Их фирма приносила хорошие доходы, они весьма преуспевали и вели активную светскую жизнь. Большинство вечеров и приемов, на которые они всегда ходили вдвоем, носили деловой характер. Они с Ральфом, высоким блондином с круглогодичным загаром и смеющимися голубыми глазами, выглядели замечательной парой. Ральф ей нравился своей спортивностью, он походил на регбиста, мускулистого, с крепким большим костяком. Да и он был высокого мнения о Джейми и всегда удивлялся, когда кто-то обращался с ней, как с хрупкой фарфоровой вещицей. При росте пять футов четыре дюйма, тонкокостная, с изящными узкими ступнями, она выглядела гораздо более хрупкой, чем была на самом деле.
Джейми никого не разуверяла в том, что они любовники, - весьма удобный способ держать слишком пылких представителей мужского пола на приличном расстоянии. Ральфа интересовало, есть ли у нее личная жизнь, но он уважал чужие тайны и не задавал лишних вопросов. В разговорах с ним она никогда не упоминала о Джейке, хотя кое-что он о ее семье знал; о том, например, что первый раз ее мать вышла замуж за своего работодателя, а второй раз за Марка Брайертона, вдовца, имевшего одиннадцатилетнего сына. С Бет и Ричардом Ральф был знаком, поскольку они встречались на крестинах Сары, куда он ездил с Джейми. Кстати, Джейк был крестным отцом девочки, но кроме краткого момента, когда он принял на руки младенца и передал его Джейми, они старались не приближаться друг к другу.
Джейми поморщилась при воспоминании о том, каким раздраженным был в тот день Джейк и с какой издевательской холодностью посматривал на нее. Вообще, его высокомерие было просто невыносимым! Но что за всем этим стояло? Неужели он опасался, что она подойдет к Марку и выложит ему, что его сынок соблазнил ее, внушив, что любит, и все это лишь для того, чтобы ее доля наследства не уплыла из его рук?
Но разве она способна на такое? И Марк, и Маргарет обожали Джейка, к тому же Марк - человек чести, и подобные сведения о сыне наверняка принесли бы ему непереносимые страдания. Нет, жаловаться она не собиралась, ведь она решила все начать сначала, обрести новый смысл и ей даже удалось заставить себя поверить, что она действительно хочет от жизни лишь одного - удачной карьеры и успеха.
Поздние осенние сумерки быстро перешли в вечер. Знакомая боль при мысли о прошлом как всегда усугублялась ощущением мрачного отчаяния. Шесть лет прошло, а горечь и боль все не шли на убыль, и единственное, чем отгораживалась она от страдания, это умением выглядеть в глазах окружающих удачливой и счастливой.
Ее сверстницы, пережив любовное разочарование, вскоре успокаивались, завязывали новые знакомства; почему же она до сих пор не встретила никого, кто бы мог заменить ей Джейка?
Возможно, это произошло потому, что Джейк, кроме того, что был первой любовью, был еще и близким с детства человеком, так что его предательство грабительски лишило ее не только любовника, но брата и друга, который казался ей надежной защитой и опорой во всем.
А хуже всего, что, безумно любя Джейка, она так безоговорочно ему верила, что ни на минуту не допускала мысли о существовании в его жизни других женщин. Той же Ванды, например. Джейми понимала, конечно, что не первая у него, но ведь это было до нее; он на восемь лет старше, жил вдали от дома, учился в университете; к тому же природа наделила его не просто красотой, но таким необыкновенным чувственным магнетизмом, что ему вряд ли удалось вести целомудренный образ жизни.
Жаль бедную девочку, которая выйдет за него замуж. Не слишком-то долго он способен хранить верность, особенно наивному девятнадцатилетнему созданию.
Ведь и сама она раньше, когда они стали любовниками, не думала ни о чем таком и лишь теперь, оглядываясь назад, видела, что особенной пылкости в нем не наблюдалось, напротив, была некоторая сдержанность, даже в том, как он прикасался к ней, как обнимал… Скорее всего, это происходило потому, что ее неопытность явилась для него чем-то вроде тяжкого испытания. Она тогда не понимала этого, отдаваясь ему с блаженной радостью, вызванной тем невероятным фактом, что он любит ее. Легкого прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы зажечь в ней огонь восторга и счастья. По своей тогдашней наивности она думала, что он испытывает то же самое, что причина, по которой он занимается с ней любовью, у него та же, что и у нее, и что он просто не мог дождаться, когда их любовь будет увенчана брачным союзом.
Да, он был с ней очень терпелив, осторожен и нежен, но и только. Он вполне мог обойтись и без этого, вот почему до сих пор она думает об этом с горечью. Как видно, ему просто необходимо было покрепче привязать ее к себе, а для настоящих любовных утех у него всегда имелись женщины вроде Ванды.
Вздрогнув, она отвернулась от окна, болезненно осознав, что мысли устремились в весьма опасном направлении. Прошлое осталось позади, и все, что в нем было, пусть навсегда там и останется. Хотя, как забыть объятия Джейка, если от одного его прикосновения она испытывала такое неслыханное наслаждение, какого не мог дать ей ни один мужчина из тех, с кем время от времени сводила ее судьба; потому и не шло у нее с ними дальше прикосновений, что она всякий раз остро осознавала, что это не те прикосновения.
Вот и сейчас одно воспоминание о его руках привело ее в сильнейшее волнение. С тех пор как они расстались, Джейми жила будто замороженная, о чем подчас думала с досадой. Но может, она по природе своей не сексуальна? Разве кто-то терзается из-за того, что у него всю жизнь плохой аппетит? Просто все люди разные - одним, к примеру, чтобы выспаться, достаточно пары часов, а другим для этого требуется часов восемь. Так и она прекрасно может обходиться без секса. Что тут такого страшного?
Тихий внутренний голос ехидно спросил, а как, мол, насчет любви? Любовь… Ее губы дрогнули, но затем окаменели. Что такое, вообще говоря, любовь? Это безумие, эти опасные чувства, которые Джейк возбуждал в ней? Если так, то лучше уж обойтись без этого. Но почему же тогда даже звук его имени, слетевший с чьих-то губ, вызывал у нее сердцебиение.
Причина, по которой она так старательно избегала его после своего бегства из дому, заключалась не в том, что она испытывала к нему отвращение или ненависть, а в том, что боялась его, ибо он все еще имел над ней огромную власть. Пока он не знал об этом, она чувствовала себя в безопасности, хотя, почему это так, и сама не понимала. Да и какое значение имеет для него ее любовь? Разве он пытался найти ее, встретиться и объясниться? Нет. Она исчезла, и он ее не искал.
Тогда, вскоре после того как она отправила ему письмо, он написал ей ответ, но она порвала его, не читая. Почему? В глубине души она, возможно, ожидала, что он будет ее разыскивать, попытается встретиться. Неужели он поверил, что она считает себя слишком молодой для замужества? Нет, здесь кроме ее оскорбленной гордости было нечто еще, и она не сомневалась - он понимал это, а тот факт, что он не попытался встретиться с ней и оправдаться в ее глазах, явно говорил за то, что Ванда не лгала.
А теперь он появится здесь, да еще со своей новой подружкой. Найдет ли она в себе силы встретиться с ним лицом к лицу? Впрочем, у нее нет выбора. Если сейчас уехать, Бет наверняка начнет строить догадки, а из этого ничего хорошего не получится. Никто в их семействе понятия не имел о том мгновенно пролетевшем месяце блаженства, которое он дал ей до того, как она узнала правду и бежала. Нет, только они с Джейком помнили о тех вечерах в его квартире, когда она лежала в его объятиях и испытывала немыслимое счастье даже от самых простых ласк. Он тогда говорил ей, что ждал, когда она подрастет, ждал, когда она увидит в нем мужчину, а не просто сводного брата.
Тем временем окончательно стемнело. Сколько же она простояла здесь, глядя в окно и ничего не видя? Она посмотрела на часы. Почти час. Бет наверняка удивляется, почему она до сих пор не спустилась.
Ничего, у нее еще есть несколько часов, чтобы приготовиться к завтрашней встрече. Джейми посмотрела на чемодан, брошенный на кровать, подошла к нему и отомкнула замки. Из аэропорта она сразу отправилась в Бристоль, лишь ненадолго заехав в свой лондонский дом, где приняла душ и заново упаковала чемодан.
В Нью-Йорке у нее было достаточно времени, чтобы пройтись по магазинам. Зная, что поедет к кузине, она купила для нее свитер, а для своей крестницы роскошно одетую куклу.
Вещи распаковывались машинально, руки делали то, что привыкли. В Нью-Йорке она купила несколько вещиц от Келвина Кляйна, и кое-что из них чисто импульсивно захватила сюда. Вот это, например, бледно-лиловое шелковистое одеяньице, которое на вешалке смотрелось вялой тряпкой, но тело облегало весьма ловко, к тому же прекрасно подчеркивало необычный цвет ее глаз. Напрочь лишенное простоты и наивности платье, всю суть которого можно выразить коротким словом "секси".
Вот и выряжусь в него завтра, мрачно подумала она. Каковы бы ни были ее потаенные чувства, она хотела, чтобы Джейк видел, что прежней крошки Джейми больше не существует. Повесив платье в шкаф, она поблагодарила Бога за тот опыт, который ей удалось приобрести за прошедшие годы, пробавляясь лишь легким флиртом и никому не позволяя вовлечь себя во что-нибудь более серьезное. Завтра Бет обязательно - если она знает свою кузину - обеспечит ее обеденным партнером: Джейми, естественно, поведет себя с ним холодно и отчужденно, сразу дав понять, что она не из тех, кто очертя голову пускается в романы-однодневки или во что-нибудь в этом роде…
Но это завтра, завтра… что оно сулит ей?
Из-за дверей ее спальни донесся голос кузины, и Джейми, натянув на лицо маску холодной безмятежности, пошла открывать.
- Вот мы и проснулись, - весело сказала Бет, держа на руках белокурое, голубоглазое дитя и демонстрируя его кузине.
- Господи, как же она выросла!