На каминной полочке отсутствовала моя собственная руна - руна паука. Маленький круг, от которого на равном расстоянии друг от друга отходили восемь линий, не слишком затейлив или интересен, чтобы заслужить место в моем итоговом проекте. Конечно, у меня больше нет медальона с руной паука, но если бы я захотела освежить в памяти чертову побрякушку, достаточно было бы взглянуть на шрамы на ладонях.
Я стряхнула с себя оцепенение. Осенью воспоминания всегда более болезненны. Именно в это время года элементал Огня убил мою мать и Аннабеллу, обратив их тела в прах. Бриа избежала той же участи лишь затем, чтобы оказаться похороненной заживо под обломками нашего дома. От моей сестренки остался лишь кровавый след на каменном фундаменте.
Чистый морозный воздух, ярко-голубое небо, густой запах влажной земли, близость зимней стужи, замедляющей шепот камней под ногами, - все напоминало мне о них, даже сейчас, семнадцать лет спустя.
Но руны на каминной полке не вернут мою семью. Ничто не вернет. Не знаю, зачем я вообще нарисовала эти чертовы руны. Мне на самом деле нужен отпуск. Или же разговоры Флетчера об уходе на покой встревожили меня больше, чем я думала.
Я сжала пальцы на папке, отвела глаза от рисунков, пошла в спальню и закрыла за собой дверь, чтобы больше не видеть руны.
С глаз долой - почти из сердца вон.
* * * * *
Следующим вечером ровно в восемь я стояла на самом верхнем балконе эшлендского оперного театра, огромного здания из серого гранита и мерцающего белого мрамора. Старомодный шедевр архитектуры занимал три квартала в центре города. Каждое из трех крыльев оперы венчала башенка, из-за чего здание всегда казалось мне похожим на кукольный домик. На каждой из башенок на тихом сентябрьском ветерке развевался черный флаг с серебряной нотой - руной оперы.
Двадцать минут назад я вошла в здание театра через главный вход. В белой рубашке, черных брюках, туфлях на низком каблуке и с футляром для виолончели я ничем не отличалась от десятков музыкантов, ожидающих выхода на сцену. Никто не обратил на меня внимания, пока я шла через холл, поднималась по парадной лестнице и преодолевала несколько этажей. Я использовала магию Льда, чтобы создать пару длинных тонких отмычек, которыми отперла дверь, ведущую на балкон. Хотя я и зашла через главный вход, но, закончив работу, сбегу через, так сказать, задний.
Хотя фасад здания оперы выходил на одну из оживленных улиц в центре Эшленда, с тыльной стороны открывался вид на зазубренные скалы, спускавшиеся к реке Анейрин. Скалы, по которым я буду спускаться на веревке примерно через час.
Оставаясь в тени, я открыла футляр для виолончели и вытащила пластмассовую имитацию классического музыкального инструмента. Под ней находился потайной отдел с подручными средствами для сегодняшнего задания, включая шестидесятиметровый альпинистский трос. Я прикрепила его к латунному флагштоку, закрепленному у основания балконной стены, и сбросила трос вниз, к скалам. Серая веревка потерялась на фоне неровных камней, и не зная, что она там, никто не смог бы её заметить. Но я все равно собрала с пола несколько сухих коричневых листьев и рассыпала их у основания флагштока, прикрывая веревку. Непохоже, что сюда кто-нибудь выйдет, учитывая происходящее внутри здания веселье, но никогда неизвестно, кому взбредет в голову подняться на балкон ради короткого перекура или ещё более короткого секса. Лучше не рисковать.
Во время работы я касалась камней здания. Гранит пел под кончиками пальцев. Музыка живого оркестра давно пропитала камень, и теперь пронзала его, как золотая жила. Я закрыла глаза и приложила ладони к грубой поверхности камня. После безумной какофонии сумасшедшего дома звук казался таким плотным, чистым и красивым, что я вызвала магию.
Я направила силу в камень, отдавая ему мягкий приказ. Отдельные кусочки гранита поднимались и опускались волнами один за другим, будто я пробегала пальцами по клавишам фортепиано. Затем кусочки встали на свои места, а я позволила себе слабо улыбнуться. Магия элементалов может быть как смертоносной, так и забавной.
Закончив работу, я взяла футляр, открыла балконную дверь и вновь скользнула внутрь здания.
Балкон служил продолжением верхнего этажа оперы, серого неприметного пространства, где располагались административные кабинеты. На этаже было пусто, горел приглушенный свет. Я юркнула на пожарную лестницу и спустилась на несколько пролетов, прежде чем выйти на второй этаж здания.
Я словно шагнула в иной мир. Второй этаж представлял собой круглую комнату диаметром в несколько сотен метров. Парадная лестница вела на первый этаж, над которым нависала огромная хрустальная люстра, похожая на изысканный ансамбль из сосулек. Ковер был теплого винного цвета с изящным золотым восточным узором. На стенах висели высокие звуконепроницаемые драпировки того же цвета, перемежавшиеся зеркалами и блестящими картинами. В холле внизу сверкал пол из белого мрамора с редкими вкраплениями черных и бордовых плиток.
В паре кварталов отсюда вампирская шлюха за пятьдесят баксов обслуживает клиентов прямо в машине, а бездомные роются в мусорных баках в поисках пригодных для ужина объедков. Но здесь грязь и тьма обретаются лишь в следах от помады на бокалах с шампанским и в душах людей, наслаждающихся искрящимся пузырьками напитком.
Гости толпились в фойе и стояли по обе стороны широкой лестницы. Будто пытаясь соответствовать элитному дому искусства, посетители оперы нарядились в дизайнерские платья цветов драгоценных камней, великолепные черные смокинги и прочие подходящие случаю дорогие вещи, столь же изысканные, как и сама обстановка. Мелкие, средние и крупные драгоценности сверкали, подмигивали и блестели на шеях, запястьях и пальцах. Камни гордо шептали о своей красоте и роскоши. Некоторые гости попивали шампанское и коктейли, другие пробовали куриные шашлычки, овощные рулетики и прочие миниатюрные закуски на один укус с подносов официантов. Воздух дрожал от разговоров, перемежаемых раскатами смеха и резким грубым хохотом.
Так как я ничем не отличалась от музыкантов, бомонд уделял мне не больше внимания, чем ковру, позволяя легко пробираться в толпе в поисках своей жертвы.
В толпе заахали, и я обернулась в поисках того, кто вызвал такой ажиотаж. И впилась глазами в Мэб Монро. Элементаль Огня прошествовала по холлу и теперь поднималась по парадной лестнице. Все глаза смотрели на неё, а разговоры прекратились, как прерванная на полуслове песня. На большинство людей Мэб оказывала именно такое воздействие. Её уложенные мягкими волнами рыжие волосы сверкали, как начищенный пятак, а темно-красное платье с низким вырезом открывало кремовую плоть декольте. На лице сверкали бездонные черные глаза. Сера и огонь - вот о чем я думала каждый раз при виде Мэб.
Плоское золотое ожерелье обвивало лебединую шею элементали Огня. Я зацепилась глазами за подвеску: круглый рубин в окружении нескольких десятков волнистых лучей. Сложные бриллиантовые вставки на золоте создавали ощущение, что лучи по-настоящему сияют. Внезапно вышедшее из-за туч солнце. Символ Огня. Личная руна Мэб, принадлежащая ей и только ей. Несмотря на разделявшее нас пространство, я чувствовала вибрацию камня. Вместо красоты и изысканности в своем шепоте он нес дикую необузданную силу. И от этого звука у меня сжался желудок.
Мэб Монро неспешно шла сквозь толпу, смеясь, болтая, улыбаясь, пожимая руки. Я смерила её глазами, снова думая, от скольких же выгодных заказов на её голову отказалась. Стыдно даже вспомнить. Я не считала себя героиней, но не отказалась бы дать добрым жителям Эшленда возможность жить дальше без сжимающего горло кулака Мэб. Бандиты всегда вызывали у меня желание проверить, насколько они храбры на самом деле, и отдубасить их как следует.
Я переключилась на свиту Мэб. Рядом с ней держался дородный мужчина в смокинге, а ещё двое маячили неподалеку. Сегодня Эллиот Слейтер с ней не пришел, но остальные мужчины также были великанами с бычьими шеями, пудовыми кулаками и большими жукоподобными глазами. Идеальные живые щиты. Не то чтобы Мэб сильно в них нуждалась. Магии Огня более чем достаточно, чтобы разобраться с любой угрозой. Великаны ходили с ней исключительно ради придания важности её персоне, не более.
Сейчас Мэб шла в мою сторону, и я отступила в тень. Но элементаль с охраной пронеслись мимо, даже не взглянув в мою сторону, и я продолжила высматривать свою сегодняшнюю цель и любых других игроков, способных повлиять на готовящуюся драму.
Несколько минут спустя в холл вошла Хейли Джеймс и направилась к лестнице. Она надела короткое коктейльное платье-футляр болотно-зеленого цвета, подчеркивающее изгибы её соблазнительного тела. Её кожа была цвета свежих сливок, а завитые в локоны рыжеватые волосы собраны в высокую прическу на макушке. Изумруды в висячих серьгах сверкали и мерцали как тлеющие угольки. Камни превосходно оттеняли её сине-зеленые глаза.
Алексис Джеймс вошла следом за сестрой. Алексис была на несколько сантиметров выше, с такой же бледной кожей, но с коротко стрижеными волосами. На ней было простое черное коктейльное платье. Шею обвивала нитка жемчуга, а черные перчатки доходили до локтей. На правом запястье болтался жемчужный браслет. Слишком сдержанно по сравнению с изумрудным блеском Хейли.
Хейли Джеймс окликнула Мэб, и женщины остановились, чтобы обменяться ничего не значащими любезностями. Алексис с безучастным лицом держалась чуть поодаль.