- Ниче, ниче, - успокоил он нас, с трудом удержавшись на ногах. - Спасибо… - Прицелившись, осторожно вытянул из пачки сигарету. - Во-о… А то я свои-то спалил, а курить-то надо? Иду, иду, понимаешь, никто не курит. Некурящие все, жлобы… - Хорошенько размяв сигарету, он вдруг отломил у нее фильтр и отбросил. - И главное, у меня дома-то есть - вон мой дом-то. У меня там "Примы" двадцать пачек, кури - не хочу. Но щас вот - до зарезу, понимаешь?
Я его понимал.
Он сунул сигарету в рот, похлопал себя по карманам, но я давно уже держал коробок и спичку наготове - чиркнул, дал ему огонь.
- О!.. Спасибо… - Тщательно раскурив, он глубоко затянулся и страшно закашлялся. Дым повалил из него, как из выхлопной трубы. - Вы меня… извините, конечно… Я немножко это… ну выпивши малость…
- Бывает, - сказал я.
- Ну!.. - Он опять зашелся в кашле. - Ты ж понимаешь!..
И вдруг - она:
- А что ж вы, дядечка, футбол не смотрите?
- Че?.. - Дядька-дядечка перевел на нее удивленный неустойчивый взгляд и даже кашлять перестал. - Ну ты прямо как моя: "Сиди дома, смотри телевизор". Обижаешь… Я, может, только и знаю: из дому на работу, с работы домой. А сегодня вон зелень первая пробилась, листочки. Вы хоть видели, молодежь? А я уже лет, наверно… не знаю сколько… не видел… Футбол… Че там смотреть-то? Там же все уже ясно: "Спартак" - чемпион, ну и че?..
Мы не возражали, хотя дядька был явно не в курсе футбольных событий: не фанат!
А он вдруг лукаво присмотрелся к нам, хмыкнул и мотнул головой как конь:
- Понял… - И еще раз бесцеремонно поглядел на нас поочередно. - Спасибо, молодежь… за табачок, за компанию… Хоп, ушел… - И рискованно круто развернулся, поплелся зигзагами в сторону дома и скрылся во тьме.
Потом, уже у дома, мелькнул силуэт в слабом отсвете окон, хлопнула дверь какого-то подъезда.
* * *
А окна гасли, гасли, и оставалось их уже совсем немного.
Слышалась тихая музыка - наверно, у кого-то забыли выключить радио.
И оказалось, они оба продолжали думать об этом странном, чудаковатом мужичке.
- А ведь я его знаю, - сказала она удивленно. - Такой всегда замкнутый, трезвый, прямо образцово-показательный.
- Да?.. - Он слегка удивился, не предполагая в таком типе какой бы то ни было образцовости: верно сказано, чужая душа - потемки, поди разгадай. Потом вздохнул, осторожно покосился на свою соседку, тоже ведь абсолютно еще не разгаданную, и, подумав, что надо бы как-то хоть имя ее выведать, спросил: - А вы… учитесь?
- Естественно, - спокойно ответила она.
- Почему - естественно?
- А почему - неестественно?
Он усмехнулся:
- Сдаюсь.
- А вы?.. - спросила вдруг она и, спохватившись, попыталась тут же спрятать свое нечаянное любопытство за привычным высокомерием. - Не учитесь?
- Я?.. - Немного замешкался. - Работаю. Волшебником.
- Как же это?
- Очень просто. Как в старой песенке, я в детстве слышал по радио: "Просто я работаю волшебником, вол-ше-еб-ни-ком", - напел и слегка смутился под ее взглядом. - Колдун, короче. Работаю, колдую. Сам над собой.
- И трепач, - неожиданно заключила она.
- И трепач, - охотно согласился он, широчайшей улыбкой скрывая жуткую свою панику. - Хотите анекдот?
- Нет.
- Свеженький.
- Нет. Все равно он будет свежезамороженный.
- Почему?
- Потому что я знаю все анекдоты.
- Неужели?!
- В самом деле.
- Ну… вы как ежик. Чуть тронешь - колючий клубок. Когда я был маленький, то ужасно боялся ежовых колючек. Или… ежиковых? Как правильно, я что-то забыл, - может, ежикиных?
- Ежичковых. - Лед тронулся: улыбнулась.
- Ну, значит, ежичковых. А теперь я их не боюсь. Может, поговорим?
- Что?.. - Она то ли ослышалась, то ли удивилась и, кажется, впервые за все время всмотрелась в него по-настоящему внимательно, как будто не он битый час сидел с ней рядом, а кто-то другой, за кого она его принимала.
- Может, поговорим? - повторил он на голубом глазу.
И опять она улыбнулась - не очень уверенно, впрочем:
- Да уж поздно… - И задумчиво отбросила остаток своей сигареты на землю перед собой - уголек бесшумно взорвался во тьме. - Пора домой… - И снова посмотрела ему в глаза - спокойно, просто, немножко грустно. - Пора…
- Да, - согласился он, невольно впадая в ее настроение. - Пора, в самом деле, поздно… - И подумал вдруг, что, наверное, ошибся насчет ее возраста: она - его ровесница, а может, и старше.
- Спасибо за приятный вечер, - сказала она своим изумительным низким голосом, к которому он вроде бы уже привык за это время, не замечал как будто, но вот - перед расставанием - опять услышал.
- Ночь, - напомнил он, опять немного теряясь и от голоса ее, и от взгляда.
- Ах да, ночь, я забыла. Прекрасная ночь, не правда ли?
- Правда, - усмехнулся, удивляясь тому, как точно она запомнила эту его дурацкую выпендрежную фразу, однако и сам не забыл спросить: - А ваш телефон… можно узнать?
- Вы же звонили мне, кажется.
- Случайно. Я звонил… не вам.
- Не мне?.. А кому?
- Ну… не вам.
- А-а, - догадалась. - Вот как. Интересно… - И на нее вдруг напал смех, пока еще, правда, сдержанный, но все равно довольно обидный, почти оскорбительный.
- А что смешного?.. - подчеркнуто недоумевающе пожал плечами.
Но тем самым он только масла подлил в огонь: она уже не могла больше сдерживаться и от души, по-детски, по-девчоночьи срывающимся голосом расхохоталась.
Он невольно улыбнулся, немного даже завидуя ей, и, поглядывая на ее нос, правильный, в общем, но смешно вибрирующий от хохота, заметил добродушно:
- Над собой смеетесь-то…
Это вызвало еще больший всплеск эмоций, и он, совсем уже обескураженный ее как будто издевательским хохотом, шутливо пригрозил:
- Вот откушу вам нос - будете знать, как дразнить животных в зоопарке.
- Что-о?! - еле-еле, на клавесиновых верхах, пропищала она и чуть не задохнулась от удивления: - Но-ос?! Ну-ка, интересно, посмотрим… - И вдруг, уже насмеявшись до слез, ликуя в предвкушении несомненной победы, откинула капюшон, вытянула шею, подставляя ему свое лицо, и зажмурилась. - Ну-у?!
Боже мой! От нее повеяло каким-то удивительным, нежно-молочным, детским ароматом, и он вдруг представил себе и даже, казалось, ощутил вкус ее губ, но в следующий момент просто чудом пришел в себя и, разгадав ее наивный ход, смеясь и холодя от собственной дерзости, быстро взял ее голову в свои руки, зверски изловчился и… вправду куснул ее, не больно, конечно, прямо за кончик носа.
- А-ай! - жалобно вскрикнула она и отшатнулась в комическом ужасе, изумленно хлопая ресницами. Потом осторожно потрогала свой нос и посмотрела на пальцы, будто ожидала увидеть кровь. - Ни фига себе юмор!.. - И потрясенно-озадаченно взглянула на него.
Он смущенно отвел взгляд, скромно помалкивая, тоже обалдевший и от этой искусительной близости, и от того, что натворил, и сгорая в то же время от внутреннего ликования. Успе-ех, чего уж скромничать, почти победа, а ведь был на грани поражения.
- Ну что ж, - как-то странно, загадочно сказала она и покачала головой, опять невольно хмыкнув. - Запишем… - Потом неожиданно подхватилась и встала.
- А телефон?.. - Он тоже поднялся во весь свой рост и оказался вдруг выше нее почти на голову.
- Телефон?.. - Будто с удивлением взглянула на его далекую вершину и улыбнулась. - Вам он нужен как Трофей? Пожалуйста… - Назвала номер. Он повторил, напряженно вдумываясь в знакомый ряд цифр, и тут до него дошел ключ той ошибки. Вот оно что: набирая номер Инны, он машинально накрутил свой собственный, первый три цифры, затем в четырех последних перешел на Иннин, а в результате - такое удивительное сочетание. Старый маразматик!
- Трудно запоминается, правда? - не преминула съязвить она.
- Легче чем вы думаете, - ответил он. - Не беспокойтесь.
- А я не беспокоюсь. Я знаю, что вы уже все забыли.
- Мы не забыли. Как вас назвать-то при случае?
- Ах да, нас много у вас. И каждое имя - это тоже трофей - "при случае", да?
- Ну почему… - смутился. - Просто… Интересно…
- Понимаю, интересно просто… - И как бы раздумывая, сложила губы трубочкой, тихонько свистнула, и опять словно ниоткуда к скамейке прикатился и энергично зафыркал и запрыгал внизу этот чертяка Чино. Она сошла к нему, поймала за ошейник, ловко пристегнула тонкий поводок, невозмутимо продолжая: - Конечно, без имени не то. Теперь вас это будет сильно мучить, не так ли, Владимир?
- Не знаю… - усмехнулся, пожал плечами.
- Мне очень жаль, - сказала она, - но помочь ничем не могу. Прощайте.
- До свидания, - уточнил он.
- Что ж, посмотрим, не будем зарекаться, - улыбалась она скептически. - Но на всякий случай все-таки прощайте. - И - счастливая, гордая, независимая, - задрав свой покусанный нос, пошла восвояси.
Правда, Чино чуть не испортил картину: рванулся стремглав, натягивая поводок и пробуксовывая задними лапами, едва не сбив свою хозяйку с ритма, - но это уже детали.
Тьма поглотила их почти мгновенно.
Он было подумал, не догнать ли их, не проводить ли, все равно ведь по пути - выход со двора как раз в той стороне.
Но решил не давать ей липшего повода для насмешек.
Дойдет, не маленькая, в конце концов.
Да и пудель проводит.
Подумаешь какая!..
А сам еще долго стоял на скамейке - "позабыт-позаброшен" - и, рассеянно разглядывая в тусклом свете детские конструкции, улыбался.