Вчера вечером по дороге в туалет я услышала от бармена, что гангстер Багси Сигел, когда открыл "Фламинго Хилтон", нарядил всех своих служащих – даже уборщиков – в смокинги. Вот это, я понимаю, класс!
Мы решаем вознаградить себя за сегодняшнюю беготню отдыхом в бассейне и отправляемся в номер переодеваться. Пока Иззи балансирует одной ногой на унитазе, а другой на бортике ванной и пытается рассмотреть в зеркале свое мини-бикини, я натягиваю цельный черный купальник, шорты и опускаюсь на кровать, стараясь не смотреть в сторону телевизора, чтобы ненароком не поймать в стекле свое отражение. Один взгляд – и все будет кончено, храбрость испарится без следа. Мое тело не создано для разглядывания при ярком свете.
– Готова! – объявляет наконец Иззи, обвязав вокруг талии полупрозрачный саронг. Я со вздохом плетусь за ней.
Могло быть и хуже. Разумеется, у воды нежится пара-тройка юных дев с плоскими животами, безупречной кожей и скучающими личиками невостребованных фотомоделей – без таких девиц не обходится ни один бассейн. Но в основном здесь развлекаются семьи – пузатые папаши, оплывшие мамаши и их пухлые детки. Здорово, когда люди не стесняются своего веса! Меня не раздражают вольготно разлегшиеся толстые тетки – наоборот, хочется им сказать: "Так держать!" Им-то хватает духу не стыдиться себя. А вот моя мнительность в глазах любого, кто хоть мельком на меня взглянет, читает: "Нет денег на липоксацию – так не раздевайся, не порти людям аппетит!" Поэтому я стараюсь не обнажаться на людях. По крайней мере, выбираю для этого места, где мне ни с кем бы не захотелось заигрывать.
Иззи совсем другая. Ей ни с кем не заигрывать – все равно что на свете не жить. Место и время значения не имеют. Если никто не падает к ее ногам с первого взгляда, она пробует ёше и еще. Флиртоголичка – что с нее взять! – Пойдем на другую сторону, здесь слишком много детишек, – предлагает она и тащит меня на другую сторону, где, разумеется, сидит ее предмет. Сегодня это одинокий меланхолик средних лет, устроившийся в углу с книжкой Джона Гришема…
Мы расстилаем полотенца и, внезапно возжелав тени, устраиваемся под солнечным зонтиком. Подходит официантка: мы заказываем два дайкири – один манговый, другой земляничный. Ледяная мякоть манго освежает и успокаивает, но недостаточно; решившись наконец, я покидаю свое прибежище и плюхаюсь в бассейн. Стоит моему целлюлиту скрыться под водой – и чувствую себя другим человеком. Я плаваю взад-вперед, ныряю, плескаюсь и резвлюсь, словно тюлененок. Что за блаженство! Стоит закрыть глаза – и передо мной всплывает прекрасная улыбка Зейна. Я совершенно счастлива, и, как всегда в редкие минуты счастья, очень хочется позвонить маме – должно быть, для того, чтобы хоть чем-то возместить многолетние бесплодные рыдания у нее на плече.
Тем временем Иззи – вот кто рожден загорать на борту яхты – устраивается на бортике, непринужденно болтая ногами в воде. Я замечаю, что она гонит волну к почитателю Гришема, а как только он поднимает глаза, восклицает с невинным видом:
– Ой, я вас забрызгала? Извините!
Держу пари, он ей ни капельки не нравится – просто надо же чем-то заняться, пока загораешь.
Вылезать из воды чертовски не хочется, но на берегу ждет вторая порция дайкири. Вместе с невеселыми мыслями о профессии Зейна. Могло быть и хуже, говорю я себе. Он ведь мог оказаться перспективным бизнесменом.
– Знаешь что? – говорю я, ощутив внезапный прилив отваги. – Зейн будет мой!
– Вот молодец! А потом ты должна будешь выйти за него замуж! – подхватывает Иззи.
– Что? А это зачем?
– Ну, помимо того, что мы, собственно, за этим сюда приехали…
– Ах да, верно.
– Представь себе физиономию Надин!
– Боже ты мой! – восклицаю я в восторге.
Иззи приподнимается на локте и злорадно улыбается. – Вообрази только: приходите вы с Зейном к ней на ужин, и кто-нибудь из ее прилизанных дружков-финансистов спрашивает: "Джейми, а чем занимается ваш муж?" А ты отвечаешь: "Каждый вечер снимает штаны перед незнакомыми женщинами!"
От такой картины у меня теплеет на сердце.
– Знаешь, что ее по-настоящему потрясет?
– Что же?
– Если окажется, что он живет на трейлерной стоянке.
– Точно! – вопит Иззи.
– У дверей мы привяжем на гнилой веревке огромного лохматого пса. А я буду сидеть на ступеньках в майке, из-под которой видны бретельки лифчика, и, положив ногу на колено, ковырять свои мозоли!
– Правильно! А еще у тебя будет платье в горошек.
– Одно-единственное! Все заляпанное слюной и рвотой наших детей, вечно страдающих животом, поскольку кормят их исключительно бутербродами с арахисовым маслом и плавлеными сырками!
– А как ты назовешь милых крошек? – Венди и Рональд-Макдоналд – в честь наших любимых ресторанов!
Иззи заливисто хохочет.
– Зейн бросит свой сценический псевдоним и вернет себе настоящее имя – Брайан!
– Ах ты мерзавка! – смеюсь я. – Но я его все равно не разлюблю.
– Даже если он потеряет работу в "Стардасте" и вернется к прежнему занятию – угону автомобилей?
– Как можно не любить человека, который после бритья освежает кожу машинным маслом? И потом, ради меня он пойдет на все – может, даже вытатуирует у себя на загривке мое имя!
– С ошибкой! – добавляет Иззи.
От смеха на глазах у меня выступают слезы.
– Ну а я тем временем охомутаю своего миллионера! – рыдающим голосом продолжает она.
– Но каждые две недели мы будем навещать тетушку Иззи в ее особняке! – угрожаю я.
– Я буду встречать вас в дверях в бархатной пижаме цвета фуксии и в солнечных очках от Версаче.
– Потягивая мартини, хотя на дворе всего три часа дня.
– Ха! Может, я и пьяница, но отличная хозяйка – все кресла и диваны у меня прикрыты от твоих милых крошек пластиковыми чехлами!
– Однако маленькую мисс Венди ты обожаешь и разрешаешь ей садиться, где она захочет.
– И отдаю ей свои старые топики и мини-юбки.
– А я запрещаю ей их носить! "Зачем это тебе? – говорю я ей. – Хочешь вырасти такой же распутницей, как тетушка Иззи?" А она смотрит на твой особняк, смотрит на мою консервную банку и кричит в ответ "ДА!!!"
Иззи совершенно счастлива.
– Перед тем как попрощаться, я провожу вас через детектор металла, чтобы проверить – не стянули ли вы что-нибудь из столового серебра?
– Но время от времени, когда ты добрая, позволяешь мне засунуть в трусы ложку-другую!
Над этим кошмарным видением мы покатываемся до тех пор, пока Иззи не заявляет, что у нее от смеха заболел живот.
– Скорее бы! – шепчу я, не в силах спрятать улыбку. – Не могу ждать!
ГЛАВА 12
Когда же в последний раз я так волновалась? Ах да, в парке аттракционов, когда вошла в "Дом с привидениями". Там, кстати, тоже было темно. Я нащупываю руку Иззи и крепко сжимаю.
– Скоро они там? Не могу дождаться! – шепчет она.
И в тот же миг динамики взрываются музыкой. Наши кресла вибрируют в такт оглушительному грохоту. По залу шарят ослепляющие прожектора.
Гром музыки чуть стихает, и перед нами вырастает темная фигура. Вспышки света выхватывают из темноты то широкую грудь, то мощный бицепс, то сверкающий рогатый шлем.
– Что, заждались? – ревет голос из динамика.
– Да-а-а!!! – вопит сводный женский хор.
– Тогда встречайте новый подарок от "Золотых Парней"!
– Который это, который? – спрашивает Иззи и вытягивает шею, пытаясь разглядеть викинга на сцене.
Викинг выходит в круг, очерченный прожектором, и под звуки последнего хита Бон Джови принимает позы, заимствованные из глянцевых журналов по культуризму.
– Хорошего человека должно быть много – гласит народная мудрость! – ухмыляется невидимый конферансье. – Приветствуйте скандинавского жеребца Ларса! Ради вас он готов скинуть доспехи!
Зал оглушительно визжит. Для начала Ларс избавляется от кроличьих шкурок, свисающих с пояса. Затем скидывает шлем. Взъерошив белокурые волосы, бросает в зал страстный взгляд из серии: "Это еще что, не видали вы моего длинного меча!"
– Это он! – вопит Иззи. – Мой блондин! Смотри! Он в жизни еще красивее, чем на плакате!
Тяжелый рок плавно переходит в знаменитую Элвисову "Одну ночь". Иззи-так и скачет на стуле.
– Все, что я хочу, – громко подпевает она, – все, что я хочу, – одну ночь, только одну ночь с тобой!
Викинг расстегивает замшевые штаны.
– А можно и две! – добавляет Иззи прозой. – Или даже три!
Свет меркнет. Плавки Ларса начинают светиться в темноте.
– Да что я говорю – две, три! Отпуск – не меньше!
– Не правда ли, похож на Шварценеггера? – спрашивает подругу наша соседка, дама лет шестидесяти, с макияжем, как у Клеопатры.
– Я бы не отказалась закончить этот вечер с ним! – отвечает ее седовласая подружка.
Глядя на них, я вспоминаю анекдот про эксгибициониста и двух старушек: "Милочка, зачем ему эта штучка?" – "Ах, душечка, когда-то я знала… вот склероз проклятый!"
Шоу сколочено на славу, конферансье много и смешно шутит (в самом начале он объявил: "Сегодня вы не увидите здесь только двоих… мужа и любовника!" – к большому удовольствию зала), а сами мужчины просто великолепны! Слава богу, здесь нет надоевших латиноамериканцев, загорелых до черноты, с блестящими, словно облитыми маслом телами. Все, кроме Ларса (который и вправду ОГРОМЕН), среднего роста, но отлично сложены. Однако мне не терпится посмотреть на Зейна: Я верчусь в кресле, а когда на сцену выходит четвертый Золотой Парень в костюме ковбоя и начинает скидывать джинсы, нетерпеливо спрашиваю вслух:
– Ну где же он?
– А вы кого ждете? – любезно интересуется Клеопатра.