Рори, тасовавший колоду, посмотрел на брата, и на лице его появилось ласковое выражение, какое появлялось очень редко, пожалуй только тогда, когда он смотрел на Джейни.
- Джимми, твое обучение скоро заканчивается, не так ли?
Теперь Джимми повернулся к Биллу Уаггетту, отвечая на его вопрос:
- Да, в начале года, мистер Уаггетт. Вот этого-то я и боюсь. Вы же знаете, после окончания срока обучения меня могут выгнать.
- Нет, они тебя не выгонят. - Билл Уаггетт поджал губы. - Я слышал, как говорили, что у Бейкера еще не было такого талантливого подмастерья, как ты, Джимми. Ты своими руками творишь чудеса из дерева.
- Ох, ну что вы. - Джимми отвел взгляд и сжал губы, чтобы подавить выражение удовольствия на лице, вызванное словами Билла. Затем он снова посмотрел на Билла и продолжил уже с тревогой на лице: - А знаете, что я вам скажу? Если бы старый Бейкер увидел, чем я сейчас занимаюсь, то я не смог бы даже обучение закончить.
- Ты говоришь об игре? - Рори перестал тасовать колоду.
Джимми кивнул.
- Точно. Повесили даже объявление. Разве я тебе не говорил?
- Нет, не говорил. А что еще за объявление?
- В нем говорится, что любой, кого застанут за игрой в карты в воскресенье, лишится работы. Увольнять будут даже тех, кто не донесет об этом.
Рори швырнул колоду на стол.
- Это точно?
- Клянусь тебе, Рори.
- Господи! - Рори обвел взглядом мужчин за столом, они тоже смотрели на него и молчали, пока молчание не нарушил его отец.
- Человек не знает, для чего он рожден, сынок. - В голосе отца прозвучало легкое недовольство. Затем Пэдди обратился к Биллу Уаггетту: - Что ты мне рассказывал позавчера о том, как работал на производстве соды?
- Ах, об этом. Ну, - Билл устремил взгляд на Рори, - там и вовсе дыхнуть было нельзя. Опоздал на несколько минут - получи штраф, а уж если опоздал на пятнадцать минут, что случалось особенно зимой, когда тяжело было пробираться по снегу на работу, то тогда удерживали аж четверть дневной платы. Если кто-то осмеливался говорить о работе за пределами фабрики, то на первый раз его штрафовали на десять шиллингов, а на второй раз и с работы выгоняли. Вот так вот обстояли дела. А если кто-то прикрывал опоздавшего, то и его штрафовали на ту же сумму, что и опоздавшего. А не дай Бог сказал что-то непочтительное мастеру, тут же следовал штраф. Я не смог так работать, был вынужден бежать оттуда. Твой отец правильно сказал, Рори: человек не знает, для чего он рожден. Ты вот стал сборщиком квартплаты, и это заслуга твоего отца, который создал условия, чтобы ты научился читать и писать. И теперь ты можешь зарабатывать на жизнь, не пачкая руки.
Рори уставился на карты, лежавшие на цветастой скатерти, покрывавшей деревянный стол. Голова его была опущена, глаза полуприкрыты, губы плотно сжаты.
Джимми, как всегда чувствовавший настроение брата, повернулся к Коллуму Лири.
- Очень жаль, что наш Рори не уехал в Америку вместе с вашими Майклом и Джеймсом. Майкл ведь говорил, что там по реке плавают пароходы, на которых можно открыто играть в карты.
- Да, это так, Джимми. - Коллум засмеялся. - Рори бы там заработал кучу денег. - Он повернулся к Рори и ткнул его кулаком в плечо. - Рори, а почему бы тебе не поехать в Америку?
- Да, я смог бы, конечно смог бы. - Рори принялся вертеть в руках колоду. - Мне бы это очень подошло. Плавучее казино…
- Казино, карты, выигранные в Америке состояния - ты только это и слышал. - Все мужчины, за исключением Рори, повернулись и устремили свои взгляды на Лиззи О'Дауд, которая, поднявшись со своего стула, продолжила: - Человек никогда не бывает полностью удовлетворен. Надо просто с благодарностью принимать то, что посылает Господь. - Сменив серьезный тон на шутливый, Лиззи добавила: - А сейчас он пошлет вам холодную грудинку. Кто желает к грудинке маринованный лук?
Выслушав ответы мужчин, Лиззи отправилась на кухню. За ней последовала Джейни. На кухне она взяла нож и стала резать хлеб большими кусками, и, только почти закончив свое дело, Джейни заговорила.
- Не волнуйся, Лиззи, он не уедет в Америку.
- Ох, девочка, я это знаю. Просто я не сдержалась. - Продолжая отделять мясо от костей, Лиззи посмотрела на Джейни. - Ты меня понимаешь?
- Да, понимаю. И уверена, что Рори тоже все понимает.
- Хорошо бы, если так.
- Понимает, понимает.
Положив нож на стол, Лиззи прижала пухлую ладонь к щеке.
- Я не плохая женщина, Джейни, и никогда не была плохой.
- Ох, Лиззи, ну что ты. - Джейни вытянула руки и обняла полное, теплое тело Лиззи О'Дауд, которую знала и любила с самого детства, еще до того, как умерла ее собственная мать. А Лиззи стала ей как бы второй матерью. Щеки женщин на секунду соприкоснулись, и Джейни прошептала: - Все будет хорошо. Вот увидишь, все будет хорошо.
- Да, конечно, ты права, девочка. - Лиззи отвернулась и смахнула пальцем слезы со щек. Затем снова взяла нож, наклонила голову и пробормотала: - Я думаю о Рут, и всегда думала. Она лучшая из женщин… но жизнь сложная штука, Джейни.
- Я это знаю, Лиззи. Рут тоже тебя очень любит. Она просто не может обойтись без тебя. Да и все мы тоже.
- Ох, девочка. - Лиззи уже улыбалась. - Незаменимых людей нет. - Она коротко хохотнула. - Когда в следующий раз будешь гулять, прогуляйся вокруг кладбища.
- Ну что ты, Лиззи, - Джейни прижалась к ее плечу, - ты такая хорошая. Знаешь, каждый раз, когда мне бывает плохо, я думаю о тебе.
- Да-а, никогда еще не слышала такого сомнительного комплимента. Значит, ты вспоминаешь меня только тогда, когда тебе плохо. А когда хорошо, то не вспоминаешь, да?
- Ну что ты говоришь! - Джейни легонько толкнула Лиззи в плечо. - Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Посмотри, хлеба достаточно?
- Вот этого? Да это только на один зуб. Порежь еще… А как семья, в которой ты работаешь?
- Ох, они очень хорошие люди. Знаешь, я часто думала, что из меня выйдет, то есть где я буду работать. И если бы мне не повезло, то пришлось бы идти на какую-нибудь фабрику, как большинству других девушек. А в этой семье совсем другая жизнь, мебель, еда - все другое. И говорят они по-другому, я имею в виду хозяина и хозяйку. Ты понимаешь меня, Лиззи? Мне очень нравится у них. Конечно, это не значит, что мне не хочется возвращаться к себе домой. Нет, мне нравится приходить домой, даже зная, что бабушка будет ворчать и надоедать своими рассказами о старине. Ох, она помнит такие времена! - Обе женщины засмеялись, и Джейни закончила со смехом: - И все же там совсем другая жизнь. Ты понимаешь меня, Лиззи?
- Да, девочка, понимаю, хотя у меня никогда и не было никакой другой жизни, кроме нынешней. Но я и не хочу иной жизни… для себя… а вот для тебя и для других… Да, конечно же я понимаю, о чем ты говоришь. - Закончив раскладывать бутерброды на тарелки, Лиззи воскликнула: - Ладно, пойдем накормим голодных и узнаем, будут ли они пить чай или предпочтут пиво.
Вернувшись в гостиную, Лиззи поставила посередине стола тарелки с мясом и хлебом, а затем спросила:
- Что будете пить, чай или пиво?
Мужчины украдкой переглянулись, как бы спрашивая взглядом друг друга. А Пэдди и Билл одновременно обернулись и посмотрели на своих женщин. И как обычно, им ответила Лиззи, громко заявив:
- Никто из нас не собирается трепаться об этом, так что если хотите пиво, то пейте. - Она вытянула пухлую руку и указала на четыре банки пива, такие близкие и соблазнительные.
Мужчины ничего не ответили, они продолжали смотреть на своих женщин. Наконец Рут промолвила тихим и спокойным тоном:
- Сегодня воскресенье.
Мужчины вздохнули и снова повернулись к столу, а Билл Уаггетт пробормотал:
- Вот так всегда. Чертово воскресенье. Вот что. - Он посмотрел на карты, затем поднял голову и, заметив, что Джимми внимательно слушает его, продолжил, уже обращаясь как бы к нему: - Я терпеть не могу воскресений. И никогда их не любил, с тех пор, когда еще был молодым парнем, потому что мне даже на работе бывало легче, чем по воскресеньям.
Билл замолчал, переведя тоскливый взгляд на камин, но в этот момент его мать, подняв голову с трясущимся вторым подбородком, крикнула ему через комнату:
- Паршивый лентяй! Ты всегда был лентяем. При рождении даже ножкой не брыкнул, а выпал из утробы, как дохлая муха.
Комната наполнилась смехом, а Билл повернулся к матери и крикнул в ответ:
- Постыдилась бы говорить такое. - Он повернулся к Рут, как бы извиняясь за слова матери. Та выдавила из себя улыбку, хотя редко улыбалась или смеялась над грубыми шутками.
- Я помню тот день, когда он родился, - продолжила старая миссис Уаггетт, поскольку внимание присутствующих переключилось на нее. - Роды принимали мои бабушка и мать. Точно помню слова бабушки. Она сказала, что он похож на вечернего субботнего кролика. Ну, понимаете, когда к вечеру в субботу на рынке остается последний кролик, у которого только кожа да кости. Бабушка еще сказала, что он не выживет и последует за другими пятью, уже умершими. Однако мне не повезло, он выжил.
Грэн Уаггетт бросила лукавый взгляд на сына, который сидел за столом, опустив голову и качая ею из стороны в сторону. По позе Билла было ясно, что он в отчаянии. Матушка завелась, и теперь ее могло остановить только какое-нибудь серьезное событие, тем более она видела, что ее слушают. Билл никогда не понимал, почему людям нравилось слушать его мать.