Дженни принялась за второй круассан и прекратила обсуждение темы. О Глене Харни, странствующем писателе, или кто он там на самом деле, лучше не упоминать. Все, что имеет отношение к книжному миру, беспокоит отца. Отчасти в этом повинны проклятые мемуары, о которых он постоянно думал. Его жизнь стоит того, чтобы написать о ней, но с чего начать, Эдриэн не знал. Мысль о погружении в прошлое тревожила его, он жил настоящим, и только оно интересовало его. Так он и говорил издателям, которые обращались к нему с этим вопросом.
Глен Харви не издатель, но все же его следует избегать. Она сказала ему, что вряд ли они снова встретятся… значит, так оно и будет! Как ни странно, когда Дженни приняла это решение, ей стало намного легче.
Кинув взгляд на дорожку к дому, она заметила почтальона. Может быть, есть что-нибудь от Джона? Она подождала, пока отец с почтальоном обменивались приветствиями и сплетнями. Их утренние беседы в дни прибытия почты уже стали обычаем. Когда Иван, громко смеясь над какой-то непереводимой сербскохорватской шуткой, наконец удалился, Эдриэн неторопливо начал просматривать письма.
– А вот это не мне ли? – нетерпеливо спросила Дженни, увидев знакомый голубой конверт, надписанный стремительным почерком Джона.
– А, от любимого! Он для тебя много значит, этот молодой человек, да? – спросил он и протянул ей конверт.
В его голосе прозвучала тоскливая нотка, но Дженни ее не услышала и не ответила на вопрос отца, а только удивилась толщине письма. Похоже, оно состояло из многих страниц. Зачем Джону писать ей такое обстоятельное письмо, ведь он через несколько дней приедет? Когда она поднималась с письмом к себе в комнату, в ней шевельнулось тревожное предчувствие.
Открыв голубой конверт, она расправила сложенные страницы.
"Дорогая, - прочла она. – С тех пор, как я писал тебе в прошлый раз, произошло многое. Я почти сдал экзамены, еще немного, и медицинский диплом у меня в кармане. Наконец, я увижу тебя и смогу немного расслабиться. Мне предстоит много трудиться, чтобы стать консультантом и работать с отцом. Я, как тебе известно, всегда считал, что прежде, чем жениться, нужно завершить образование, но теперь чувствую, что ждать больше не могу. Я говорил с отцом, и он согласен: нам нет необходимости откладывать свадьбу. Если ты, конечно, согласна терпеть мужа, которому придется проводить массу времени в госпитале и над книгами. К тому же жильцы квартиры над офисом на Харли-стрит съезжают! И отец предложил нам занять ее. Судьба благоволит нам! Подумай, Дженни… у нас будет собственное жилье! Как тебе такой поворот событий, Дженни, дорогая? Мы сможем пожениться почти тотчас же, хотя ты, наверное, предпочла бы подождать до осени, когда вы вернетесь в Челси, а твоя мама возвратится из Америки.
В любом случае, любимая, мы сможем обо всем поговорить на следующей неделе, когда я приеду на Зелен…"
Дженни не могла больше читать. Письмо выпало из рук, она, не веря прочитанному, смотрела в пространство. Момент, который она считала отдаленным, уже не за горами! Джон хочет жениться на ней как можно скорее. В конце сентября или начале октября она станет миссис Джон Дейвенгем. Но почему от этой перспективы ее охватила паника? Хотя она всегда знала, что они с Джоном поженятся, ей никогда не приходило в голову, что это значит. Что ж, пора задуматься. Девушка решительно взяла письмо и продолжила читать. Далее следовало подробное описание квартиры на Харли-стрит.
"Двухэтажная, с затейливой маленькой лесенкой на мансарду, где располагаются спальни с живописными створчатыми окнами. Небольшая удобная кухня, гостиная и небольшая столовая с видом на миниатюрный садик на крыше. Ах, Дженни, как это все чудесно! Я представляю нас там… вместе. Это просто невообразимое счастье!"
Она ждала, что ее сердце захлестнет волна счастья… но ничего подобного не произошло. Вместо этого появилась какая-то вялость… и страх. Может, так и должно быть? Ей нужно привыкнуть к мысли, что она станет женой Джона, будет жить на Харли-стрит, в квартире со створчатыми окнами и удобной кухней, и, вероятно, готовить еду для Джона. Миссис Джон Дейвенгем, хозяйка дома, хранительница семейного очага… жена…
Подойдя к туалетному столику, она взглянула на свое отражение. Ее лицо, обрамленное яркими волосами, выглядело бледным, губы подрагивали. Да что с ней происходит? Она вдруг успокоилась. Между ней и Джоном ничего не изменилось… просто немного ускорилось…
Дженни решительно сошла вниз. Клэр с Жаком, сидя за столом на террасе, просматривали свежую почту, Димфна, спокойная, как ангел, сидела между ними и с удовольствием щипала виноград. Дженни присоединилась к их небольшой компании. Письмо Джона она оставила наверху, в ящике туалетного столика. Как и когда она сделает потрясающее сообщение: "Мы с Джоном осенью собираемся пожениться"? Даже произнося эти слова про себя, она испытывала потрясение.
Появился Жерве, рыжеволосый, кареглазый, заспанный. Он томно взглянул на Дженни и сел напротив. Мари вышла на террасу с кофе и круассанами.
День тек своим чередом: после завтрака все отправились на секретный пляж на дальнем конце острова. Время купания и приема солнечных ванн сменялось дремой на горячем песчаном берегу.
Они опоздали на виллу к ленчу, но Мари не сетовала. Ленч – холодные закуски, салаты, фрукты, яйца, холодное мясо – подавался в разное время. Она заботилась о том, чтобы вечером обитатели виллы питались более полноценно, но все равно упорядоченного домашнего уклада так и не получалось. Эдриэн любил свободную, неорганизованную жизнь, не подчиненную жесткой дисциплине. В Челси в присутствии Карлы в доме устанавливалось хоть какое-то подобие общепринятого порядка, но в благословенные летние месяцы на Зелене каждый жил так, как ему нравилось.
Интересно, когда они с Джоном поженятся, будет ли он отпускать ее на долгие каникулы на Зелен? Такой вопрос пришел в голову Дженни этим утром, но был тут же отброшен.
После ленча все разбрелись по комнатам, а Дженни с отцом отправились на прогулку и забрались на голую каменную скалу за домом. Восхождение было довольно напряженным, и они говорили мало, приберегая дыхание. Дженни так и не рассказала отцу о письме Джона. В конце концов, нечего торопиться с разглашением новости. Чем дольше она будет молчать, тем скорее привыкнет к перспективе разительных перемен.
Словом, день ничем не отличался от остальных дней на Зелене, если не считать полученного письма. Оказавшись наконец в постели, Дженни заснула крепким молодым сном и проснулась в восьмом часу утра. Придется поторопиться на набережную, если она хочет купить лучшие фрукты и овощи. Стояло теплое солнечное утро, и она, одевшись легко, отправилась за покупками. Дженни чувствовала, как учащенно бьется ее сердце, и шла, сама того не сознавая, торопливее обычного. Глен Харни! Вряд ли она встретит его на набережной в такой ранний час… да ей и не хотелось.
Полчаса спустя, переходя на рынке от лотка к лотку, она изо всех сил старалась не смотреть в сторону kafana в дальней стороне набережной… и не думать о ней. Она смотрела на причал и пыталась представить, как в следующий вторник будет встречать Джона. Но образ получился каким-то затуманенным и неубедительным. Она поднялась по каменной лестнице в верхнюю часть города и прислонилась к парапету, откуда открывался вид на утес. Отсюда хорошо просматривалась kafana, ухоженный сад за ней и тропинка, идущая к берегу. Сидит ли уже Глен Харни за столиком, приготовленным для него Николе Сизаком, работая над своей книгой? Вряд ли. Сначала он будет собирать материал. Хотела бы она знать, что за материал! Если он собирается писать о завоевании Зелена венецианцами в далеком прошлом, то это не угрожает покою отца. Вздохнув, сама не зная почему, Дженни окинула взглядом море, переливающееся всеми цветами радуги от голубовато-зеленого до фиолетового.
– Красиво, правда? – услышала она голос за спиной.
Когда она обернулась и увидела Глена Харни, облокотившегося на парапет рядом с ней, сердце чуть не выскочило у нее из груди. Девушка украдкой глубоко вздохнула.
– Я вас напугал? – спросил Глен Харни. – Простите.
– Я не слышала, как вы подошли, – запинаясь, произнесла Дженни.
Он пристально и с некоторым удивлением смотрел на нее.
– Вы всегда так нервничаете? – спросил он. – Или это последствия вчерашнего происшествия? Как ваше плечо?
– В порядке, – ответила Дженни. – Как вам понравилось в kafana?
– Очень понравилось. Дом оказался больше, чем я думал. У меня просторная комната на первом этаже, с выходом в сад, который спускается прямо к маленькому закрытому пляжу. Кстати, кровать в моей комнате словно у средневекового барона! Такой большой я еще нигде не видел! На ней может уместиться целая семья!
– И вероятно, так оно и было. В балканских деревнях именно такие кровати.
По какой-то непонятной причине щеки у нее разгорелись. Почему она вдруг начала заикаться и краснеть только из-за того, что Глен Харни внезапно подошел к ней и в разговоре упомянул слово "кровать"?
– Вы уже купались? – спросила она, заметив, что его темные волосы влажны.
– Я плавал в седьмом часу, – ответил он. – А потом бродил среди лотков на рынке в надежде встретить вас. Но вы сегодня опоздали. Когда вы не пришли, я решил утешиться: подняться сюда и полюбоваться собором.
Его слова подействовали на Дженни ошеломляюще, но она взяла себя в руки. Он говорил чушь, явно заговаривая ей зубы. Она отвернулась от него и взяла корзину.
– До свидания, мистер Харни. Мне еще надо сделать кое-какие покупки.
Дженни хотела улизнуть, оставив его поверженным и удрученным, но он, ничуть не растерявшись, схватил ее большую корзину и сказал: