- Данте - моя правая рука с тех пор, как папа ушел на пенсию. Мирелла, как ты знаешь, замужем. Ждет первенца. Как и жена Тони, кажется?
Харриет кивнула.
- Да. Ей вот-вот рожать, поэтому они с Тони не смогли приехать на день рождения Нонны.
- Надеюсь, у нее все будет хорошо. Мирелла, слава богу, на здоровье не жалуется. Ты не прилетела на ее свадьбу, - недобро прищурился он.
- Кажется - ясно, почему, - сердито отрезала Харриет.
- Боялась?
- Можно и так сказать, - пожала она плечами.
- Ты бы приехала, если бы Нонна тебя пригласила? - наклонившись к ней, лениво поинтересовался Лео. - Или чересчур страшилась встречи со старыми друзьями?
- Лео, прекрати мучить ребенка! - раздался вдруг властный женский голос.
Лео встал, вскочила на ноги и Харриет. В дверях стояла женщина в темно-синем платье изысканного покроя. Лицо ее, свежее и гладкое, почти без морщин, никак не выглядело на восемьдесят лет, темные глаза сияли умом и добротой.
Страшный миг! Что, если?.. Но вот на глазах Виттории Фортинари блеснули слезы, она простерла руки - и Харриет, сгорая от стыда, бросилась к ней в объятия.
- Роза! - воскликнула пожилая леди, оглядывая "внучку"-самозванку с ног до головы. - Какая же ты стала красавица! Нет-нет, не буду плакать, - озорно улыбнулась она. - Потечет тушь, и я стану похожа на привидение.
Харриет невольно улыбнулась в ответ.
Усадив девушку рядом с собой на диван, синьора Фортинари подняла глаза на Лео (Харриет уже чувствовала, что начинает ненавидеть его пристальный испытующий взгляд):
- Спасибо, Лео, что встретил Розу в аэропорту.
Трудно было не понять, что бабушка вежливо, но непреклонно отсылает внука. Лео склонился в церемонном поклоне:
- Мавр сделал свое дело - мавр может возвращаться в Фортино.
- Поужинай сегодня с нами, - к ужасу Харриет, предложила синьора.
- Если Роза не против, - усмехнулся Лео.
- Буду очень рада, - солгала Харриет.
- Вот и хорошо, - заключила Виттория. - И привози с собой Данте. Ему, должно быть, не терпится увидеть, как изменилась Роза за эти годы.
Появление Данте Харриет не слишком волновало - девять лет назад младший брат Лео был в Калифорнии и при "изгнании" Розы не присутствовал.
- Как скажешь, Нонна, - откликнулся Лео, поднося руку бабушки к губам. - Но теперь, мне кажется, тебе лучше отдохнуть и набраться сил для завтрашнего праздника.
- Знаешь, Лео, - мягко заметила его бабушка, - ты часто бываешь прав, но на сей раз ошибаешься.
Лео Фортинари шутливо поднял руки, как бы говоря: "Сдаюсь!", попрощался и вышел.
- Вот так, - удовлетворенно заметила синьора Фортинари. - А теперь, дитя мое, расскажи все-все о себе…
- Сначала позволь мне попросить у тебя прощения, - вспомнив наставления Розы, заговорила Харриет. - Я знаю, что время безвозвратно упущено, и все же хочу сказать: не было дня, когда бы я не жалела о происшедшем и не мечтала повернуть время назад.
- Мне тоже есть за что просить прощения, - вздохнула Виттория. - Надо было понять, что с тобой происходит, и обойтись с тобой мягче. Ну и довольно об этом. Теперь ты здесь - и все позади. Ах, Роза, гордость - страшнейший из грехов, и я в нем повинна. Как я могла так поддаться влиянию Лео! Он твердил, что нам с тобой встречаться не стоит, что это откроет старые раны, может дурно сказаться на моем здоровье… Но он ошибся. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на ссоры и обиды.
Харриет печально кивнула - она подумала о родителях Розы.
- Кому об этом и знать, как не тебе, дитя мое? - На глазах Виттории заблистали слезы: теперь она выглядела на все свои восемьдесят лет. Но тут же, словно опомнившись, Нонна выпрямилась и лучезарно улыбнулась: - Скажи, Роза, ты привезла с собой праздничный наряд?
- Целых два! - улыбнулась в ответ Харриет. Роза снабдила ее двумя вечерними платьями от лучших парижских модельеров.
Затем Харриет начала рассказ "о себе": посвятила синьору во все детали работы и личной жизни Розы (за одним исключением - старательно избегала всяких упоминаний о Паскале), а затем заговорила о беременности Аллегры.
- Тони и сам с ума сходит, и доводит до сумасшествия всех окружающих, начиная с самой Аллегры.
- Хорошо, что мужчины не рожают, - как бы невзначай заметила синьора. - Иначе род человеческий давно бы вымер.
Харриет рассмеялась, но тут же невольно зевнула. Нонна, улыбнувшись, похлопала ее по руке.
- Сильвия уже отнесла твою сумку наверх. Иди к себе, дитя мое, прими ванну и отдохни немного перед ужином. Ужин сегодня будет холодный и очень простой - готовить некогда, на кухне все заняты завтрашним угощением.
Женщины вместе вышли в холл, к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Ты будешь жить в своей старой спальне, - проговорила Виттория. - Постарайся немного поспать. Ужинаем мы в восемь.
Харриет поднялась на галерею второго этажа, спиной чувствуя заботливый взгляд синьоры и молясь об одном - не перепутать двери. Повернуть налево, третья справа… о радость! - сквозь приоткрытую дверь она заметила свою (точнее, Розину) сумку. Да и сама комната, от резной кровати до рисунка на обоях, была в точности такой, как описывала Роза. Харриет прикрыла за собой дверь и испустила вздох облегчения.
Пока все хорошо. Страшнейшие испытания пройдены - остались Данте и Мирелла, но их Харриет не особенно боялась. Роза предупреждала, что главный ее враг - Лео. И теперь Харриет проклинала себя за то, что не смогла скрыть недовольства, когда бабушка пригласила его на ужин. Как он, должно быть, сейчас над ней (над Розой!) потешается!
"Не вздумай с ним любезничать!" - предупреждала Роза. С Лео, говорила она, Харриет должна держаться холодно и отчужденно - точь-в-точь так, как держалась бы она сама.
Мысленно поблагодарив услужливую Сильвию за то, что сумка уже распакована, Харриет заперлась в ванной и, чувствуя себя распоследней негодяйкой, набрала по сотовому телефону свой домашний номер. Вкратце рассказала Клэр о своих успехах, попросила передать Розе, что все в порядке, и пообещала звонить каждый день.
После ванны и отдыха Харриет ощутила себя новым человеком. Завернувшись в Розин купальный халат, она подошла к окну - и ахнула, обозревая восхищенным взором открывшийся перед нею вид. Харриет не была в Италии со студенческих времен и успела забыть, как прекрасны тосканские холмы в угасающем свете заката, как живописны итальянские деревушки на горных склонах, как сладко ноет сердце от мерного колокола, зовущего добрых католиков к вечерне, и кружится голова от разлитых в воздухе ароматов.
Когда солнце погасло и сумерки сменились непроглядной южной ночью, Харриет отвернулась от окна, распахнула дверцы шкафа и произвела смотр своим (точнее, Розиным) нарядам. Жакет и джинсы, в которых она была в самолете, очень напоминали ее собственные, но на этом сходство заканчивалось. Костюмы и платья Розы были выдержаны в стиле, для Харриет совершенно непривычном.
Высушив волосы, Харриет облачилась в бирюзовое платье из тонкой, как паутинка, шерсти. Платье облегало тело, словно вторая кожа, и Харриет возблагодарила бога за то, что грудь у нее поменьше и бедра поуже Розиных. Накинув жакет, чтобы скрыть глубокий вырез, она тщательно, как учила подруга, накрасилась, сунула ноги в бронзовые "лодочки" на высоких каблуках, а на палец надела Розино золотое кольцо с крупным бриллиантом.
Спустившись в гостиную, Харриет увидела синьору Фортинари: Нонна восседала на алом диване, перед ней стоял поднос с напитками.
- Роза, ты прекрасно выглядишь! - воскликнула синьора.
- Ты тоже, Нонна. - И Харриет подставила щеку для поцелуя.
- Налей себе вина и садись рядом. Расскажи мне поподробнее о молодой жене Тони. Она тебе нравится?
Харриет как могла подробно описала синьоре Аллегру, которую знала только по рассказам Розы. От вина она отказалась, налив себе минеральной воды - Роза предупреждала, что знаменитые вина Фортинари умеют развязывать язык.
- Да ты проголодалась, дитя мое! - заметила Виттория, глядя, с каким аппетитом Харриет уплетает пирожные.
- Никогда не ем в самолетах, - объяснила девушка. - Ненавижу летать.
- Вот как? - удивилась синьора. - Маленькой ты обожала самолеты.
"Осторожнее!" - предупредила себя Харриет.
- Теперь я не… - Она осеклась, заметив, что глаза синьоры наполнились слезами.
- Понимаю, - пробормотала Вигтория, прижимая к глазам платок. Твои родители… Прости меня.
На миг забыв о своей роли, Харриет порывисто потянулась к ней. Несколько секунд женщины молчали, обнявшись; обе испытывали смущение и горечь - хоть и по разным причинам.
- Добрый вечер!
Поспешно высвободившись из объятий Розиной бабушки и обернувшись, Харриет увидела на пороге Лео Фортинари. Темные брюки, светлый пиджак и рубашка с расстегнутым воротом придавали ему какое-то особое очарование небрежности. Лео молчал, не сводя с Харриет томительно-пристального взгляда.
- Ты прав, Роза прекрасно выглядит - и прекрати пожирать ее глазами, - с укором заметила бабушка. - Ты опоздал. И где Данте?
С усилием отведя взгляд, Лео повернулся к бабушке.
- Прости, Нонна. Данте тоже приносит свои извинения - он застрял в Ареццо по делам и будет дома только ночью. Но обещал, что завтра появится раньше всех. - Он обратился к Харриет: - Роза, после отдыха ты словно преобразилась!
- Спасибо, - холодно ответила она.
- Она проголодалась, - заметила Виттория. - Идемте к столу.
Синьора предупреждала, что ужин будет "совсем простой", однако паста в ароматном мясном соусе вызвала у Харриет возглас восхищения.
- Ты всегда ее любила, - заметила Виттория.