- Понимаю. Я заметил это, но к тому времени уже понял, что ты стала отдаляться от меня. Как я ненавидел Даниеля. И был слишком занят пытаясь удержать тебя, что сделало ситуацию еще хуже.
Даника заколебалась, затем отвела от него взгляд и тихо сказала:
- Я не знала, что делать. Мы больше не разговаривали, и то короткое время, которое проводили вместе, превратилось в сплошные ссоры и страх. Я даже стала бояться возвращаться домой по вечерам, стала бояться быть с тобой… начала боятся наших занятий любовью, потому что знала, чувствовала, ты хочешь от меня что-то, что есть у меня… но я не знаю, что это. Все думала, что же не так во мне.
Какое-то время Джаред мог только тупо смотреть на ее профиль. Он очень медленно, убрал назад скрывающий лицо от его взгляда занавес из шелковых, черных волос. Его пальцы задержались на быстро бившейся жилке, погладили такую мягкую, теплую кожу на щеке.
- С тобой было все в порядке. Просто… Ты была права, я хотел тебя всю. Всю твою любовь. Твое внимание и время. Все, о чем я думал, это как удержать тебя рядом. И…
Даника посмотрела не него нерешительно, но прямо:
- И?
Джаред не хотел отвечать пока, и даже не хотел, что бы прекращалась эта причинявшая боль честность между ними. Было трудно заставить не дрожать свой голос, когда его рука так прикасалась к ней и уже другие воспоминания накрыли его волной, но он пытался:
- И, думаю было что-то потеряно… но это была моя вина, не твоя. Я хотел, что бы ты чувствовала тоже, что и я, когда мы занимались любовью, и забывал, как ты была молода. Если бы я был терпеливее… Если бы я не перегрузил тебя своими чувствами… Если бы я дал тебе время, в котором ты так нуждалась… тогда может твоя реакция на меня была бы другой.
- И насколько другой?
Вглядываясь в ее полные слез глаза, в колотящемся сердце Джареда внезапно взорвалось облегчение и, возможно, что-то еще, что-то, что он не стал останавливать, что бы рассмотреть. Джаред задумался, а поняла ли она сама, что только что сказала.
А потом сам тихо ответил на вопрос. Нет, не поняла. Если бы поняла, то ей тогда не надо было бы задавать этот вопрос.
Охрипшим голосом мужчина произнес:
- Дани, я знаю, что ты получала удовольствие, когда мы занимались любовью, но оно было… слабым по сравнению с тем, что чувствовал я. И тем более по сравнению с тем, что я мог почувствовать, если бы ты была старше, или если бы я был терпеливее. Сначала ты была застенчива и немного напугана, а потом, когда между нами выросло столько напряжения, ты уже не могла расслабляться со мной, не могла позволить себе идти дальше.
Она очень хорошо это помнила, и почувствовала, что ее лицо снова горит, и это не имеет ни какого отношения к горящему рядом камину. Ночи с Джаредом были живы в ее сознании, даже сейчас. Голод его ласк, ее изумленный ответ. И не смотря на то, что ее тогда подавляли его эмоции, и то, что они оба были слишком не зрелы, как физически, так и эмоционально, и то, что она чувствовала не более, чем первые нерешительные волны ощущений, на которые способно тело женщины, это уже было достаточно сильно, что бы помнить о них все эти годы.
Джаред на краткий миг стал частью ее жизни, единственный круг времен года, и все же изменил ее навсегда. Даника пристально смотрела в его гипнотические глаза и немного удивлялась, что бы он такого сказал, если бы она призналась, что иногда все еще просыпается в ночи и пытается прислушаться к звуку его дыхания, тянется к теплу его тела. Но, конечно, не она расскажет ему об этом.
- Как я уже сказала, ты меня нервировал, - прошептала она.
- Прости меня за это, - сказал Джаред, его яркие глаза пристально всматривались в ее лицо. - Особенно за то, что я действительно думал, что мы могли пережить любое давление, если бы связь между нами была бы крепче.
Даника немного покачала головой, это движение позволило ей ощутить давление его руки на своей шее. Прикосновение было теплым и твердым.
- Может это и правда, но тогда между нами должно было бы быть что-то большее, чем физическое влечение. - Усилием воли она удержала свой голос тихим.
- У нас было больше чем влечение.
- Да?
Даника заколебалась, хотя все инстинкты говорили, что она и Джаред смогут двигаться дальше, только если поймут, почему их первый раз потерпел крушение. Она не знала, хотел ли этого Джаред, или если уж на то пошло, хотела ли этого она. Каждый сценарий развития событий немного пугал, потому что она знала, что ее с трудом обретенный контроль будет разрушен, и не важно, как все закончится, от ее жизни останутся руины. Но, ведомая чем-то неизвестный, почувствовала себя вынужденной идти дальше.
- Дани…
Она снова покачала головой:
- Нет, у нас не было ничего кроме страсти. Будь честен, Джаред.
Он немного нахмурился.
- У нас было много общего. Я работал в сфере розыска и возвращения украденных произведений искусства и драгоценностей, пока ты целенаправленно шла к тому, что бы стать отличный геммологом и специалистом по определению подделок.
- Да, - сказала Даника. - В это мы похожи, в нашей работе. Но что ты действительно обо мне знаешь? Мой любимый цвет? Музыку, которую я предпочитаю? Кино, которое мне нравится? Какие мои любимые цветы?
- Розы, - прошептал он вспоминая.
Улыбка Даники была немного вымученной.
- Нет, это любимые цветы отца, не мои. Ирония судьбы, но ты знал больше об отце чем, обо мне.
Джаред хотел возразить, но вновь ощутил, то тяжелое чувство, что пришло с признанием неудобной правды.
- А ты что-нибудь знаешь обо мне?
- Нет, - спокойно ответила Даника. - Фактически ничего из того, тебе нравится или не нравится. А о семье я знаю только то, что твоя мать была американкой, а отец французом и у тебя было двойное гражданство. Мы поженились так быстро, что не было времени приглашать кого-то на церемонию…
Джаред ответил на подразумеваемый вопрос:
- Мой отец археолог и коллекционер - главный образом. Как мне помниться в том году он был где-то на Востоке. А сейчас он в Перу.
- А твоя мать?
- Она тоже путешествует. Только в ее случае, это просто неугомонная жажда увидеть и сделать все, что мыслимо и немыслимо. У нее никогда нет определенного маршрута, я перестал о ней волноваться еще до того как стал подростком. - Джаред задумался, а потом ровно продолжил. - Когда мое письмо о нашей свадьбе дошло до нее, она позвонила откуда-то с Аляски, я думаю. И сказала, что бросит все и прилетит в Париж, чтобы встретиться со своей новой дочерью. Но я ей сказал не беспокоиться. Чернила на документах о разводе уже высохли.
Даника какое-то время молчала. Да и что она могла сказать по этому поводу. Никакие слова не изменят ту боль и горечь, которые он должно быть чувствовал. Вместо этого она произнесла:
- Мы не разговаривали так тогда. Почему, Джаред? Разве мы не хотели знать все друг о друге?
Он хотел, но не мог сказать, о том, что знал ее суть. Ее мягкость и спокойствие. Ее сладость. Грациозный, обдуманный путь, которым она двигалась. Шелковистость кожи, мягкость прикосновения, и музыку ее голоса. Вот что он знал.
- Мы были незнакомцами, - продолжала она. - Твоя мать была бы в шоке… Ты понимаешь, что с того первого дня как мы зашли в магазин моего отца и до самого последнего, когда мы подали заявление о разводе прошло меньше года?
- Да, я думал об этом. Так мало. Иногда… кажется, что все случилось за пару недель. Но, я же помню смену времен года.
Даника помнила все слишком отчетливо, и изо всех силы пыталась не позволить воспоминаниям сломить ее.
- Незнакомцы, - повторила она. - Может это чудо, что мы продержались так долго.
Джаред посмотрел на нее, слегка прищурив свои яркие глаза. На краткий миг, Даника подумала, что воспоминания взяли над ней верх, но затем поняла, что его движение не воспоминание. Он смотрел на нее так напряженно, гипнотизируя. Весь обратился во внимание, и ее сердце стало стучать о ребра в ответ.
- Незнакомцы? - Низкий голос стал задумчивым, оценивающим. - Не думаю, Дани. Кем бы мы ни были, все же больше, чем незнакомцы.
Прежде чем она смогла обдумать ответ, он скользнул рукой к затылку, запустил руку в волосы, потянул навстречу себе, сокращая расстояние, наклонил голову и накрыл ее губы.
Даника инстинктивно напряглась, зная, что у нее нет надежды, дать ему отпор. Какой бы застенчивой и напряженной она ни была во время их брака, неоспоримая правда была в том, что ее тело никогда больше не знало другого мужчину, и его прикосновений оно никогда не забывало.
Его теплые и твердые губы медленно двигались по ее губам. Сильное возбуждение заставило напряженность растаять. Тело обмякло и прижалось к нему. Даника поняла, что потянулась к нему только, когда почувствовала жесткость пиджака под пальцами и мягкость рубашки под ладонями. Твердость его тела, даже сквозь ткань была такой знакомой и близкой.
Девушке показалось, что она что-то услышала, и смутно поняла, этот звук вырвался из ее горла. Каждый нерв в ее теле был живой, пульсирующий, и внутри поднялся новый жар, перекрывающий ее способность управлять собой.
Даника беспомощно ответила, ее губы открылись под его все возрастающим напором, чувственная одержимость ласками была отвратительной и в тоже время безумно возбуждающей.
Она не помнила этого, не помнила силу страсти заполнявшей ее сейчас, этот возрастающий голод по нему, который был настолько силен, что даже пугал. Даже когда она справилась с удивительными ощущениями и подавила эмоции, Даника поняла, что именно это Джаред и имел в виду, когда говорил, о том, что ее реакция на него могла бы быть другой, если бы она была старше или если бы он был терпеливее.