Время наступили тяжелые, порой приходила черная мысль, что опустившись на дно, страна никогда уже не станет прежней. Темная пелена плотно опутала мир, почти не оставляя белых пятен, осталось только одно место на земле, куда тьма еще не успела проникнуть. Порой Вера жалела, что много лет назад они оставили Россию, ведь там, как сообщали газеты, все было благополучно. СССР казался раем, где у всех была работа, где не знали голода и высоких цен, но это было только с виду. Каждую ночь кто-то исчезал, каждую ночь пополнялась армия тех, кто строил эту империю. Свобода осталась лишь словом, остался только тотальный контроль. Здесь им не осталось ничего, только воздух пропитанный свободой, только он мог насытить их души, но разве только он нужен человеку? Разве ему не нужны блага, что помогают жизнь, без которых жизнь просто не мыслима? Все что осталось, это только ждать. Ведь после черной полосы всегда наступает белая, это закон природы. Время меняет все, меняет нас, время самый лучший друг и самый худший враг, но именно оно обрамляет нашу жизнь.
₪
Обмакнув кисти в воде, и бросив их на стол, захотелось подойти к окну, чтобы напитаться природой, а там может и муза прилетит. Вдохновенье это вещь приходящая и уходящая, капризная служительница Аполлона всегда сама решает, кого коснутся рукой, кому подарить упоительное чувство радости. Ее картины стали отражением ее внутреннего мира, она рисовала миры, которые видела во снах, переносила образы из своего далекого прошлого, посвящая полотна далекому Мадриду. В памяти были еще живы его улочки и ароматы базаров, памятники, что оставили мавры, напоминавшие о самой лучшей и самой неприятной истории родины. Чем дольше она жила в этом туманном городе, тем больше осознавала, как же отдаленно, то время, когда она росла, как сеньора, учась всему понемногу и страшно завидуя тем не отразимым женщинам, что поспешили изменить свою природу ради новых идеалов. Теперь она превратилась в одну из них, в одну из тех, что много лет назад назвали бы взбесившимися бабенками.
Каталина помнила свой первый рисунок, ей тогда было всего лишь шесть. Она впервые взяла кисти и акварель и решила нарисовать герберы в вазе, что стояли в гостиной их мадридского особняка. Высушив картинку, она принесла ее отцу и матери, которые сидели на террасе. Мама пила кофе, а молоденькая служанка обмахивала ее веером, а отец читал свои любимые газеты, с которыми, как иногда казалось, он почти не расставался. Тогда они просто умилялись дочерью, вздумавшей рисовать, но когда она стала постоянно ходить с мольбертом в руках, Ленора отчитала ее, чтобы она оставила эту мазню и больше этим не занималась. Слова очень больно ударили по ней, и Кат на долгие годы забросила это пристрастие. Она начала рисовать вновь, когда стала женой Джейсона, когда свобода проникла в каждую частицу ее сознания, пустив там крепкие корни.
Муж стал настоящей ее опорой, она уже не помнила, почему они не понимали друг друга когда-то, потому что сегодня у него не было от нее тайн, а он по-прежнему пытался разгадать тайну мироздания ее души. Но в один день судьба наслала на них испытанье.
- Что случилось? – спросила Каталина, уже с порога видя состояние мужа. Его лицо выражало безразличие, глаза были просто пустыми, а губы изогнулись в печальную улыбку. Он сел в кресло, закрывая лицо ладонями, - что произошло? – задала она еще раз свой вопрос.
- Перси погиб сегодня ночью, - прошептал он.
- Что? Но, как? – Каталина метнулась к нему, нежно беря его ладони мокрые от слез в свои руки.
- Его сбила ночью машина, - ответил Джейсон, не смотря на жену.
- О, Боже! – тихо воскликнула она, - как Маргарет?
- Она подавлена, - хрипло сказал он.
- Как ты узнал? – Каталина заботливо стирала слезы с его скул.
- Ночью его привезли к нам, в крайне тяжелом состояние, мы даже ничего толком не успели сделать, - она знала о том, как же ему было больно на самом деле.
- Мне жаль, дорогой, - он рывком притянул ее к себе.
- Только ты меня понимаешь, - Джейсон прижался губами к темным локонам, ощущая, как боль пытается, подступает к сердцу.
Но, как оказалось этого понимания, было мало. Джейсон замкнулся в себе, Маргарет, вдова его брата, оказалась сильной женщиной, она не побоялась возглавить типографию, и пыталась совместить работу и воспитание единственной дочери – пятилетней Ариадны. Джейсон обвинил Маргарет черствой и бессердечной, но кто на самом деле знает, что на самом деле скрывается за маской железной леди? Джейсон же предпочел просто уйти в себя. Мужчины не привыкли показывать свои эмоции, высказывать свои мысли, тем более обсуждать свои душевные переживания со своими женами. Каталина думала, что этот этап отношений они оставили в далеком прошлом. В одно из зимних утр она осознала, что все вернулось. Она так старалась запереть на семь замков это мерзкое ощущение, это грубое отношение мужа. Все эти годы она делала все, лишь бы только он считал ее равной себе, и теперь он вновь считался только со своими мнением. Каталина ушла на второй план, она знала, что больше не сможет шантажировать его отъездом к Рамону в Мадрид, не скажет, что ненавидит его, все это было уже бесполезно. Кат устала стучаться в его закрытые двери, обычно сложности сближают, но как оказалось сложности отдаляли их друг от друга, стирая все взаимопонимание между ними, превращая в холодное безразличие. У нее опускались руки, но меланхолия Джейсона не вечна, и когда-нибудь они снова, как прежде, будут счастливы. Ему нужно время, ему нужно переболеть. Она мечтала, совсем еще не зная, что у этой истории будет самый печальный конец.
₪
Лето 1931
В Гарден-Дейлиас сегодня был праздник, дом и сад были наполнены гостями, в основном это были деловые партнеры Виктора, этот вечер он и устроил для них. Аренда в любимом ресторане Воксхолла "Валентайм" стала роскошью, зато на его роль подходил лондонский особняк. За три года в семье Хомсов мало, что изменилось. Диана знала, что у Виктора есть любовница, а он уже не пытался наладить их брак. Поначалу ей было неимоверно боль узнать, что мужчина, некогда клявшийся ей в любви, так жестко предал ее, но потом она смерилась. И каждый вечер, как он покидал ее на целую ночь, Диана знала, куда и к кому он шел. После того как, отец женился на Кэтлин Трейндж у нее возникло слабое желание поговорить с Виктором по душам так, как они это делали раньше. Но наткнувшись на его жесткий взгляд, у нее пропало желание это делать. С того дня она даже не пыталась поговорить с ним.
Джордж понимал, не смотря на свой юный возраст, что происходит между родителями, но никак никому не показывал этого. Виктор был с сыновьями заботлив, часто всюду таскал их с собой, приучая к другой жизни, к жизни вдали от юбки матери. Роберт в свои два года оказался очень смышленым, и уже тогда Виктор подмечал, сын займется тем, что и он. Большего Виктору и не надо было. Все его вполне устраивало. Сыновья его любили, жене было, в общем, все равно, а любовница просто боготворила его. Конечно, в прежней жизни он владел всеми тайнами сердца этой зеленоглазой девчонки, а теперь она закрылась от него навсегда. И уже ничто не могло растопить ее сердце, а его покрылось черствой коркой.
После того, как гости разъехались по домам, Виктор и Диана остались вдвоем. Он налил им еще вина, не смотря на то, что они были слегка пьяны. Виктор поднял супругу с белоснежной софы, он обнял ее за талию, танцуя под импровизированную музыку. Ресницы, как бабочки взметнулись вверх, смотря на Виктора, он отводил взгляд, старательно избегая ее. Диана вздохнула, Виктор отпустил ее, усаживая на диван. Он залпом выпил виски из почти опорожненного графина, потом закурил, мрачно следя за кружками выпускаемого дыма папиросы. Диана набрала в легкие едкий воздух, решительно взглянув на супруга, алкоголь разбудил то, что давно поселилось в ее душе – отчаяние. Зачем он делал это? Чтобы ей стало еще сквернее? Зачем он ее искушал? Хотел разбудить ее совесть? Чтобы она поняла от кого отказалась? Неужели, он надеялся, что сможет, разбудит в ней все постыдные чувства? На что он рассчитывал, или ему все на самом деле безразлично?
- Виктор, - начала она, он обернулся к ней, - мы можем начать все с чистого листа? – голос у нее дрожал от боязни быть отвергнутой им.
- Нет, - услышала она.
- Но… - он встал, нависая над ней, он угрожающе глядел на нее, тяжело дыша, готовый, словно дракон извергнуть пламя.
- Нет, - снова сказал он, - было время, когда я хотел этого! Но ты растоптала все мои чувства! Я ползал у тебя в ногах, я молил тебя о прощение, но ты не хотела даже слушать меня. И теперь ты чего-то хочешь от меня?! Но так даже радостнее у меня на душе, теперь ты захотела мира, и теперь я не хочу его!
- Виктор, но мы… когда-то…
- Страшно ошиблись, дорогая, - продолжил он за нее, - я бы женился на Мелани, и также бы ей изменял, а она бы занималась детьми. И я меньше бы испытывал чувства вины за свои измены. Но я, дурак, возомнил, что я не буду повторять ошибок своего отца, я, идиот, поверил женщине, что она может сделать меня счастливой! – Диана вжалась в диван, боясь, что Виктор подымет на нее руку в порыве гнева.
- Виктор, но наш брак, мы же… - она постоянно сбивалась, а он совершенно не давал ей закончить свою мысль.
- Любовь это иллюзия, я понял это слишком поздно, - Диана вздрогнула от этого признанья.
- Я любила тебя, - по ее щекам бежали слезы, оставляя на щеках черные следы от туши.
- Я тоже. Но все слишком быстро прошло! – крикнул он, Диана тяжело сглотнула слюну, - Мы, все такие Хомсы, не способные на любовь! С холодным сердцем! Ты должна была это знать, милая моя!
- Мне казалось, ради меня ты был готов на все, - Виктор обернулся к ней, в его глазах пылала ярость.