Ульяна рассмеялась, смех получился хриплым, она явно волновалась. Внезапно она почувствовала себя похожей на ту собачку, которая нарисована на фантике от конфет "Ну-ка, отними".
- Сама понимаешь, дряни я никогда в жизни при себе не держала, - продолжала ее тетка. Она повертела свой подарок перед носом Ульяны. Солнечный луч уцепился за золотой ключик, и он сверкнул так ярко, что Ульяна зажмурилась, спасаясь от настырного солнечного зайчика.
- Ну, что-о там, а? - просительным тоном произнесла Ульяна, пытаясь прибегнуть к давней детской манере, напомнить тетке прежние времена, когда она на лето приезжала к ним в заказник. - Бриллианты? Те, в которых вы сиживали в царской ложе в оперном театре?
- Нет, милочка. - Зинаида Сергеевна расплылась в самодовольной улыбке. - Бриллианты я уже продала. - Она свела на переносице слегка подчерненные брови. - Мне ведь надо было прилично дожить до сего дня после смерти моего мужа, Ксаныча.
- А на что вы собираетесь жить дальше? - нагло поинтересовалась Ульяна.
- Дорогая, ты помнишь, в каком году я родилась?
- Не важно, в каком вы родились. Я вижу, какая вы сейчас.
- Благодарю, надеюсь, это комплимент. - Она улыбнулась, очень молодо. - Судя по всему, ты не лукавишь. - Она шумно втянула воздух. - Ты просто не умеешь этого делать. Впрочем, жаль, - неожиданно добавила она. - Но это не важно. Я, знаешь ли, меняю свою жизнь, как теперь говорят, круто. - Она вскинула подбородок. - Я давно для себя решила провести последние годы жизни в раю, то есть оказаться там не после жизни, а еще при ней. - Ульяна вытаращила глаза. - Ульяна, не напрягайся. - Тетка улыбнулась. - У каждого - свое представление о рае. Для меня он похож на… Австралию. Там, где кенгуру, и коала, и страусы. Знаешь, на них можно кататься. - Тетка засмеялась, смех у нее был звонкий, как у молоденькой девушки.
- Вы…
- Я уезжаю не одна, а с человеком, который нашел меня снова…
Ульяна открыла рот и не могла его закрыть.
- Ну да?
- Да. Но он поставил мне условие: он хочет, чтобы остаток жизни мы провели бы с ним только вдвоем. Чтобы ничто в мире больше не стояло между нами и никто, как это было всю жизнь… - Она вздохнула, ее глаза сощурились, словно она всматривалась в то, что на самом деле стояло между ними до сих пор. - Моя первая любовь, детка. - Больше я ничего не могу тебе рассказать, он не разрешает.
- Вы такая послушная? - скептически скривив губы, спросила Ульяна.
- Женщина иногда разрешает себе меняться. Если мужчина просит, а она считает его достойным такой просьбы. Итак, считай, что меня больше нет на этой земле, я уже в раю. Навсегда.
- Но… когда люди расстаются друг с другом в полном здравии, они просто не могут представить себе друг друга в ином состоянии. - Ульяна пожала плечами. - А знаете, мне это нравится. Он… кто? Поляк?
- Не пытайся узнать то, чего все равно никогда не узнаешь.
- Понятно. - Ульяна не с потолка задала свой вопрос. Несколько родов, к одному из которых принадлежала Зинаида Сергеевна, переехали из Польши в Россию, на пустующие земли нынешней Белоруссии. На той земле они сделали не одно состояние, но со временем и по обстоятельствам жизни род, к которому принадлежала Зинаида Сергеевна, мельчал, а в начале прошлого века вообще рассеялся. Его осколки долетели до Сибири. А кто-то из польских переселенцев мог добраться и до Австралии.
- Могу лишь сказать, что и там я не расстанусь с принципами своей нынешней жизни на три "б", - заметила Зинаида Сергеевна.
- А… что за принципы? - Ульяна свела брови, силясь догадаться.
- Базар, баня, бассейн. Ульяна расхохоталась.
- Ты согласна, что это общечеловеческие ценности?
- Может быть, я бы и согласилась, но мне их никак не воплотить. Только один могу - баня.
- Но знаешь, к этим принципам можно отнестись не так буквально, как ты это делаешь. - Зинаида Сергеевна села в кресло напротив Ульяны, положила шкатулку к себе на колени и как человек, давно освоивший язык жестов, развела руками, обратив открытые ладони к собеседнице, тем самым подтверждая свою открытость и искренность слов. - Базар. Только зная, что и почем на базаре, ты можешь судить о реальной жизни. Баня. Как ты понимаешь, можно мыться в ванне, но, чтобы с тебя сошло семь потов, без парилки не обойтись. Бассейн. Вода - наша с тобой среда, дорогой мой скорпиончик.
- Но у нас с вами разная вода, - уверенным тоном заявила Ульяна. - Вы, конечно, тоже знак воды. Рак. Но ваша вода уже в виде пара. А моя вода - в виде льда.
- Да, ты можешь заморозиться на время и потом разморозиться. На это я и рассчитываю, вручая тебе свой подарок. - Она постучала костяшками согнутых пальцев по крышке коробки.
Ульяна засмеялась и потрясла головой.
- Понятно. А… ваш…
- Не задавай лишних вопросов, - напомнила ей Зинаида Сергеевна. - Надеюсь, ты поняла, что для полноты жизни необходимы все три "б"?
- Поняла. Буду стараться.
- Итак, ты даешь мне слово, а я тебе - шкатулку.
- Даю. Я даю свое слово, - совершенно серьезно сказала Ульяна.
Зинаида Сергеевна встала и торжественно подала коробку, сверху положила ключик.
- Не знаю, благодарить вас или…
- Конечно, благодарить. Ты ведь воспитанная девочка. - Зинаида Сергеевна наклонилась к Ульяне и поцеловала в щеку. - Ну, вот и попрощались.
Ульяна поцеловала в ответ напудренную щеку. Пудра пахла по-старинному, а она думала, что "Лебяжий пух" уже навсегда отлетел в прошлое.
2
За окном гудел ветер, он бросал в окна пригоршни дождя. Но вой ветра и стук капель веселили душу. Казалось, эти звуки подгоняют сердце, оно бежит быстрее, разгоняя кровь по всему телу. Ульяна отпила из большой кружки глоток кофе и горящими от напряжения глазами снова уставилась на экран компьютера. Нажала несколько клавиш, серый экран мигнул, и на мягких лапах вышла из ниоткуда ее любимая хранительница экрана - львица. Ульяна всегда любовалась ею и, не отдавая себе отчета, всякий раз хотела найти сходство с собой. "Тоже, царица тайги", - фыркнула она, осуждая себя за чрезмерную наглость.
Она нажала кнопку на панели монитора, экран погас. В тишине ночного дома застенный рев ветра стал слышнее, и, оставшись наедине с собой, ушедшая из виртуального мира Ульяна ощутила непонятную тревогу. Как будто этот ветер нес с собой не только весну, прихода которой она всегда страстно ждала, хотя пора бы и привыкнуть - уже тридцатая весна. Но эти порывы, казалось, хотели ее по-особому раззадорить, разозлить, сдернуть привычный панцирь неколебимой уверенности в том, будто все в ее жизни идет так, как надо. Как она хочет. А этот дождь, с его крупными каплями, так угрожающе похожими на крупные слезы, которые очень редко, но все же срывались с ее ресниц, - не предвестник ли он ее слез?
Она повела плечами, отодвигая пришедшие в голову мысли, и резко встала с рабочего кресла. Словно обиженное на нелюбезное обращение, кресло несколько раз крутанулось и замерло.
Ульяна подошла к окну. Там, дальше, в глубине двора, под дождем чернел пруд. Вот, между прочим, где полно ее слез. Если бы она знала, что они помогут, она лила бы их над ним и дальше, наполнила бы до самых краев. Но, как трезвый человек, Ульяна понимала: не поможет.
Она приехала от тетки из Питера с тем чудным подарком к свадьбе и обнаружила, что вся рыба в пруду лежит кверху брюхом. Зеркальные и обыкновенные карпы, затесавшиеся самозванцы-толстолобики - только тогда она и узнала, что неведомо как они пробрались в ее пруд, - все лежали на темной глади воды, как на огромной сковороде. Когда сковороды-аэродромы ставили в протопленную русскую печь, пришло ей вдруг на ум, деревенские хозяйки шутили друг над другом: "На Маланьину свадьбу, что ли, готовишь?"
Слово "свадьба", внезапно всплыв в памяти, задело что-то внутри, и Ульяна ощутила укол - но не в сердце, в голову. Смешная эта Зинаида Сергеевна. Жила всю жизнь "как я сама хотела" и твердила это, будто заклинание. На самом ли деле она так хотела или принимала все, что ей отпускала жизнь от своих щедрот, присваивая себе, собственной расторопности, упорству, - трудно сказать…
Впрочем, нет, не лгала двоюродная тетка, иначе как объяснить, что в ее-то годы можно взять и сняться с места, двинуть на край света? В рай. С кем-то. С мужчиной. Но могла ли сомневаться она, Ульяна Кузьмина, прожившая на этом свете почти тридцать полных лет, что тетка и впрямь укатила в неизвестность? Ага, на старости лет к трем "б" она решила прибавить три "к": кролики, кенгуру и коала. Неожиданная мысль развеселила Ульяну и отодвинула тоскливое беспокойство, которое в последнее время все чаще наваливалось на нее.
Она отошла от окна и выключила настольную лампу. Закрыла глаза, постояла минуту и открыла снова, чтобы лучше видеть в темноте. Сегодня луна почти полная, и по стенам, по потолку и полу ползали тени от еловых веток, от рябины и черемухи, которые трепал ветер.
Спать не хотелось, весна будоражила нервы, Ульяна уселась в кресло возле почти прогоревшей печки и, глядя на красные мигающие угли, вспомнила, как вернулась от тетки и совершила довольно странный поступок.
Уголек нырнул между прутьев решетки, а потом в поддувало и выкатился на металлический лист, прибитый перед печкой. Она наклонилась, подцепила его совком и отправила обратно в печь.
Что она сделала? Выкопала пруд. Запустила туда карпов. Она все так хорошо просчитала и должна была остаться в прибыли. Она осталась бы в прибыли! Но…
Ах, это "но"! Это то самое, что невозможно просчитать. Это то, что называется форс-мажорными обстоятельствами. Но Ульяне Кузьминой ничуть не легче.