– Мальчик мой! – Халиф посмотрел на сына из-под кустистых бровей. – Думаю, тебе придется отменить свое странствие. Или перенести его на более поздний срок. Ибо традиции нашей страны нерушимы и день коронации, назначенный единожды, перенести или отменить уже нельзя. Надеюсь, что ты, приняв власть и разобравшись с делами, сможешь найти того, кто поможет тебе править страной, когда ты все же соберешься в свою экспедицию…
И про себя подумал: "Если вообще такое случится…" Ведь когда-то и он, молодой Мирза, готов был просить своего отца о том, чтобы коронация была перенесена лет на пять… или десять. Ибо и ему, Мирзе, некогда хотелось отправиться в далекую полуночную страну, дабы насладиться несметными сокровищами ее природы и увидеть наконец огромных лохматых зверей, которые превратились в камень и теперь безмолвными громадами возвышаются там, где некогда паслись. Но, увы, его отец был столь суров и непреклонен, что Мирза даже не решился заговорить об этом.
Теперь же все его поступки, и глупые и умные, повторяет сын. Ну что ж, должно быть, есть в этом некая высшая справедливость… Но если она действительно существует, то и Салеху не время сейчас отправляться в долгое странствие…
И халиф вновь посмотрел на сына. О, тот отлично знал, что значит этот взгляд – так отец давал понять, что решение окончательное и ничего меняться не будет, как бы сильно он, Салех, ни просил.
И потому юноша лишь поклонился отцу и со вздохом произнес:
– Да будет так, повелитель! Я приму титул и буду править до того дня, когда смогу оставить страну на некоторое время, не опасаясь за ее благополучие.
– Благодарю тебя, мальчик! – Голос отца потеплел.
О да, Салех вырос настоящим наследником всей славы и всей мудрости правителей страны Аль-Миради. И воистину не должно растрачивать такие богатства на долгие странствия, которые могут увенчаться успехом, а могут и навлечь на голову странников несмываемый позор…
О нет, не время теперь думать о каком-то глупом позоре. Как не время думать вообще о чем-то, кроме, конечно, церемонии передачи власти. За двадцать поколений и пять столетий она была отработана до мелочей. Но все же халиф Мирза понимал, что сейчас ее следует слегка нарушить. Что бросать мальчика одного в бурные воды политики и интриг неразумно, да и нецелесообразно. Пусть ему предстоит испытать все это на собственной шкуре, но все же пара-тройка советов, надеялся халиф, помогут избежать совсем уж нелепых ошибок.
И потому он, усадив сына рядом с собой, проговорил:
– Мальчик мой, помни, что традиции помогают нам управлять страной мудро и справедливо. И потому следует их соблюдать для блага наших подданных, равно как и для собственного блага.
Салех кивнул. О, эти слова он слышал уже, должно быть, тысячу раз… А быть может, и дюжину тысяч. Но спорить с отцом не стал – время, надеялся Салех, все расставит по своим местам. И через пару-тройку месяцев сможет он отправиться в древнюю восходную страну, дабы… Но следующие слова отца столь сильно изумили наследника, что он позволил себе переспросить:
– Письмо, отец?
– Да, мальчик, не удивляйся. Вместе с прочими регалиями ты получишь и ключ от вот этого шкафчика. В нем не хранятся никакие драгоценности, кроме, быть может, драгоценной мудрости твоего отца, и его отца, и его деда, и…
– Но зачем письмо, отец? Ты собираешься покинуть меня? Покинуть страну? Ты…
Тут страшная мысль пронзила Салеха.
– Ты… болен, отец? Твои дни сочтены?
Смертельная бледность сына бальзамом пролилась на душу халифа.
– О нет, мальчик мой, – рассмеялся Мирза и потрепал сына по плечу. – Не тревожься за меня. Я здоров, хотя, конечно, и не молод. Я не собираюсь превращаться в отшельника, я буду жить рядом со столицей в доме отца твоей прекрасной матушки.
– Но зачем тогда все это?
– Все просто, мой друг. Каждый раз, когда жизнь будет ставить тебя в тупик, тебе придется принимать некое решение. Зачастую же подобные решения уже принимали и твой отец, и твой дед, и его отец… И потому я просто собрал вместе все советы, которые могут пригодиться начинающему правителю, для того чтобы ты каждый день по три раза не ездил ко мне советоваться…
– Ты запрещаешь мне это, отец?
Халиф улыбнулся и покачал головой.
– О нет, более того, я мечтаю о том, что ты будешь со мной советоваться. Но, согласись, если ты из-за каждого пустяка будешь отправлять ко мне гонцов или появляться сам… Подданные могут подумать, что ты не в силах принять разумного решения… Ты, двадцатый из их справедливых и мудрых халифов…
Салех подумал, что, безусловно, не стал бы из-за каждой мелочи отправлять гонцов к отцу. Но… "Аллах всесильный, – подумал юноша с облегчением, – отец просто оставил мне учебник!"
– Да, мой мудрый отец, это было бы неразумно. И я благодарю тебя за этот дар. Ибо подсказка всегда может пригодиться… Даже двадцатому из мудрых халифов…
И халиф Мирза Мудрый с пониманием улыбнулся будущему халифу Салеху. О, он всегда радовался, когда сын понимал его. И прекрасно знал, что юноше нужно время для осмысления каждого факта, что его порывы порой бывают несколько… опрометчивы.
– И еще одно… Завтра, в преддверие коронации, я не смогу сказать тебе этого… Могу забыть, а могу и передумать. Но… Прошу тебя, мой друг, перед принятием любого решения, повторяю – любого, всегда бери время на размышление. Даже у самого себя, даже для того, чтобы решить, желаешь ты жениться или еще походить свободным… Отвлекись от задачи, подумай… да о чем угодно, пусть даже о красавице, с которой провел ночь… Одним словом, отвлекись. И лишь потом, очистив разум от суеты, принимай решение…
Салех кивнул. О да, он знал за собой это, знал, что ему действительно следует брать время на размышление. Так, выходит, и отец таков, раз уж он дает этот совет?
– Благодарю тебя, батюшка… – Юноша склонил голову к руке отца.
– А теперь отправляйся отдыхать. Завтра тяжелый день…
– Повинуюсь, батюшка…
– А послезавтра утром мы вернемся к нашей беседе.
Юноша, еще раз поклонился отцу и покинул царские покои. Но халиф Мирза не торопился уходить. Ибо у него было еще множество дел…
Макама вторая
– Аллах всесильный! – почти простонал Салех, опускаясь на шелковые подушки у ног отца. – Никогда не думал, что могу так устать… И от чего? От церемонии передачи власти! Не от скачки, не от тяжкой работы, не от долгого перехода через горы, не от ночи с прекрасной пери! Просто от того, что буду стоять и повторять за отцом и имамом какие-то пустые слова!
– Нет, малыш, – покачал головой Мирза, уже не халиф, а лишь отец халифа. – Слова эти вовсе не пусты. Просто ты еще не понимаешь, что каждое их них выверено пятью сотнями лет царствования нашей семьи… С годами ты убедишься в этом. А сейчас с тебя должно быть довольно и того, что ты выучил их наизусть… Они тоже когда-нибудь станут подсказкой тебе, как многократно становились подсказкой мне в тех случаях, когда я колебался, не зная, какое решение принять…
Халиф же Салех сейчас почти не слушал своего отца. Он был утомлен долгим церемониалом и, конечно, еще не осознавал, какая ответственность легла на его плечи. Но уже понимал, что все мечты о странствии, вчера еще – почти настоящие планы, теперь сбудутся очень и очень не скоро… Что отныне его поведет по жизни не желание, а долг.
– Отец, – проговорил Салех в ответ на собственные мысли, – но что же это за письмо?
Мирза, уважаемый и почтенный отец халифа (о, как сладко и горько одновременно ему было произносить про себя свой новый титул!), торжественно встал и с поклоном вложил в ладони сына ключ от чинийского шкафчика, черного, расписанного драконами и райскими птицами, парящими среди облаков.
– Здесь, мой мальчик, вся мудрость, какую собрал я за долгие годы царствования. Она изложена, быть может, и витиевато, но я все же прошу дочитать письмо до конца. Думаю, сейчас ты не сможешь запомнить все, что нужно тебе будет для мудрого и справедливого правления. Но ты хотя бы будешь знать, куда подсмотреть, чтобы найти верный ответ…
– Благодарю тебя, отец, – проговорил Салех, вдруг осознав, что теперь он – правитель, верховный разум и честь страны. О, это ощущение было воистину пугающим – на его плечи словно возлег весь дворец вместе с поварами, слугами и наложницами.
– Не благодари меня, мальчик. Я переложил на твои плечи столь чудовищную ношу… И в письме этом просто пытаюсь оправдать такой суровый шаг.
Отец и сын улыбнулись друг другу, и внезапно халиф Салех почувствовал невероятную, удивительную душевную близость с собственным отцом. О, это было настоящее откровение – он в единый миг понял все: почему отец зачастую был неразговорчив, почему отсылал его, мальчишку, от себя, почему поучал его, должно быть, мечтая, что сын переменится от одних суровых слов родителя…
И халиф Салех склонил голову перед мудростью отца. И перед тем, сколь достойно нес он все эти годы более чем тяжкое бремя ответственности за страну и всех ее обитателей, от младенцев до стариков.
Закончились коронационные празднества, утихли песни и пиры. И после всего этого решился наконец халиф Салех развернуть длинный свиток, запечатанный синим сургучом и отцовской печатью.
"Мальчик мой! – так начиналось письмо. – Далее ты найдешь более чем длинный перечень советов, каждый из которых сможет пригодиться в трудную минуту. Хотя я бы предпочел, чтобы никогда мой сын и наследник не знал трудных дней, чтобы его решения приходили к нему как озарения и были осенены истинной мудростью и подлинной заботой о благе страны и ее подданных. Да и о твоем собственном благе, мой друг…"