– Последнее. Очень скоро я это узнаю – мужчины не умеют слишком долго держать в тайне такие вещи.
– М-м-м… да, думаю, не умеют. Если их намерения нельзя точно определить с первого взгляда, они сообщают новость каждой особе, достигшей брачного возраста, из которой еще не сыплется песок. Таким образом они оценивают зубы будущей невесты и проверяют, способна ли она еще держаться на ногах.
– Мама говорит, я не должна слушать твою болтовню. – Шарлотта постаралась подавить смешок. – Потому что ты неисправима и дурно на меня влияешь.
Джиллиан тоже рассмеялась, и они рука об руку вошли в бальный зал.
– К счастью, она не догадывается, что всему этому я научилась у тебя, дорогая кузина. Теперь, после того как мы поговорили об этом негодяе чистой воды, признайся, кому симпатизируешь ты. Как я уже говорила тете Онории, я уверена, что к концу сезона ты сделаешь великолепную партию. Но я не смогу тебе помочь стать безумно счастливой, если ты не скажешь, кого избрала своей жертвой.
– О, все очень просто, – ответила Шарлотта с блаженно-невинным видом, который портила лишь совершенно порочная улыбка. – Всем известно, что из повес выходят отличные мужья. Я просто выберу наихудшего из всех – погрязшего в грехах, с дурными наклонностями, с репутацией, от которой мама упадет в обморок, а папа начнет ругаться, и потом переделаю его.
– Похоже, тебе будет стоить огромного труда найти здесь подходящего мужа.
– Вовсе нет. – Раскрыв веер, Шарлотта скромно потупилась. – Кроме того, ты же знаешь, что говорят.
– Нет. А что говорят?
– Нужда придумает.
– Заставит, Шарлотта, – остановившись, поправила ее Джиллиан.
– Что?
– Нужда заставит.
Мгновение Шарлотта озадаченно смотрела на кузину, а потом слегка шлепнула ее веером по руке.
– Не смеши меня. Что значит заставит? Слава Богу, у меня в голове куча планов. А теперь пойдем разыщем этого очаровательного графа-распутника. Если он такой ужасный, как говорит мама, то вполне мне сгодится.
Смеясь, Джиллиан с Шарлоттой пересекали ярко освещенный бальный зал. Трое стоявших неподалеку джентльменов, услышав смех, обернулись и посмотрели вслед симпатичной паре не похожих друг на друга девушек.
– А это кто такие? – Самый низенький мужчина в атласных розовато-желтых панталонах и расшитом жилете цвета слоновой кости поднял монокль и взглянул на девушек. – А, это крошка Коллинз. А что это за каланча с ней?
– Не имею ни малейшего представления, Толли, – ответил самый высокий из троицы, вздернув черные брови. – Ты в свете как рыба в воде, так что скажи нам, кто она.
– Ты, Уэссекс, тоже знал бы, – покрутив монокль, ответил сэр Хью Толливер, – если бы почаще наведывался в Лондон. Ведь в последние пять лет ты не бываешь даже на заседаниях парламента! То, что ты отшельником живешь в провинции, вовсе не пойдет тебе на пользу, дружище. Человек твоего положения должен жить в Лондоне и занимать достойное место в обществе. К этому тебя обязывают твой титул и происхождение.
Черный Граф снисходительно посмотрел на молодого человека. Сколько он знал Толли, тот всегда был немного романтиком в том, что касалось рыцарства и прав дворянства.
– Толли, ты похож на мою мать, – заметил он со всей мягкостью, на какую был способен. – И довольно, теперь я здесь, – обрезал он приятеля и снова перевел взгляд на двух девушек.
– И как долго ты собираешься оставаться в городе? – поинтересовался сэр Хью, покраснев от обиды. – И не смотри на меня как на свечной огарок, дружище. Я еще пригожусь, если расчищу тебе дорожку в свет.
– Я пробуду в Лондоне столько, сколько потребуется. А что до расчистки для меня дорожки, должен сказать тебе, Толли, мне наплевать на то, что думают обо мне эти снобы. Я приехал с одной – единственной целью и, покончив с делом, вернусь в Нидеркоут.
– Толли, ты можешь выяснить, кто эта амазонка? – Третий джентльмен, тоже смотревший, как две девушки пересекают зал, кивнул на дверь, ведущую в игорную комнату.
Сэр Хью покорно повернулся, собираясь отправиться на поиски источника сведений, но тихий голос его остановил:
– Представь меня.
– Ты это серьезно, Уэссекс? – Сэр Хью в изумлении взглянул на своего мрачного друга, и краска медленно сошла с его лица. – Ты снова ищешь себе хомут на шею? Я думал, что после Элизабет… – Слова застряли у него в горле под недвусмысленным взглядом графа. – Разумеется. Которой?
– Что которой? – протянул Уэссекс недовольным тоном, от которого сэр Хью еще больше занервничал, а его ладони вспотели.
– Которой из девиц ты хочешь быть представленным? – Толливер знал, что Уэссекс очень опасен, когда недоволен.
– Рыжеволосой. – Уэссекс с безразличным, выражением взглянул на группу молодых женщин, к которой подошли девушки.
– Тебе не кажется, что она немного старовата? Засиделась в девках, так сказать. – Сэр Хью пожалел о своих словах в то же мгновение, когда они слетели с его губ. Причины поступков Уэссекса всегда были необъяснимы, и хотя серые глаза графа могли выражать полное безразличие, сэр Хью знал, как быстро они становятся ледяными, и его руки, моментально перестав потеть, похолодели.
– Толли, – вмешался третий приятель, взяв на себя привычную роль миротворца, – сделай то, о чем тебя просят, и все. Теперь Уэссекс разбудил и мое любопытство: амазонка удивительно хороша, хотя и на голову выше тебя.
Покраснев при этом замечании, сэр Хью коротко кивнул маркизу и быстро отправился добывать необходимые сведения.
– Гарри, не хочешь ли ты сказать, что тоже ищешь жену?
– Да нет же, Господи. – Поморщившись при одной только мысли о женитьбе, лорд Росс надел очки и еще раз оглядел строй юных дебютанток. – Ведь никогда не знаешь, какой лакомый кусочек можно урвать, имея полную свободу действий.
– Ты смотришь не в том направлении, старина. Позволь мне отвлечь тебя от этих девушек. Вдовы и неудовлетворенные жены собрались в другом конце зала.
– Если бы ты сам не сказал мне, что хочешь снова жениться, я бы этому не поверил, – продолжил Росс, не обращая внимания на легкий толчок в бок. – Полагаю, ты делаешь это ради Ника?
– Да, и ради моего сына, но главное – моя детская. Пора ее заполнить. – Уэссекс взял два стакана виски с подноса у проходившего мимо слуги и протянул один другу.
– Какого черта ты не женился на матери Ника! Глаза Уэссекса стали серебристо-ледяными, но лорда Росса не испугали почти осязаемые волны враждебности, исходившие от стоявшего рядом человека, – он и Уэссекс столько пережили вместе, что имели право говорить друг с другом совершенно откровенно.
– Если ты помнишь, – тихо сказал Уэссекс, снова взглянув на амазонку, – в то время я уже был женат.
– Ах да, на прелестной Элизабет.
У Уэссекса внутри все сжалось, как всегда бывало при упоминании этого имени, а губы сложились в некое подобие улыбки, пока он старался справиться с приступом горечи и глубокой внутренней боли. Он никогда не переставал удивляться, что мог ощущать такую боль; последние пять лет это было единственное чувство, которое нарушало ледяное оцепенение, не покидавшее его ни на мгновение. Прелестная Элизабет Боже, как он хотел, чтобы его вторая жена ни в чем не была бы похожа на эту холодную, бессердечную тварь.
– Моя вторая жена будет спокойной, скромной и покладистой, не будет привлекать к себе внимание и устраивать скандалы. – Он с удивлением обнаружил, что облекает свои мысли в слова. – Она с удовольствием будет жить в провинции, заботиться о моем сыне и подарит мне наследника.
– Другими словами, – улыбнулся Гарри, – этот образец добродетели будет обладать всем, чего не было у твоей первой жены.
– Совершенно верно. – Ответная улыбка Уэссекса, холодная, как февральская стужа, отражала холод, царивший у него внутри. Непроизвольно взгляд графа снова вернулся туда, где рослая рыжеволосая девушка возвышалась над кучкой денди, суетившихся вокруг ее белокурой спутницы.
– Росс, рад вас видеть, – прогремел низкий голос за спиной у друзей. Росс и Уэссекс обернулись поздороваться с герцогом Сандерлендом, но приветствия замерли у них на губах, когда герцог сухо закончил фразу: – Чего нельзя сказать о вашем приятеле. Вы выбрали плохую компанию, Росс, очень плохую.
– Это разрыв отношений, Ноубл. – Недовольно нахмурившись, Росс смотрел вслед удалявшейся фигуре.
– Безусловно. – Кивнув, Уэссекс отставил стакан с виски, потер руки, чтобы согреть их, и снова повернулся лицом к бальному залу.
– Но, черт побери, это несправедливо! Он же твой кузен! Если бы ты позволил мне рассказать о том, что случилось в ту ночь…
– Это не имеет значения, Гарри, – резко остановил его Уэссекс. – Сандерленд дурак, и меня совершенно не заботит, что он думает.
– Но… Ноубл, это никуда не годится. Ты в городе всего две недели, и тебя уже оскорбляют на улице, в клубах, а теперь здесь! Если ты в ближайшее время ничего не предпримешь, тебя не будут принимать в приличном обществе.
– Приличное общество. – Уэссекс усмехнулся и, ощутив, как виски прокладывает теплую дорожку к его желудку, обрадовался, что по крайней мере в состоянии еще хоть что-то чувствовать. – В тот день, когда меня станет интересовать, что думает приличное общество, рак на горе свистнет!
Нахмурившись, он наблюдал, как в противоположном конце зала сэр Хью и еще один джентльмен приближались к заинтересовавшей его женщине. Толли засуетился вокруг рыжеволосой девушки, заглядывая ей в глаза, словно она была первой в мире красоткой.
– Кажется, Толли расчистил дорожку. Пойдем? – вопросительно взглянул на друга лорд Росс.
– Да.