Если я из центра Европы не уберусь в глушь - не будет моей книги.
26 ноября
В тяжкие минуты: верностью этой теме я только и проявляю верность своему детству и своему назначению. Сколько б ни делал я ошибок в жизни, но в э т о м ошибки нет, в э т о м - не ошибаюсь, здесь - омываюсь душой...
29 ноября
Только сегодня после многих лет (пяти, от исключения из СП) смог соединить вместе, иметь воедино перед собой всё собранное о Ленине: ведь разрозненно хранил его, и всё не дома. При всех неприятных чертах западной жизни - как же это свободно и счастливо, что не ждёшь налёта и ареста!
1975
25 января
Какой суетной год (на Западе) - сколько отвлечений, лишнего и непривычного. Вся эта волна сочувствия, письма и встречи, только отбирала время и силы. И вся необычность западных дел и отношений...
Через год после высылки я от романа дальше, чем был, и как будто не продвинулся, а назад ушёл. Дальше так жить нельзя, из Европы надо уезжать, и в глушь. Надо выключиться из современности, одно спасение, иначе ни я и никто уже этого повествования не напишет.
Сейчас приехал на 2 недели в Штерненберг, продвинуть ленинские главы. Наконец - слышен ветер, дождевые капли, клубится туманцем сырая горная чаша, - и сразу распрямляется, освобождается душа, просто по минутам.
30 января
Я никакой не новатор, я даже не люблю быть новатором. Но когда условия прижимают - надо исхитряться и что-то выдумывать. Парвус! - колоссальная тема, огромной важности человек, а где и когда я могу его описать, кроме единственного моего 2-го узла? Но тогда надо бы его притащить в Цюрих на встречу с Лениным, - однако такой встречи в этом месяце и году не было, и я подорву доверие к достоверности моего исторического рассказа. Написать бы обзорную главу о нём? - так и без того в Узле уже их шесть огромных.
И вот решение: сделать полуфантастический наплыв: Ленин принимает Скларца, посланника от Парвуса, а всё время видит в нём Парвуса, и должно, перебиваясь, пройти три их спора: спор жизненного выбора; спор прошлогодней встречи в Берне; и - сегодняшний. И во всё это ещё втиснуть и биографию Парвуса. Как вот это может удаться?
4 февраля
Вот когда начинаю ощущать, что в передаче Ленина я взял высоту! Не любительская работа, нет.
7 февраля
И всё-таки, Ленин был - лёгок, это не трудность, гордиться тут особенно нечем. Неизмеримо труднее будет показ реальных масс исчезнувшей России: при каких обстоятельствах, как именно - эти отравленные семена повели их на самоуничтожение?..
13 февраля
С главой Парвус-Ленин получается парадоксально: фантастическая глава в строго-историческом романе? может ли это быть? не бессмыслица? Думаю, нет, ибо это только фантастический приёмдля выявления несомненной исторической истины. Фантастичность самая умеренная, функциональная. В конце концов, это недалеко от приёма сна (рядом - в главе "Шляпников"), но - и не сон, не должно быть понято как сон: слишком чёткие факты, доводы, теория.
Так, чтобы читатель понял: я совсем не мистифицирую его, встречи конечно не было, но я даю диалог из реально накопившихся взаимных мыслей. Выясняю соотношение личностей.
27 февраля
В горном домике в Sternenberg'е на деревянную стенку навесил несколько портретов Ильича, чтоб обозримее видеть сразу все при работе, схватывать нужные черты, а получилось - как в сельской избе-читальне, потеха. Но вот третий день изо всех портретов выделяется одна потрясающая фотография: сколько зла, проницательности и силы. В и д и т мой замысел - и не может (не может ли?) ему помешать. Посмертная пытка ему - а мне земное соревнование.
- (после прогулки по горам лунной ночью) Расстраиваюсь, что медленно работа идёт. А потом думаю: а умер бы в 1954? а арестовали бы в 1965 да закатали бы на десятку? Что бы был я, что бы сделал? Ничто.