Взвизгнув тормозами, у тротуара остановилась "Волга". Сидевший за рулем выглянул из машины. Блеснули белые зубы, полоска безукоризненного пробора в гладких волосах. Его спутница, совсем молоденькая женщина с ярко накрашенным ртом, раскуривала папироску.
- Привет, Малышев! Подвезти?
Хозяин машины радушно улыбнулся Кириллу и с интересом посмотрел на его девушку.
- Спасибо, Виктор Алексеевич! В такую ночь лучше пройтись!
- Добавьте: с такой милой спутницей. - Голова с безукоризненным пробором склонилась перед Лерой. - Всего вам наилучшего!
Машина отъехала.
- Наверно, только у поэтов бывают такие встречи. Кто этот элегантный красавец? Тоже писатель?
- Виктор Алексеевич - инженер. Мы вместе работаем.
Кирилл не сказал только, что Виктор Алексеевич - его непосредственное начальство. Сегодня это ни к чему.
- А его дама мне совсем не понравилась.
И когда Лера успела рассмотреть ее? Кирилл даже не взглянул на женщину в машине.
Они вышли к набережной и облокотились на гранитный парапет. По Москве-реке плыл буксир с баржей, в ночной тишине далеко слышалось шумное дыхание двигателя. Огоньки бакенов мигали под мостом.
Кирилл рассказал, как в детстве бегал сюда с Лешкой ловить уклеек, как зимой скользил на лыжах по льду реки к трамплину на Ленинских горах.
- А вы, Лера, ходите на лыжах?
- Немножко. Мы с ребятами больше катались с круч на ледянках - знаете, что это такое?
- Приблизительно. В общем что-то из льда.
Лера рассмеялась.
- Сразу видно горожанина. Ледянка, простите, из навоза делается. Его накладывают в решето и поливают на морозе водой.
Он смотрел на девушку недоверчиво:
- И вы сами... накладывали?
- А что? Еще как! Правда, чаще кто-нибудь из ребят отдавал мне свою раскатанную ледянку.
Как он понимал их, этих неизвестных ему ребят! Он и сам отдал бы ей все, чего б она ни попросила. Всего несколько часов назад ничего не знать о существовании человека, и вот уже все в его жизни интересует тебя, кажется таким важным...
- Говорите, говорите, Лера! - взмолился Кирилл, когда девушка замолчала. - Из каких вы мест?
- А может, мне не хочется быть разгаданной в первый же вечер? Может быть, я хочу что-нибудь оставить и на потом?
Лера шутила, но ее шутку можно было понять и в том смысле, что она верит в их новую встречу, больше того - хочет этой встречи. Лучшего и желать нельзя. До чего ж эта девушка не похожа на провинциалку! Неужели год пребывания в столице сказывается? Только вот почему она, такая умная, не учится дальше?
- Потому что я, такая умная, как вы считаете, не набрала баллов. Провалилась на экзаменах в МГУ. С треском.
Кирилл уже жалел, что задал бестактный вопрос. Что он, собственно, знает о ней, о ее жизни? Кто он, чтобы спрашивать?.. И все же хотелось рассказать Лере, что на их стройку приходят точно такие же девушки, окончившие десятилетку и не попавшие в институт. Два-три месяца курсов, и их не узнать в комбинезонах штукатурщиц и в спецовках крановщиц. Самые упорные занимаются по вечерам, через год они смогут держать в строительный... Да, такие же, как Лера, и все же не совсем такие. Ее он решительно не мог представить в спецовке или в комбинезоне. Стройка - не лучшее место для такой девушки.
- И почему это все пытаются наставить меня на путь истинный! - удивлялась Лера. - Сначала родители, потом дядя с теткой, начальство на службе, теперь вот вы. Наверное, у меня вид такой несолидный. А я, честно говоря, даже не знаю, хочу ли учиться дальше. Мучиться еще пять-шесть лет, чтобы получать каких-то восемьсот рублей, почти столько мне и сейчас платят... Да еще зашлют куда-нибудь в глушь... Я говорю, наверное, глупости, вы не слушайте меня!
Кирилл смахивал ладошкой песчинки с каменного парапета в воду. Всплесков не было - песчинки слишком малы.
Девушка тихонько дотронулась до его плеча.
- Теперь вы презираете меня, да? Не надо меня презирать.
- И не думаю. Я рад, что познакомился с вами.
- И я.
Он повернулся к ней лицом, взял ее за плечи. Вот когда прижать ее к себе, поцеловать эти погрустневшие глаза... Неплохой был бы, кстати, переход от разговоров к делу.
- Что я хотел сказать вам, Лера? Если я сам не смогу быть полезен вам в чем-либо, знайте: у меня есть хорошие друзья. Они в лепешку расшибутся, чтобы сделать все возможное для меня или для моих знакомых. Больше я вам пока ничего не скажу.
Произнося свои неопределенно-обнадеживающие тирады, Кирилл и сам верил, что сможет многое сделать для нее. Ему хотелось верить в это. Теперь он знал точно, что девушке, несмотря на всю ее браваду, живется нелегко. Что ж, дайте только срок, она поймет, что значит иметь настоящего друга.
- Смотрите, смотрите, Кирилл! - воскликнула Лера, показывая за реку. - Луна за дом валится.
Над строениями на противоположном берегу скользило желтое пятнышко прожектора: там, на стройке жилого дома, работала ночная смена. Стрелы башенного крана, на котором был укреплен прожектор, не было видно, это создавало иллюзию второй луны на небе. Вынув блокнот, Кирилл записал что-то.
- Что вы пишете? - Девушка посмотрела через его плечо.
- Так, заготовка. Луна на земле, затмившая небесную, - в этом что-то есть... Ах, Лера, иногда так много хочется сказать, а нужных слов нет! Взять хоть этот башенный кран. Что такое кран? Механизм для подъема тяжестей. А когда он луну крюком подцепил - это уже поэзия... Я неясно выражаюсь?
- Мне кажется, я вас понимаю. - Она задумалась. - Хотите, я еще десяток сравнений придумаю? Даже лучших, чем это.
Лера тут же сравнила темную реку с крышкой концертного рояля, а волны от катера - с пассажами невидимого пианиста. Он похвалил ее, но блокнота больше не вынул.
- Вам, Кирилл, никогда не хотелось улететь далеко-далеко? На Марс, например. Я часто старалась представить себе, какие они, марсиане. По-моему, очень спокойные, худощавые, с длинными лицами, с тонкими, бледными до синевы губами.
- Головы, как скафандр! - вставил Кирилл, вспомнив рисунок из какого-то научно-фантастического романа.
- Нет, нет! Голова тоже удлиненная... А по цвету - серо-голубые.
- С кем мне надо познакомить вас в первую очередь - это с Гришей, - вслух подумал он. - Это мой друг, художник.
Не слушая его, девушка продолжала:
- ...Знакомясь, они тихо дуют друг на друга, а чтобы узнать мысли другого, делают вот так. - Лера пожала его руку у запястья, как врач, выслушивающий пульс.
Обняв девушку, Кирилл притянул ее к себе.
- Ого! - Она точно очнулась. - И вам часто удается так, сразу?..
- Почему часто? - Смутившись, он убрал руки.
- Уже вижу: не часто. Опыта нет.
Девушка явно смеялась над ним. Он был готов ругать себя: все-таки перешел от слов к действиям.
- А кому вы посвящаете свои стихи?
Кирилл только пожал плечами: пусть думает, что хочет. Если бы она знала, как смутное беспокойство выгоняет его вечерами на улицу, как, измерив шагами полстолицы, он, усталый, возвращается домой и пишет, пишет, пишет до рассвета... Кому он посвящает свои стихи? Никому!.. Многим...
- Многим - то же, что никому, - пробурчал он.
- И хуже вам казаться не к чему, Кирилл. Вы очень милый, честный и чистый мальчик.
Навстречу шла шеренга студентов, взявшихся под руки. Они пели: "Москва моя, ты самая, ты самая..."
- Вы такой, как они! - сказала Лера. - И я вам завидую. А у меня был трудный и скучный год. Меня уже ничто не веселит.
В этот момент она действительно показалась ему намного старше и печальнее. Черт его дернул вести себя с ней грубо! Еще неизвестно, что о нем подумала Лера.
- Давайте побежим! - предложила вдруг девушка.
Она схватила его за руку и потянула вперед. Через секунду Кирилл уже мчался по набережной, как призовой скакун, высоко поднимая ноги. Лера едва поспевала за ним.
- Стойте, умираю! - взмолилась она, останавливаясь. - Уф, не отдышаться!.. Зато хоть согрелась. Очень свежо у реки.
- Вы озябли, Лерочка? - с опозданием сообразил он.
Кирилл поспешно снял пиджак и накинул ей на плечи, как до него, наверное, проделали то же самое нынешней ночью тысячи более догадливых юношей.
- А домой не пора? Я не тороплю вас, Лера, но сейчас... - он поднес к глазам часы, - половина третьего.
- Ого! Домой я давно опоздала, а к Юльке - это подруга моя, я у нее иногда ночую - неудобно приходить так поздно. Вам надоело ходить со мной?
- Что вы, что вы! - почти испугался он. - Будем гулять до рассвета, до трамваев...
Но тут у него возник иной план.
Переулками он вывел Леру в район Арбата. Над воротами светились номерные знаки. Он показал девушке старинный особняк с шестью облезлыми колоннами. Здесь некогда танцевал Пушкин со своей невестой, а сейчас жили потомки известного декабриста; одного из них Кирилл знал по литературному кружку при районной библиотеке. А в этом сером доме на третьем этаже жил знаменитый летчик-испытатель, мальчишки всего переулка сбегались смотреть, когда он по утрам садился за руль своей полугоночной машины.
- Вот так я знаю всех в нашей Слободке! - сказала Лера.
Ему ли не знать родных арбатских переулков, где прошло его пионерское детство, где он играл со сверстниками в Чапаева и в молодогвардейцев, а по вечерам, сидя на заборе, спорил до хрипоты: кем лучше быть - футболистом или архитектором? Позже, подрастая, он встречался с однокашниками на улице, в залах Ленинской библиотеки, в бассейне для плавания, и знал о каждом все, и ревниво следил за тем, кто из них больше успел.