имя сделало бы тебя спокойней и присмирило бы твой нрав. Но я изо всех сил противилась, чем очень расстроила ее! Бабушка пригласила ясновидящую, которая сказала, что при рождении в тебе было слишком много огня. Меня предупреждали, что ты испепелишь саму себя. Но все эти разговоры были мне безразличны. Мне нравилась та страсть, которую символизировал огонь! Мы с твоим отцом назвали тебя Дикий Имбирь, потому что любили в тебе именно этот огонь. Это имя казалось нам особенным. Твой отец обожал все дикое. Мы надеялись, что, когда вырастешь, ты обретешь ту свободу, к которой так рвалась твоя душа. Но как я могла предположить, что все обернется таким образом! Какое наказание!.. Клен, ее отец любил Китай, и свою дочь он тоже любил. Он умер от рака, когда ей было пять лет. Мой муж был благородным человеком.
- Согласно учению Председателя Мао, - перебила мать Дикий Имбирь, - "любовь между людьми, принадлежащими к разным социальным классам, невозможна".
- Ты была всем для отца!
- Я не желаю этого слышать.
- Как только тебе совесть позволяет так говорить?
- Ты обижаешь меня, мама.
- Ради Бога!
- К черту Бога, пустой звук!
- Ты будешь наказана за богохульство.
- Быть дочерью таких родителей - уже наказание, вот я его и отбываю. В какую бы школу я ни ходила, везде меня называют маленькой шпионкой. Все - и учителя, и одноклассники - относятся ко мне с недоверием. Как бы я ни старалась, меня нигде не принимают. Вот, посмотри!
Дикий Имбирь засучила рукав и показала свои раны.
Вдруг я поняла, почему эта девочка все время почесывалась. Причиной было не кожное заболевание, а заживающие раны, которые вызывали у нее зуд.
- Не заставляй меня говорить то, что причиняет тебе боль, мама, - продолжала Дикий Имбирь. - Все, чего я хочу от жизни, это чтобы меня принимали и чтобы мне верили. Хочу быть маоистом, как и все в нашей стране. Я ведь хочу не так много? Правда, мама? Но из-за тебя и этого француза я обречена.
- О Боже, помоги мне. - Мадам Пей уткнулась лицом в подушку.
- Ну конечно, Боже, помоги мне, мой ребенок в руках дьявола, - вспыхивая, воскликнула Дикий Имбирь. - Мама, не вынуждай меня писать на тебя донос. Я отверженный изгой, я донесу на тебя и уйду из этого проклятого дома!
Мадам Пей задрожала под своими одеялами. Она сделала несколько глубоких вдохов и сквозь слезы произнесла:
- Жан-Мишель, прошу, забери меня. Я больше не в силах это выносить…