- У меня почасовая работа в фирме отца. Он занят в сервисе по ремонту мини-бассейнов. Я помогаю ему в канцелярских делах, иногда езжу на вызовы.
- Правда?
Паола ответила слегка пренебрежительно:
- Конечно, я не намерена заниматься этим всю жизнь. У меня другие интересы.
- В вашем занятии нет ничего плохого, дорогая, - сказала Бетти. - И не стесняйтесь честной работы. Мой отец всю свою жизнь проработал на сталелитейном заводе, и я горжусь этим. Он был хорошим человеком.
- О нет. Я нисколечко не стесняюсь, - ответила Паола.
- Что до меня, то я никогда не работала, - продолжала Бетти. - Я встретила Мэттью в колледже, мы вскоре поженились, и за всю свою жизнь я не заработала ни гроша.
- Работа, которую ты делаешь, Бетти, очень важна, - вмешался отец и пояснил Паоле: - Она занимается благотворительностью. Ведь это приносит пользу многим.
- У моей матушки сердце болит за всех, - сказал Мэтт. - Я никогда не забуду, как однажды вернулся из школы домой, а там полно бездомных.
Бетти Норман прищелкнула языком.
- Вы бы видели, милочка, какое у него было выражение лица! Думаю, я его сразила наповал.
- Сразила! Я был уничтожен! - Он засмеялся. - Тогда стоял промозглый январь, и мать облагодетельствовала пару семей. Казалось, люди были повсюду: вопящие дети, унылые женщины и мужчины с затравленным видом. Я просто поверить не мог! Они восседали на парчовом диване, валялись на персидских коврах, на гостевых кроватях. Знаменитая матушкина благотворительность местного значения широко раскрыла двери нашего дома. Двое детей играли и в моей комнате.
Мэттью Норман не удержался от смеха, а Мэтт и Паола переглянулись.
- Он сморщился, - вступила в разговор Бетти. - Я увела его на кухню и наказала, чтобы он никогда не задирал нос перед бедными, обездоленными людьми. Тогда он был отъявленным снобом.
Мэтт подвел итог рассказу.
- Она сказала, что у них ничего нет не от того, что они чем-то хуже нас, просто они несчастные, вот и все.
- И она была права, - сказала Паола. - Вы знаете, миссис Норман, я на вашем месте поступила бы точно так же.
Кто бы мог предвидеть подобный оборот событий: казалось, эти женщины нашли друг друга. - Но я бы очень озадачила свою мать! Именно озадачила, - пояснила Паола.
Мэтт явно начал симпатизировать матери Паолы. Хотя он часто помогал своей матери в ее благотворительных акциях, но это дело никогда не было ему по душе.
- Я просто поработаю у отца до тех пор, пока не стану в финансовом плане независимой, - снова заговорила Паола, и Мэтт был благодарен ей за смену темы разговора.
- Да? - Бетти Норман навострила уши. Мэтт нервно заморгал. Нет, им отсюда не выбраться.
Его мать обрела в лице Паолы идеальную собеседницу.
- Я начинала работать как школьная учительница музыки, но решила сменить занятие. Эта работа совсем не оставляла времени на то, что меня действительно увлекает.
- А именно? - полюбопытствовала мать.
- Я сочиняю песни, - с гордостью призналась Паола.
Мэтт заметил, как его родители переглянулись. Интересно, что они подумали? Внимание Бетти опять переключилось на Паолу.
- Но это восхитительно, дорогая!
- Я пыталась выступать. В прошлом году, например, я пела национальный гимн на открытии игр в Ойлерсе.
У Мэтта перехватило дыхание. Она заявила об этом таким тоном, будто ее приглашали петь ведущую партию в Метрополитэн-опера. Он метнул взгляд на родителей, но они улыбались Паоле. Удивительно!
- А какие песни ты пишешь? - неожиданно для самого себя спросил он.
- Я сочиняю в стиле кантри… Балладная лирика. - В ее темных глазах сверкнули искорки. - Я посылала свои сочинения разным исполнителям, но пока без особых результатов. Сейчас я работаю со стихами Линды Перкинз.
- Линды Перкинз! - Все трое Норманов одновременно благоговейно произнесли это имя. Линда Перкинз - корифей кантри-музыки - была целой эпохой. Мэтт невольно почувствовал восхищение Паолой.
- Она, наверное, отвергнет эти песни, но что из этого? Под лежачий камень вода не течет.
- Справедливо, - заметил отец.
Мэтт встал.
- Думаю, нам пора.
На обратном пути Мэтт был так тих, что Паола начала волноваться. Неужели он разозлился на нее? После нескольких осторожных и безуспешных попыток разговорить его, она начала сосредоточенно смотреть в окно. Ей нравился ночной Хьюстон: город чем-то напоминал сюрреалистическую картину.
Когда они затормозили перед ее домом, Мэтт галантно обошел вокруг машины, чтобы открыть заднюю дверцу. Он протянул ей руку, и Паола почувствовала его крепкую теплую ладонь. В этот момент ее пронизал волнующий невидимый энергетический разряд.
- Позволь проводить тебя. - Они прошли к входной двери, я она медленно обернулась к нему.
- Не хочешь чего-нибудь выпить?
- Нет, спасибо, - ответил он. - Разве ты забыла, что тебе нужно рано вставать?
Паола согласно кивнула. Его лицо оказалось в тени. Она чувствовала только запах освежающего одеколона. Сердце забилось быстрее.
- Благодарю за чудесный вечер.
- Мне тоже было приятно. - В его голосе прозвучала нотка отстраненности.
- Мэтт…
- Что?
Она просто чувствовала, как напряглось его тело.
- Что случилось?
- Ничего.
- Ты злишься из-за того, что твои родители пригласили меня на субботнюю вечеринку?
- Нет.
Паола вздохнула. Все очарование вечера исчезло. Он выглядел несчастным, и именно это приглашение испортило ему настроение. Ничего больше.
Теперь он был смущен, не зная, как из этого выбраться. Очевидно, она ему не понравилась, и он не хотел ее больше видеть. Может, в душе он остался снобом. Ладно, подумала она. Я помогу ему. Завтра извинюсь перед ним по телефону и скажу, что никак не могу быть на вечере. Жестковат он для моего желудка. Гораздо лучше иметь рядом какого-нибудь музыканта.
- Доброй ночи, Мэтт, - сказала она, едва дотронувшись до его рукава.
Рука Мэтта дрогнула, будто к ней прикоснулись раскаленным металлом. Паола отпрянула и вдруг, к ее изумлению, он резко притянул ее к себе и обнял. Его поцелуй был пылким и неистовым. Паола почувствовала, как жар соблазна волнами разлился по всему телу. Через несколько секунд она обняла его за шею. Крепкие, уверенные руки сжимали ее талию. Голова закружилась: да, целоваться он мастер!
Губы Паолы разомкнулись под напором его губ, и она ответила ему с такой же страстью. Он прижал ее еще теснее, его ладони коснулись выреза на спине, и ее тело точно загоралось там, где касались его пальцы. Паола почувствовала, что тает, словно масло от жары.
Наконец, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. У девушки подкашивались колени, когда он нежно гладил ее по щеке теплой и мягкой ладонью. Она вздрагивала. О господи, подумала Паола, что же мы тут делаем?
В темноте его глаза сверкали.
- Ты продрогла. - Голос был хриплый, слегка взволнованный.
- Нет, мне совсем не холодно, - ответила она.
- Не говори ничего, Паола. - Он вновь нашел ее губы и не дал произнести то, что она намеревалась. - Шшш. Не будем портить вечер. Я позвоню тебе в субботу. - Он быстро повернулся и энергично пошел по дорожке к машине.
Паола смотрела на его удаляющуюся спину. Ее мысли путались. Неуверенно держась на ногах, она открыла входную дверь и вошла. Мисс Милли подняла мордочку, внимательно следя за хозяйкой.
- Не смотри на меня так, - громко оправдывалась Паола. - Я знаю, что сошла с ума. Знаю, что затеяла все это, дабы преподать ему урок. Знаю, что, если бы у меня была хоть крупица здравого смысла, я бы не дерзнула увидеть его снова.
В ответ кошка заурчала. "Ох уж эти мне сантименты", - словно говорила она на своем кошачьем языке.
4
Мэтт старался не думать о Паоле, равно как и о событиях прошедшего вечера, но чем активнее он пытался изгнать воспоминания, тем труднее это оказывалось сделать.
Паола Романо! Уже само это имя у него вызывало ассоциацию с темными, удушливо-жаркими вечерами, с запахом тропических растений и льющейся цыганской музыкой. Она оказывала на него необъяснимое, странное воздействие. Когда он рядом с ней - то ведет себя совсем не так, как обычно, делает вещи, о которых и не помышлял.
Вот и прошлым вечером, например, когда они стояли перед входной дверью. Конечно же, у него и в голове не было целовать ее. Он хотел просто пожать ей руку и все. Ну, еще ласково улыбнуться, пожелать доброй ночи. Но когда он наклонился, запах ее духов наполнил его желанием, перепутал мысли. А потом он различил блеск ее глаз в сгустившейся темноте, блеск неистовый и страстный… Он, даже не осознав, что с ним происходит, потянулся к ней, прижал ее к себе, нашел ее губы…
Мэтт зажмурился, вспоминая вкус теплых, мягких губ, нежность ее рта, податливость маленькой точеной фигурки, прильнувшей к нему. Кожа шелковистая, нежная, волосы густые и ароматные. Он, почувствовал, как теряет самообладание. Можно ли выдержать такой соблазн? Он собрал последние крупицы воли и отпрянул. Это стоило ему больших усилий, все тело ныло от желания и только через немалое время он смог успокоиться. Даже сейчас, при воспоминании об их жарком поцелуе, что-то внутри него стягивается в узел, по телу вновь разливается волна неуемного желания.