В голосе явно звучала веселая издевка. У нее екнуло сердце. Что он должен о ней думать? Еще одна истеричка, реагирующая даже на незначительные мелочи? Едва ли это назовешь профессиональным поведением.
– Я, должно быть, выгляжу очень смешной, но у меня и мысли не было, что уже так поздно, и… – Наконец-то ее осенило:
– Я совершенно забыла, что сегодня собиралась позвонить мама…
– Ах. Важный звонок?
– Сегодня должна родить моя невестка… – Или на этой неделе. – Мама живет в Австралии с моим братом и его женой, – объяснила она. Это правда. Через три недели после смерти отца мама купила билеты и улетела к самым дальним берегам. И там наконец обрела покой и счастье. – Мама будет ужасно разочарована, если не застанет меня дома. Чем раньше я вернусь, тем лучше. Так что, если вы не возражаете, я возьму такси… – Она замолчала.
– Конечно. В такие моменты каждая секунда на счету. – Он вывел ее из ресторана. Удача улыбнулась им, через несколько секунд подъехало такси.
– Садитесь. – Он открыл дверцу и заглянул в машину, чтобы проверить, как она устроилась на заднем сиденье. – Вам удобно?
Джессика чувствовала себя круглой идиоткой. Но она кивала, улыбалась, пытаясь скрыть чувство облегчения.
– Завтра. Мой офис. Восемь тридцать. – Он держал пальцы на ручке дверцы. – Не забудьте взять с собой мозги. У вас впереди важная работа. Нельзя загружать голову мыслями о детях. – С этими словами он захлопнул дверь.
Джессика стиснула зубы, ее вдруг охватило отчаяние. А он уже шагал по тротуару в сторону своего офиса.
Глава 3
– Я должна посмотреть чертеж той части, которая вызывает вопрос. Нет ли вероятности, что она могла быть изготовлена с огрехами? Не там, где надо, устроены пазы? Слишком много пазов? Слишком мало? Вообще что-нибудь, что могло стать причиной плохой работы мотора?
– Не будьте смешной.
Джессика вздохнула и посмотрела на Бруно. Он отодвинул назад кресло и вытянул скрещенные ноги. На коленях стопка бумаг.
Огромный зал, где обычно заседает правление. Бруно с самого начала настаивал, что только здесь есть гарантия спокойной работы: его не будут отрывать. В просторном помещении Джессика чувствовала себя карликом. Их голоса звучали гулко, словно в пещере.
– Вам как свидетелю будут задавать вопросы, спокойно начала она, – не думаю, что ответ, который вы только что дали мне, будет принят. – Они работали вместе уже три недели. И она не первый раз напоминала ему, что ответы в суде не могут быть сложными и запутанными. Нельзя оставлять место воображению. А Бруно склонен перечислять утомительные детали. Он уверен, что каждый их знает и ничего не надо объяснять.
Джессика в который раз вздохнула. На этот раз немного громче. Уже поздно, у нее слипались глаза. Ей совсем не хотелось пускаться в объяснения, по каким причинам и с какой целью что-то можно сказать, а чего-то не стоит говорить. Он лениво постукивал авторучкой по бумагам, лежавшим на коленях, и сощуренными глазами разглядывал ее.
Джессика не сомневалась, что он точно знал, как смутить ее. Конечно, она прекрасно справляется с эмоциями во время их кратких встреч. Но достаточно необычного жеста или чуть более продолжительного взгляда, как ее бросает в жар и она испытывает ужасную неловкость.
– Вы трудный клиент, – наконец проговорила она. – Уже поздно. Наверно, лучше оставить этот вопрос на завтра. – Она встала, а он проследил за ней взглядом. Потом закинул руки за голову и соединил ладони.
Вначале она думала, что сумеет сохранить иммунитет. На нее не подействует его сногсшибательное обаяние. Но Джессика ошибалась. В середине беседы, или когда он поворачивался в кресле, разговаривая по телефону, или, как сейчас, в конце дня потягивался и под хорошо сшитым костюмом расслаблял свое стройное мускулистое тело, она не могла оторвать от него глаз, вдруг пересыхало во рту.
Она столкнулась с предательством собственного тела, которое обостренно отвечало на вызов его мужской силы. Приходилось постоянно прятать глаза.
– Трудный? Объясните, что вы имеете в виду под словом "трудный".
Джессика не ответила. Она пересекла комнату, сняла с вешалки жакет и пальто и вернулась к своим бумагам. Не глядя на Карра, она перебирала страницы, читала заметки на отчетах и всовывала их в кейс. Потом щелчком закрыла его.
– И я устала, – призналась она, нехотя встречаясь с ним взглядом. Была длинная неделя.
– Вы правы, – удивил он ее. – Пятница самый плохой день для поздней работы. Вы не согласны? – Он снял пиджак со спинки кожаного кресла и надел его. Потом стянул галстук и сунул в карман. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Джессика не отрывала от него глаз. Потом моргнула и уставилась на стену.
Работа рядом с Бруно Карром приводила ее нервы на грань срыва, хотя она и не понимала почему. Ей не удавалось справиться с собой. Когда же его дело подойдет к концу?
– Пятница предназначена для отдыха. Надо хорошо проветриться перед уикендом.
Джессика пожала плечами – без комментариев.
– Увидимся в понедельник. – Наконец она посмотрела ему в глаза.
– Я спущусь в лифте с вами. Они вместе вошли в лифт.
– Большие планы на вечер? – Когда двери закрылись, он повернулся к ней лицом.
– Нет, небольшие. А у вас?
Его глаза искали встречи с ее, но Джессика не смотрела на него.
– Значит, маленькие планы?
Она нетерпеливо прищелкнула языком. После совместного ужина три недели назад он больше не лез в ее личную жизнь. Но по каким-то причинам на него сегодня опять что-то нашло.
– Закину ноги повыше и расслаблюсь.
– Разве не этим вы занимались в прошлую пятницу? – задумчиво глядя на нее, пошутил он. А она крепче вцепилась в ручку кейса.
– Чем? – невинно спросила Джессика. Она не собиралась давать пищу для его острот. – Я забыла. Удивительно, что вы помните.
– Я все помню. Это один из моих талантов.
– Вместе со скромностью. Он тихо засмеялся.
– Надеюсь, мы не слишком много работали… – Голос задумчивый, покровительственный и в этот момент не насмешливый. – Не хватало только обвинения, что я стал препятствием в вашей любовной жизни.
Двери лифта раздвинулись. Джессика с облегчением вздохнула. У Бруно цепкий ум. Если он что-то ухватил, то становится похож на собаку с костью. Когда речь идет о работе, это прекрасно. Но когда он направляет свою настойчивость на ее личную жизнь, у нее появляется инстинктивное желание нырнуть и спрятаться.
– В данном случае я постараюсь, чтобы вас ни в чем подобном не обвинили, – вежливо проговорила она. Они вышли в темноту и попали под проливной дождь.
– Счастливого уикенда. – Он зашагал к подземному гаражу компании. Минут через пять его машина умчалась прочь.
Держа над головой кейс, Джессика уже минут пятнадцать топталась на краю тротуара и ждала свободного такси. Ее ожидание начинало походить на поиски иголки в стоге сена. Можно бы спуститься в метро, но у нее болели ноги. Она уже собиралась вернуться в офис и вызвать такси по телефону, когда длинная элегантная машина притормозила и остановилась возле нее. Опустилось стекло. На нее, мокрую, дрожавшую, смотрел улыбающийся Бруно.
– Вечер пятницы – трудное время. Особенно дождливой пятницы. Хотите подброшу?
На этот раз невозможно было найти повод, чтобы отказаться.
Он кнопкой открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Она поспешно нырнула в машину, проклиная судьбу, погоду и свой идиотизм. Почему она не пошла в метро? Видите ли, у нее ноги болели.
– Спасибо, – сказала Джессика, захлопывая дверцу. – Мерзкая погода. Боюсь, что с меня капает на сиденье. – С каждой минутой она чувствовала себя все более мокрой.
– Уверен, что машина не простудится, – мрачно пошутил он. – Куда едем?
Она назвала адрес и откинулась назад, закрыв глаза.
– Кстати, что заставило вас вернуться в офис?
– Работа, которую я должен был взять.
– Но… – Она повернулась и посмотрела на его профиль. – Вы взяли то, ради чего вернулись?
– Нет. Я увидел вашу промокшую несчастную фигуру и решил сделать доброе дело недели.
– Как разумно. – Дворники стали бегать быстрее, чтобы справиться с потоками дождевой воды.
– Вот такой я человек.
Он вроде бы в прекрасном настроении, подумала Джессика. Хотя ему придется проехать не одну милю, чтобы доставить ее домой.
– Надеюсь, я не нарушила ваши планы на вечер.
– Вовсе нет. И не думайте об этом. Я планировал провести вечер так:
– он сделал паузу, – вымыть голову и покрасить ногти.
Джессика улыбнулась в темноте. Она не встречала человека, который с такой легкостью переключался бы с агрессивности на юмор. По правде говоря, она вообще не встречала мужчин, чья личность так поражала бы противоположностями. Он мог быть безжалостным, не знающим сомнений, настырным, жутко раздражающим, сумасшедшим, невыносимо саркастичным. И через секунду – очаровательным, остроумным, ошеломляюще легкомысленным. Наверно, у него раздвоение личности.
– Прямо по этой дороге до следующего перекрестка, а там налево.
– Как поживает малыш вашей невестки? – спросил он после нескольких минут молчания.
– Малыш невестки?
– Который должен был родиться в тот самый день, когда вы не могли принять мое предложение подвезти вас. Вы хотели быть дома, когда позвонит ваша мать.
– Ох. Невестка и малыш. – Какой сложный повод она тогда придумала. Оба чувствуют себя прекрасно. – Малыш родился тремя днями позже. Так что ложь оказалась очень близка к правде.
– Должно быть, мамаша рада, что свекровь там и может помочь, небрежно бросил он.
– Думаю, рада.