И своим нарядом она тоже выделялась среди присутствующих. Простое платье из зеленого муслина было лишено кружев и лент. "И правильно, – одобрительно подумал Деймон, – эта женщина не нуждается в подобных пустых мелочах". Но на ней не было и драгоценностей – ни настоящих, ни подделок. Тем не менее женщина держала себя как настоящая аристократка. У Хокхерста мелькнула мысль, уж не возжелала ли какая-то знатная дама позабавиться, нагрянув в комнату отдыха актеров.
Насколько эта женщина превосходит разодевшуюся в шелка и кружева миссис Калхейн, выставляющую напоказ фальшивые сапфиры, и какой же Эдвард дурак, что этого не видит! Деймон покачал головой и поискал глазами кузена.
И вдруг к своему изумлению Деймон увидел, что Эдвард – один из почитателей, обступивших высокую женщину.
Три тысячи чертей, неужели миссис Калхейн – это она?
Ответ он прочел на лице кузена. Тот с таким восторженным обожанием смотрел на зеленоглазую царицу амазонок, что графу захотелось хорошенько встряхнуть ослепленного любовью глупца.
Еще не встретившись с Лили Калхейн, Хокхерст в мыслях ехидно назвал ее Венерой. Сейчас, рассматривая оценивающим взглядом совершенные линии ее фигуры – полную грудь, тонкую талию, соблазнительные изгибы бедер, – он с иронией поздравил себя с тем, как был точен в своих предположениях.
Однако кое в чем другом он ошибался: во взоре миссис Калхейн, обращенном на молодого Сент-Клера, не было ни любви, ни нежности. Неужели Эдвард так сильно переоценил ее чувства по отношению к себе?
Деймон внимательнее пригляделся к другим воздыхателям, обступившим Лили Калхейн. Он увидел молодого человека с довольно симпатичным лицом, на котором разгульный образ жизни уже оставил свой отпечаток, волокиту далеко не первой молодости, судя по виду, давнишнего завсегдатая театральных гримерных, и сэра Освальда Ридли, столичного франта, явно самого красивого – и скорее всего самого богатого из обступивших миссис Калхейн поклонников.
Хокхерст услышал, что сэр Освальд пытается уговорить миссис Калхейн позволить ему отвезти ее домой в своем новом экипаже, по его словам, лучшем в Бате.
– Вы оказываете мне большую честь, – учтиво ответила та, – но замужняя женщина в столь поздний час не может позволить провожать себя домой никому, кроме мужа.
Сэр Освальд демонстративно отошел к блондинке с искусственными сапфирами, но Хокхерст заметил, что усилия Ридли возбудить в миссис Калхейн ревность окончились полной неудачей. Актриса даже не удосужилась взглянуть в его сторону.
Недоумение Деймона все возрастало. Он никак не мог определить, которого из своих безутешных кавалеров миссис Калхейн выделяет – и выделяет ли кого-нибудь вообще. В ее поведении по отношению к ним не было и тени кокетства, столь обычного для женщин ее профессии. К праздным комплиментам она относилась с пренебрежением, которого те заслуживали. От многозначительных намеков и двусмысленных предложений она умело уходила, не компрометируя себя и в то же время никого не обижая. Граф помимо воли восхищался тем, как ловко Лили расправляется со своими поклонниками.
Оказывается, эта женщина хитрее, чем он подозревал. Но и сделав это открытие, Деймон нисколько не проникся к ней симпатией.
И все же, не удержавшись, он наградил мастерство миссис Калхейн едва заметным одобрительным кивком. Пожалуй, с такой женщиной он с наслаждением схлестнется в поединке ума и воли. По всему было видно, что Лили Калхейн – женщина неординарная, и Хокхерст торопливо пересмотрел заранее намеченную тактику общения с ней. Пышными цветистыми комплиментами он заработает лишь презрение.
Похоже, задача вызволения кузена из цепких коготков миссис Калхейн обещает быть более захватывающей, чем он предполагал. И значительно более приятной.
Лили украдкой бросила взгляд на незнакомца, еще когда тот только появился в дверях театральной гостиной.
Да, это не лондонский франт. Строгий неброский костюм явно свидетельствовал о том, что его обладатель – нечастый гость за кулисами, да и вряд ли может себе это позволить. Сюртук незнакомца, черный, как и его волосы, был лишен отделки и подкладных плеч. Впрочем, с восхищением отметила Лили, мужчине с такими широкими плечами и могучей грудью нет нужды прибегать к подобным ухищрениям моды, чтобы подчеркнуть свою мужественность. Его белый жилет отличался таким же простым и скромным кроем, что и сюртук. Галстук был завязан простым узлом, а углы воротничка едва приподняты.
Незнакомец так резко – и, на взгляд Лили, благоприятно выделялся среди щеголей, хвастающих друг перед другом замысловато завязанными галстуками, богато расшитыми жилетами и фраками всех цветов: голубыми, как яйца малиновки, зелеными в тон бутылочному стеклу, бордовыми под стать спелой вишни.
По хмурому лицу незнакомца Лили заключила, что привело его в театр дело неприятное. Если судить по строгому одеянию, то можно было бы даже подумать, что это сельский священник-пуританин, выясняющий, не здесь ли скрывается порученный его заботам молодой повеса.
Лили захотелось рассмотреть незнакомца повнимательнее, но она почувствовала, как его проницательный взгляд мгновенно выделил ее из всех собравшихся – и замер на ней.
Через несколько минут, не в силах совладать с охватившим ее любопытством, Лили снова взглянула на него. На этот раз ей удалось рассмотреть черты лица сурового незнакомца, и у нее захватило дух.
Несмотря на то что одет незнакомец был со скромностью служителя церкви, своим необычным обликом – ястребиным носом, полуприкрытыми сверкающими глазами, казалось, все замечающими, он походил скорее на хищную птицу. Черты его лица нельзя было назвать красивыми – они были слишком резкими, но Лили не могла отвести от него взгляда, настолько он заинтриговал ее.
Незнакомец посмотрел прямо на нее, и, встретившись с ним взглядом, Лили поежилась, не в силах понять, от восторженного ли возбуждения или от растущего беспокойства.
В ту же минуту незнакомец направился к ней с непринужденным уверенным изяществом человека, привыкшего к почтению и уважению.
Нет, это кто угодно, только не сельский священник!
Незнакомец приблизился к Лили, и она лишь теперь разглядела, что ошиблась так же и в отношении его одежды. Не столь броская, как наряды других мужчин, она была сшита из превосходной ткани и, без сомнения, у самого лучшего портного.
Девушке спешно пришлось пересмотреть свое суждение об этом мужчине. Должно быть, перед ней провинциальный дворянин, не стесненный в средствах, но тщательно избегающий столичной моды и нравов.
Тогда что же он здесь делает?
Когда незнакомец оказался совсем рядом, Лили поняла, что он еще выше, чем ей показалось вначале. Хотя сама она ростом почти не уступала никому из присутствующих мужчин, этот человек возвышался над ней на добрых полфута.
Сент-Клер, стоявший рядом с Лили, слишком поздно заметил подошедшего к ним мужчину. Его по-детски круглое лицо исказилось от негодования и ревности. И неудивительно: такой атлетической фигуре позавидовали бы многие.
Похоже, и обоим ловеласам стало не по себе в присутствии незнакомца.
– Что ты-то здесь делаешь? – воскликнул Эдвард, испепеляя подошедшего взглядом.
Однако он явно не собирался знакомить его с Лили.
– Кузен, что-то ты сегодня удивительно невежлив, – тихо произнес незнакомец. Его голос, контрастируя с резкими чертами лица, оказался мягким и приятным, и тотчас же пленил слух Лили. Она почувствовала исходящий от мужчины тонкий аромат сандалового дерева. – Прошу тебя, представь меня этой даме.
В отличие от большинства мужчин, желающих снискать расположение Лили, незнакомец не оскорбил ее наглой многозначительной ухмылкой. Не только строгим, безупречным нарядом выделялся он из числа прочих поклонников – его вежливая учтивость сразу же завоевала сердце молодой актрисы. Нечасто доводилось ей встречать в этой комнате истинных джентльменов.
– Это мой кузен Деймон Сент-Клер, – угрюмо буркнул Эдвард. – Деймон, познакомься с миссис Калхейн.
Лили, с недоумением отметив, что кузена Эдварда отчего-то очень позабавили слова молодого человека, вежливо наклонила голову.
– Добрый вечер, мистер Сент-Клер.
Тот удостоил ее загадочной улыбкой, едва тронувшей его губы.
– Рад с вами познакомиться, миссис Калхейн.
Однако по его голосу это никак не чувствовалось. Лили решила, что мистер Сент-Клер, несомненно, человек самых строгих правил, с негодованием воспринял известие о том, что его молодой родственник стал завсегдатаем театральных гримерных, и пришел вызволять его из этого вертепа.
Эдвард, похоже, был того же мнения.
– Зачем ты пришел сюда? – недовольно повторил он свой вопрос.
– Признаюсь, что после того, как я услышал твое описание миссис Калхейн, меня охватило непреодолимое желание познакомиться с ней.
Значит, Эдвард рассказал о ней своему кузену. Лили, зная о безумном увлечении молодого человека и о том, какими пышными, цветистыми эпитетами он щедро осыпал ее, пришла в ужас от мысли, что же он мог наговорить своему кузену.
Теперь становятся понятны причины неприязни мистера Сент-Клера по отношению к ней. То, каким язвительным тоном он выделил слово "миссис", свидетельствует о его возмущении; он явно недоволен тем, что его юный кузен связался с замужней, как он уверен, женщиной – и это совершенно естественно. Заглянув в холодные непроницаемые глаза, Лили почувствовала, что родственник юного Эдварда верит в жуткие рассказы об алчных коварных актрисах.
Как же он несправедлив, что вынес приговор, прежде чем познакомился с ней!
– Надеюсь, после того что вы услышали от Эдварда, я вас не слишком разочаровала, – грустно пошутила она.
Мистер Сент-Клер пожал могучими плечами: