Только не надо дивиться. Никто, никогда, нигде слово "веринг" или "варяг" за обозначение профессии не считал. Очко-то на карте ноготком подцепите, вишь, плохо держится? Ага, и еще одно… и не девятка это, самая обычная шестерка. В летописях слово "варяги" везде в ряд с "литва", "немцы" да "свеи" стоит. И "русь", кстати, тоже. Не с "плотник", скажем, или "лучник" – с названиями народов. В саге о Вига-Стире норманнской: "Ибо такой был обычай у норманнов и верингов". Представляете фразу: "ибо такой был обычай у столяров и белорусов"? Даже араб Бируни в чужедальнем Хорезме и тот знает, что "варанк – это народ". Итак, если верить источникам – а не фантазиям норманнистов, – варяги-веринги – это народ. Иначе как объяснить, что ни один "охранник" или "присягнувший вождю дружинник" не звался "верингом" в Англии, Ирландии, Франции – нигде, где ходили норманнские дружины, и даже в самой Скандинавии? Рунные камни в Швеции – помните, в той самой "Роотси" – хранят память сотен викингов-шведов. Немало среди них "умерших на Востоке, в Гардах" (то есть на Руси), "в Хольмгарде", "в Микльгарде", "в стране греков". Комментаторы услужливо торопятся: "они, мол, служили в варяжских дружинах". Зря. Рунные камни, сотни памятников ушедшим за море без возврата, не называют их верингами. Есть там крестьяне-бонды и батраки-bryti, есть кормщики-skipari и корабельщики-styrimadr, есть вожди-хевдинги и королевские наместники – landmenn, есть их дружинники-hemthaegi, есть просто купцы и члены торговых товариществ – felagi. Есть, конечно, и викинги. Но ни в Швеции, ни в Дании, ни в Готланде нет памятника хоть одному верингу. Хотя в одной надписи все же упоминается Веринг – но как личное имя. В конце Х века в Киеве мелькает похожее личное имя – Варяжко. Из этого делают правомерный вывод, что варягов в Киеве того времени было немного – ну, как, скажем, прозвище "татарин" звучало бы странно в Казани, но вполне естественно, скажем, в русской деревне. Очевидно, и в Швеции эпохи викингов варягов было не больше, чем в Киеве, если уж Веринг стало личным именем. Да и саги знают верингов лишь "на Востоке" – на Руси или в Константинополе. Герой одной саги "пришел на Русь и стал там наемником. Он был там с верингами". Не "был верингом", а – "был с верингами"!
Итак, веринги-варяги – племя, "народ". Скандинавское ли?
Мы уже видели, что в саге норманнов и верингов разделяют. Разделяет их и летопись, перечисляя северные народы: "варяги, шведы, норманны, готы, русь". Впрочем, такое "разделение" недорогого стоит. Тацит, Прокопий Кесарийский, Иордан разделяют готов и германцев. Летопись, Русская Правда, Константин Багрянородный и арабы разделяют русь и славян. Последние, правда, как-то неуверенно – то русы у них "один из видов славян", то Славия – "один из видов Руси". Один и тот же погребальный обряд у ибн Фадлана – русский, а у ибн Русте – славянский… но мы не о том.
Что говорят источники о том, кто такие варяги и где они жили? Слово летописи. Она сообщает, что по Варяжскому морю "сидят" ляхи, пруссы и чудь. "По тому же морю сидят варяги", причем к западу от перечисленных народов земли варягов простираются до земли англов. Не нынешней Англии, конечно, в летописи ее зовут Вретанией, а до коренных англских земель на материке, нынешней датской провинции Ангельн.
Первый звонок! Тот самый, юго-западный, "угол Варяжского моря", о котором писал Погодин. Близко "ключ". А кто, кстати, там "сидел"? К ляхам летопись относит и поморян, и лютичей. Между ними и англами остается место только для сильного княжества ободритов. В летописи "отчего-то" не упомянутого. Кстати, "Вагирская марка", которую, со ссылкой на Гельмольда, поминает Погодин, – как раз ободритские земли.
К востоку от тех же трех племен тоже живут варяги, "до предела Симова", то есть волжских булгар. Но к востоку от эстонцев и до Волжской Булгарии живут новгородцы, словене, никак не скандинавы! А летописец невозмутим. Ему и в голову не приходило, что потомки перепутают дедов-варягов со скандинавами. Он пишет: "Новгородцы же, люди новгородские – от роду варяжского, ибо прежде были словенами". Если кто-то не понял, Новгородская первая летопись, чей автор наверняка лучше знал и варягов, и новгородцев, поясняет: "новгородские люди до нынешнего дня от роду варяжского", и для совсем интеллигентных добавляет: "варяги мужи словене". Вот так. Не больше и не меньше. Где вы, новгородцы Олавы, Харальды, Эрики? Где ваши берестяные грамоты, писанные рунами на северном языке?
Но следы чужеземного влияния, даже не влияния – происхождения – в новгородском наречье есть. Их, еще на примере живых севернорусских диалектов, выявили русские лингвисты А. А. Шахматов, Д. К. Зеленин, Н. М. Петровский. Знаменитое новгородское "цоканье" ("целовеце", "цудно" и пр.) находило подобие не у поляков даже, а в нижнелужицком языке, наследнике полабского наречья, на котором говорили лужичане и… ободриты. Еще яснее сохранились черты языка прибалтийских славян в глухих углах Русского Севера и Сибири, колонизированных новгородцами еще до завоевания вольного города Москвой. Там же, кстати, сохранились и былины. А. А. Зализняк, исследовав берестяные грамоты, обнаружил, что в древности это сходство было не слабее, а сильнее. В трудах Константина Багрянородного можно увидеть, что в ту пору на Руси было в ходу два славянских наречия. Южное, называвшее порог "прагом" с мягким, "украинским" "г", а город – "градом" ("Вусеград" – Вышгород). И северное, называвшее, на манер прибалтийских славян, город – "гардом" ("Немогарда" вместо "Новгород") и сохранившее носовые гласные. Проще говоря, отца нашего героя звали при жизни не Игорем, а Ингорем, а его самого – Свентославом. Последнее ввело во грех одного особенно буйного неонорманниста, и он, на радостях изобретя небывалое "скандинавское" имя "Сфендислейф", кинулся доказывать, что герой наш был "скандинавом" и "конунгом". Бедняга даже не заглянул в именной указатель труда Константина Багрянородного и не увидел там, рядом со "Свентославом", имя моравского князя "Свентополка". Или морав – не морав, а швед? Очередной "конунг"?
Просто в Х веке имена варягов-князей на Руси "почему-то" произносили на прибалтийско-славянский манер. Я же здесь оставляю привычное написание – чтобы вас, читатель, не запутывать свыше меры. Просто имейте в виду: не Игорь – Ингорь. Не Святослав – Свентослав.
Антропологи, изучив средневековые могильники новгородцев, установили, что ближайшее подобие черепам новгородцев – черепа из могильников славянского Мекленбурга, земли… ободритов.
Наконец, археология. Первые следы ильменских словен ("культуры погребальных сопок") в VI–VII веках уже имеют явные черты западнославянского происхождения. Но в IХ – Х веках появляется новая волна пришельцев из славянской Прибалтики. В Новгороде первые находки славянской керамики относятся к фельдбергской культуре, существовавшей на землях… ну, читатель, вы уже догадались. Да, ободритов. И так далее, вплоть до конструкции крепостного вала новгородского Детинца 1116 года, которая "имеет точные аналогии только у балтийских славян и совершенно неизвестна на Днепре". Следы балтийских славян в виде "керамических комплексов" обнаружены также в Пскове, Старой Ладоге, городке на Ловати, и пр. Археологи делают вывод, что в указанную эпоху в Восточной Европе появилась вторая волна пришельцев со славянского Поморья и Полабья.
Интересно, как называли этих пришельцев? И почему это о них в летописях ничего не сказано?
Или сказано? Пришедшие из-за моря в IX–X веках, поселившиеся в Ладоге, Новгороде, Пскове и явно там господствовавшие – иначе крепость аристократического центра Новгорода, Детинец, не была бы построена по их способу. Имеющие явное отношение к князьям. Кто бы это мог быть, читатель? Не узнаете?
Узнали…
Но не будем спешить.
Летопись говорит, что в землях верхнего Поволжья и у Белого озера варяги основали города – Ростов, Муром, Белоозеро. Туземцы, "первые насельники" – неславянские народцы меря и весь. "Находники", построившие и заселившие города, – варяги-русь. Иного населения там летопись не знает. Археология знает в этих краях тоже две группы населения – финских аборигенов и пришельцев с явными чертами прибалтийской культуры эпохи викингов, которые наши археологи поспешно окрестили "скандинавскими комплексами". Тогда отчего Ростов, Муром и Белоозеро, а не какой-нибудь "Муромвик" или "Витзеборг"? Отчего в Ростове главной языческой святыней был идол Велеса, не финского и не норманнского Божества? И отчего к ХI–XII векам оба эти города предстают стопроцентно славянскими? Еще Иловайский ехидно замечал: "выходит, скандинавы ославянили для нас мерю". Можно задать и еще один вопрос: отчего в могильниках со "скандинавскими комплексами" после перехода в Х веке от сожжения тел к погребению не найдено ни одного скандинавского черепа? "Комплексы" есть, а скандинавов нет.
А может, пора археологам избавляться от скандинавской закомплексованности? Перестать именовать каждый памятник балтийской культуры эпохи викингов скандинавским? Но мы не об археологах, мы о варягах.
В середине XI века основатель Киево-Печерской лавры Феодосий беседует с князем Изяславом, сыном Ярослава Мудрого, о католиках-"латинянах". Феодосий "латинян" не любит люто и князя против них настраивает. И сообщает для этого об их, "латинян", злодействах в Варяжской земле. Они-де там разбой творят, людей убивают, в веру свою крестят насильно и "верных" – то есть православных, христиан восточного обряда – всячески злобно притесняют.