* * *
Лос-Анджелес, штат Калифорния
Клуб "Маджестик"
Оуэн Клифф кусал ногти. Была у него такая дурная привычка - грызть собственные ногти, когда на душе неспокойно. А сейчас на душе у Клиффа было не просто неспокойно - там бушевал шторм.
Надо же было так промахнуться, Ведь при взгляде на эту ласточку он ничего, кроме чистого эстетического наслаждения, не испытал. Ни тревоги, ни дурных предчувствий - ничего! И первое время, надо отдать ей должное, Элис Джексон вполне оправдывала ожидания босса. Красавица, отнюдь не дура, но при этом без капли вульгарности, тактичная и воспитанная. Она здорово выделялась на фоне остальных девиц и довольно быстро получила повышение.
Цыпочки Оуэна, что бы там про них ни думали, вовсе не были банальными проститутками. Нет, разумеется, в случае нужды он без зазрения совести отправлял кого-то из девиц в номер клиента, но Элис - Элис была птицей высокого полета. Ее Оуэн вызывал только на самые важные переговоры, с самыми серьезными и респектабельными людьми.
Консумация - это отнюдь не проституция. Примерно та же история с японскими гейшами - только европейцы считают их шлюхами. Гейша - это высокое искусство ведения беседы, обольщение интеллектом, талант, если хотите. Консумация - из той же области. Девушки Оуэна подсаживались к гостям, вели с ними беседу, раскручивали потихоньку на дорогое шампанское и икру, даря взамен ощущение, что вы - самый мужественный, самый умный, самый обаятельный собеседник в мире. Пузатенькие и плешивые бизнесмены расправляли тщедушные плечики, втягивали пузцо и начинали виться вокруг неприступных красоток, словно пчелы вокруг блюдечка с вареньем. Это вам не вечер в борделе скоротать.
Элис Джексон умела красиво говорить, умела красиво молчать, умела вести себя так, что мужикам и в голову не приходило ущипнуть ее, к примеру, за попу. Словом, Элис была штучным товаром, и Оуэн Клифф от души радовался тому факту, что у него есть крючок, на котором можно удерживать Элис Джексон. Крючок стоил денег, но вложения окупались. А потом крючок сдох. В прямом смысле этого слова. Элис осунулась и побледнела, и Оуэн едва ли не искренне ей сочувствовал. С одной стороны, он выиграл в деньгах, с другой - что может быть хуже женщины, в глазах которой больше не горит надежда?
Он очень, очень надеялся, что ее удержит обычный здравый смысл. Конечно, рассуждения о честном труде прекрасны, но если молодая девушка в течение трех лет зарабатывает сто пятьдесят кусков в год, живя и одеваясь за счет заведения, если при этом от нее требуется только хорошо выглядеть и по вечерам ходить в ресторан с нужными людьми… согласитесь, такой девушке будет трудновато все бросить и уйти в несомненно честные, но значительно менее обеспеченные посудомойки.
Оуэн догрыз до мяса ноготь на указательном пальце и принялся за следующий. Он был зол и встревожен.
Вначале его расчеты вполне оправдались. Ошарашенная, оставшаяся в одиночестве, раздавленная горем девушка не собиралась бросать работу и уходить в никуда. Она продолжала работать, и в начале лета Оуэн Клифф решил даже рискнуть - и поручить ей подготовить новенькую. Кто же знал, что это и окажется самой большой его ошибкой?
Да и была эта новенькая, прямо скажем, не супер-пупер. Симпатичная, даже хорошенькая, светленькая и звонкая, словно колокольчик, - но глупа как пробка! Чего и ждать от малолетки. Сэнди Милверер… Оуэн заметил ее во время субботней вечеринки в клубе - Сэнди самозабвенно отплясывала на подиуме, явно затмевая его профессиональных "гоу-гоу". Умение во всем видеть радость бытия - вот что было основным достоинством Сэнди Милверер, хотя она сама наверняка ни разу в жизни не произносила таких мудреных слов. Оуэн включил обаяние на всю катушку, подошел к девчонке в перерыве, угостил коктейлем и предложил работу. И она согласилась. Конечно! Чуть из трусов не выпрыгнула от радости.
Элис было поручено опекать новенькую, вводить в курс дела, учить хорошим манерам - словом, готовить достойную смену. Самой Элис Клифф планировал предложить повышение. Она вполне могла бы стать менеджером клуба, это сразу повысило бы ставки, потому как Херувима многие пугались, что и немудрено.
А потом случилась эта чертова неприятность, и дуреха Сэнди оказалась не в том месте и не в то время… Главное, он же их отпустил по домам, он сознательно закрыл клуб раньше обычного, он…
Ну, что сделано, то сделано. Сэнди появилась из темноты коридора в самый неожиданный и в некотором роде кульминационный момент, а потом уже поздно было что-то объяснять. Херувим все сделал быстро и четко, она вряд ли мучилась. Конечно, испугаться успела, но тут уж…
На следующий день к вечеру тело Сэнди - вернее, то, что от него осталось после отлива и пребывания в воде, кишащей крабами, было выловлено в Золотой Бухте. Всякое случается с молодыми девушками в Городе Ангелов, особенно если они балуются наркотиками (Херувим вколол девчонке лошадиную дозу). Полиция не придала этому событию особенного значения, но через неделю после прискорбного случая в кабинет Оуэна постучалась снова осунувшаяся и побледневшая Элис Джексон.
Нет, она его не шантажировала и не выставляла никаких условий. Она просто попросила расчет. Клифф вскочил из-за стола и принялся гулить вокруг нее, как влюбленный голубь, она слушала, нервно теребя носовой платок, а потом тихо произнесла:
- Оуэн, я была с Сэнди в ту ночь в клубе.
- Да, мы все скорбим, очень жаль, что так вышло, но… Что?
- Мы не ушли домой сразу. Остались выпить кофе в баре, а потом Сэнди заметила, что на ней нет сережек. Я вспомнила, что она снимала их наверху, предложила сходить за ними. Сэнди сказала, что сама сбегает, и велела мне идти домой. Мы с ней собирались ночью посмотреть фильм…
Она устремила на него свои отчаянные шоколадные глаза, и Оуэн Клифф стал медленно осознавать размеры пропасти, разверзшейся прямо перед его носом.
- Детка, поверь, мне очень жаль, но я даже не представлял, что вы были в клубе, у меня все еще шли переговоры, и я Сэнди не видел…
- Сережки она забыла здесь, Оуэн. Вот эти.
И Элис указала на золотые цепочки с маленькими бриллиантиками. Они болтались на ушах мраморного слоника - пресс-папье, украшавшего стол Оуэна. Клифф чувствовал, как земля ускользает у него из-под ног.
- Послушай, я понятия не имею, откуда взялись эти цацки, Сэнди сюда не заходила, я не знал… Ты что, обвиняешь меня в том, что я ее убил?!
Она отвела взгляд.
- Нет. Я не знаю. Она могла… Полиция всех опросила, охранники не видели, как она выходила из клуба. Я уехала домой, она оставалась здесь, потом ее нашли в бухте… Оуэн, ее мог убить кто-то из тех, кто был здесь в ту ночь!
- Здесь были только мои люди!
Она вновь взглянула на него.
- Значит… ее убил кто-то из твоих людей.
- Послушай, Элис, прекрати истерику…
- У меня нет истерики.
- Мы вообще говорили о твоем увольнении, и я не понимаю, какая связь…
- Самая прямая. Я ничего не сказала полиции про ту ночь. Корпоративная этика. Но с тех пор я боюсь. Я не понимаю, что происходит. Я хочу просто уйти. Мне… мне больше не нужно столько денег, я могла бы уехать…
- Элис, давай так: я займусь собственным расследованием, а ты повременишь с увольнением. Ты мне нужна, понимаешь? Клуб отнимает у меня массу времени, я надеялся, что ты станешь моей помощницей. Обещаю, я во всем разберусь.
Она поколебалась и нехотя выдавила:
- Хорошо. Я останусь, но… Оуэн, пожалуйста…
- Да-да-да, конечно-конечно! Я же сказал - разберусь. И ты умница, что ничего не сказала в полиции. Не надо выносить сор из избы, к тому же это может спугнуть преступника - если он, конечно, здесь.
С того дня он не спускал с нее глаз. Херувим - тоже. Именно благодаря тотальной слежке они выяснили, что у Элис имеется знакомый коп, Хоган. Девочка попалась честная, Хогану она ничего не рассказала, но Клифф не мог рисковать. Он нажал на нужные рычаги, позвонил парочке высших чинов полицейского управления, и Хогана в конце лета перевели в один из восточных штатов. Жизнь вроде бы налаживалась, пока в ноябре не грянул гром. Бобби Уикем, старший бармен…
Клифф и Херувим застали его на месте преступления - Бобби сидел за собственным Клиффа столом и торопливо просматривал файлы в компьютере. Сутки интенсивного допроса - Херувим был мастер в таких делах, - и жалкие останки того, что раньше называлось Бобби Уикем, признались, что служат… служили в полиции Лос-Анджелеса. Коп под прикрытием! В самом сердце империи Оуэна Клиффа.
Оуэн передернулся от ненависти и наслаждения, вспомнив, как разряжал обойму в башку Бобби. Это было прекрасно!
Сам он ничего не заметил, но Херувим - Херувим всегда все замечал. Какая-то тень мелькнула в коридоре, сказал Херувим. На этаже кто-то был, сказал Херувим. Надо перекрыть выход, сказал Херувим.
Легко сказать - перекрыть выход в ночном клубе, битком набитом людьми. Пока Херувим отдавал распоряжения насчет тела Бобби, Оуэн Клифф выбежал в темный коридор, добежал до двери, ведущей на пожарную лестницу.
Этими духами пользовалась только она. Она одна. Французские, классические, с ароматом ландыша. Все остальные предпочитали модные ароматы, от которых лично у Клиффа слезились глаза и свербело в носу.
Элис Джексон.
Он стоял на площадке пожарной лестницы, жадно втягивая ноздрями ускользающий, тающий аромат ландыша, и мысленно прощался с самой лучшей из цыпочек Оуэна.
С Элис Джексон.
Он к ней очень хорошо относился, правда-правда. Но теперь ей предстояло умереть.
Телефон выдал трель, от которой у Оуэна Клиффа едва не выскочило из груди сердце. Он схватил трубку. Голос Херувима был бесстрастен и слегка насмешлив: