* * *
Из "Песен нашего поколения":
"С 1968 года "Электрон" выступал в новом составе: Юрий Юров – клавиши, Зенон Янушко – бас, Лев Пильщик – вокал, Владимир Морозов – барабаны. Летом в группе появился еще один певец, который к тому же неплохо владел гитарой, – Александр Градский.
Барабанщик ансамбля "Скоморохи" Владимир Полонский рассказывает: "Когда появились "Скоморохи", мы уже точно определились, что наша задача номер один – это аппаратура. У Саши Градского было совершенно четкое ощущение… нет, даже не ощущение, а позиция: если мы достанем колонки "Vox AS100", "Битлов", то мы этих самых "Битлов" просто уроем. Это была его заветная мечта: урыть "Beatles". Он постоянно повторял: "Хватит уже! Слишком много времени они сидят на самом верху!" И чтобы заработать на эти "Vox AS100", мы решили устроиться на работу в какую-нибудь филармонию. Первой у нас была Пензенская филармония, но там ничего не получилось. Второй была Владимирская филармония, где мы работали в коллективе, который назывался "Электро". Тогда очень модным был ансамбль "Электрон", и администратор филармонии решил под это дело наш ансамбль назвать "Электро". Вроде не "Электрон", но – "Электро".
Когда мы приехали на гастроли в город Муром, мы встретили там настоящий "Электрон". Там руководители ансамблей решили поменяться гитаристами, и Саша Градский пошел играть в "Электрон". А мы продолжили работать во Владимирской филармонии, но вместо того, чтобы заработать, еще по триста рублей остались должны. А потом мы с Буйновым поехали в Гомельскую филармонию…"
Клавишник "Электрона" Юрий Юров вспоминает о том, как в группе появился Градский: "Мы тогда взяли в состав нового гитариста, который… оказался алкоголиком. Мы долго думали, как бы от него избавиться. Помог случай. Во время гастролей по Владимирской области мы встретились с коллективом, который назывался почти как мы, – "Электро". Те послушали наш концерт и предложили: "О, ребята! Какой у вас гитарист отличный! Давайте поменяемся гитаристами! А то наш, кроме "Битлов", ничего не признает!" А нам как раз и нужен был такой парень, вот мы и поменялись гитаристами. Так к нам пришел Саша Градский". Группа "Электрон" (Юрий Юров – клавиши, Зенон Янушко – бас, Лев Пильщик – вокал, Александр Градский – гитара, вокал, Владимир Морозов – барабаны) прибыла на гастроли в Чехословакию, в город Баньска-Быстрица, за несколько дней до вторжения. Когда в Чехословакию вошли советские танки, все концерты были отменены, а саму группу вывозили из страны на дрезине.
"Нас встретили очень радушно, – вспоминает Юрий Юров, руководитель ансамбля, – вкусно накормили. Но концертов нет. В чем дело? А нам никто ничего не говорит, мы не в курсе дела. И тогда Володька Морозов и Саша Градский решили: "А давайте вечером пойдем в кабак!" В кабаке Володька попросил у местных музыкантов разрешения поиграть. И хотя все происходило не в мятежной Чехии, а в тихой Словакии, после нашего возвращения домой директору филармонии приказали: "Этих двух убираем!" Прежний коллектив рассыпался, а нам навязали новых музыкантов, сделав из группы "большой квартет", как в фильме "Карнавальная ночь" говаривал герой Игоря Ильинского"".
Комментарий Александра Борисовича Градского (успевшего в режиме курортного цейтнота прочитать по диагонали рукопись настоящей книги летом 2012 года в Крыму): – Никто никакими гитаристами не менялся. Просто у "Электрона" срывалась из-за алконавта-гитариста поездка в Чехословакию, а у нас была гастрольная пауза, и я съездил с "Электроном" в ЧССР и еле жив остался, так как по нашему автобусу (а никакой не дрезине) с советским флажком пару раз пальнули. А в Гомель без меня никто никогда бы не попал… и, кстати, во Владимире наш ансамбль назывался "Лада" так как солист ансамбля этот хит пел: "Хмуриться не надо, Лада!"…
Градский 1969
В 1969 году АБГ поступил на факультет сольного пения Музыкального института имени Гнесиных. Педагог Л. В. Котельникова.
Градский 1970
Писал Александр Буйнов: "Хороший для меня период закончился в 70-м году. Меня проводили в армию. Среди провожавших запомнились Рита Пушкина, Валера Сауткин, Градский, Шах, Саша Лерман. Кстати, именно под влиянием Лермана я и написал "Шелкова ковыль, трава-мурава…". У Лермана были особенно яркие тогда песни а-ля рюсс. Мне кажется, хоть и много у Градского плюсов, а все же Лерман тех лет – фигура более колоритная и влиятельная. Его музыка – какая-то живая смесь ирландского, еврейского и русского, но с сильным российским акцентом. Остается только жалеть, что он не смог расцвести полным цветом на Родине, а, отправившись на чужбину, оказался вынужденным жить по иным музыкальным и общественным традициям. Ведь, как известно, жить в обществе и быть свободным от него невозможно. Лерман, может быть, как никто в те годы, решился и запел бит на русском языке. Другие тоже пели, но чаще всего какой-то тупой и холодный официоз. А у Лермана была фольклорная, а значит, живая струя. Это у него здорово получалось, хотя он и был моложе нас. Жаль, очень жаль, что ему не давали дороги. В этом смысле судьба Градского, правда не без его личной активности, сложилась куда удачней. Итак, у меня начался армейский период. Шах из дивана Градского, где находился банк "Скоморохов", "выбил" на это дело 70 рублей. Дальше, при всех моих сотоварищах по року, я был торжественно пострижен – на проводах состригли мои локоны, ими в мое отсутствие ребята обвешивали орган во время выступлений. Кстати, на нем стал играть Игорь Саульский, сын известного композитора; позже Игорь тоже эмигрировал в Штаты. В те тухлые времена многие из подающих музыкальные надежды разными правдами и неправдами выезжали на Запад искать свое место под солнцем. Шел май 70-го. Об этом ритуале с моими кудрями писал мне Градский. Он же на концертах с хохмой объявлял горячим поклонникам "Скоморохов", что волосы, которые вы имеете честь видеть, принадлежат нашему незабвенному Буйнову, он сейчас в армии, но эти волнистые пряди означают, что Буйнов всегда среди нас".
* * *
В конце 1970 года Градский и Полонский вместе пошли работать в славный ВИА "Веселые ребята" под управлением Павла Слободкина, где получили еще один опыт выступлений на профессиональной эстраде. В связи с учебой Саня был вынужден уйти из ансамбля в начале 1971 года. Полонский выступал в ансамбле до сентября 1974 года.
Комментарий Александра Борисовича Градского (успевшего в режиме курортного цейтнота прочитать по диагонали рукопись настоящей книги летом 2012 года в Крыму): – Ну и чушь собачья! Я пошел к Слободкину на одни гастроли плюс концерт в Москве. Гастроли были в Калмыкии. Обыкновенный тупой чес. Я заработал денег и свалил, а Вова Полонский остался дальше зарабатывать. Хотя первая идея была – заработать немного на аппарат и делать "Скоморохи" в Москве. Поэтому и состав поменялся – Лерман, Шах и Полонский ушли, а Саульский и Фокин стали играть со мной.
Нюанс. Фотки
Градский не любит фотографироваться. Что, вообще говоря, странно для человека сцены. Впрочем, дается в руки дочери Маше. У нее отлично получается выстраивать ракурс.
В год его 60-летнего юбилея главред Борис Минаев попросил меня проассистировать интервью. Неделей позже я привел домой к Градскому Мишу Королева – снимать набор изображений для записанного. Пришлось Маэстро уламывать. Борисыч ворчал: нах, мол, нужны новые фото, когда старых до хера. Ему терпеливо объясняли законы жанра: престижный глянец обязан щегольнуть эксклюзивом. С тяжким вздохом музыкант прошествовал с кухни-приемной в мини-студию, где позволил Королеву запечатлеть себя за пультом.
Нюанс. Котлеты
Градский любит котлеты. А котлеты любят певца. Такая взаимосимпатия. Он умеет их готовить. О, да. И любит их трескать. Увы! Андрей Деллос как-то, рассказывая о своем экс-партнере и экс-конкуренте по ресторанному бизнесу Антоне Табакове, заметил, что когда Антон сам становится к плите, то блюда его линейки становятся просто непревзойденными. Зто удивительная магия кулинарной энергетики. Из тех же самых ингредиентов, по той же рецептуре и на той же кухне получаются блюда разного вкуса – в зависимости от того, кто их делал. Японцы, кстати, именно поэтому не признают суши, слепленные по-американски в медицинских перчатках: податливый рис должен покорно вобрать в себя дактилоскопический рисунок повара. Это я к тому, что незатейливые котлеты в исполнении Градского вкусны необычайно. Хотя никаких особых секретов рецептуры нет. Просто он с любовью относится к ремеслу котлетолепки.
Рассказывал не без гордости:
– На мои котлеты съезжаются все друзья. Как-то одна хрупкая девушка поставила рекорд – съела за вечер восемь с половиной котлет.
Вообще у него дома все вкусно. Даже купленные тут же, в Елисеевском, батоны (его хоромы располагаются на втором этаже, рядом с легендарным гастрономом номер раз). Потому что хозяин генерирует правильную ауру и умеет выстроить контекст пищепотребления.