– Мне очень повезло, что я богата и не имею необходимости выходить замуж просто ради того, чтобы иметь дом и мужа, который будет меня содержать. Человек, за которого я выйду замуж, должен быть похож на моего отца, он должен уважать мое мнение и поощрять мое увлечение геологией.
"И должен меня любить", – добавила она про себя.
– Но я уже потеряла надежду найти такого человека. – Джорджина упрямо тряхнула головой. – И поэтому никогда не выйду замуж.
– Ты не можешь приказать своему сердцу, кого полюбить, Джина. Любовь приходит сама по себе – часто вопреки здравому смыслу.
– Ну а со мной ничего подобного не случится.
– Я бы не хотела, чтобы ты была так решительно настроена против брака. Любимый человек, добрый и понимающий, способен принести женщине необыкновенную радость, удовольствие, счастье.
– Если все это так замечательно, то почему ты сама не выйдешь замуж?
– Я могу получать удовольствие и вне брака. А вот женщина твоего круга не имеет такой возможности, – ответила Нэнси. – Ты должна выйти замуж, иначе ты станешь изгоем общества.
– А мне наплевать, что думает общество! Ты же сама это знаешь. Лучше быть парией, чем стать женой такого человека, как лорд Инглэм, который проматывает состояние жены за игорным столом и в постелях других женщин. Она знает, что он оставит ее без гроша, но не в силах помешать этому.
Нэнси внимательно изучала ее.
– Лорд Рэвенстон никогда не промотает состояние своей жены. Это было бы несовместимо с его кодексом чести. Кроме того, он не так легкомыслен в отношении денег.
– Мне бы очень хотелось, чтобы его кодекс чести распространялся и на его отношения с сестрой.
– Возможно, он понимает свои обязанности по отношению к ней иначе, чем ты, Джина. Он отнюдь не безответственный человек. Слишком горяч иногда, это да, но он никогда не совершает необдуманных поступков.
– Если этот глупец не заберет Лэни из той школы, куда он ее поместил, она убежит оттуда.
На губах Нэнси появилась легкая усмешка.
– Рэвенстона можно назвать кем угодно, но уж никак не глупцом.
– Но это возмутительно, что он не уделяет бедной Лэни никакого внимания.
– Судя по тому, что ты мне рассказывала, она не нуждается в его внимании.
– Это правда, – признала Джорджина, но тут же опять вспыхнула. – Но кого надо в этом винить, как не его? Он совершенно запугал несчастную девочку.
Нэнси поглядела на нее скептически.
– Честно говоря, я не могу представить, чтобы он плохо с ней обращался. Каким бы невозмутимым он ни казался, он очень серьезно относится к своим обязанностям. А почему ты привела его сюда? Он ведь подумает, что ты здесь живешь. Не удивлюсь, если он завтра явится ко мне.
– Я не удержалась, чтобы не подурачить его, – призналась Джорджина. – Я ведь знаю, какой Бертон мастер избавляться от непрошеных посетителей. Хотела бы я посмотреть на его лицо, когда Бертон скажет ему, что для него Нэнси Уайлд нет дома. Он подумает, что гнался за тобой.
– Рэвенстон знает, что я – это не ты. Какое-то время он был моим покровителем.
При этих словах Джорджина испытала странное чувство, похожее на ревность.
– И как долго? – спросила она, и голос ее прозвучал несколько натянуто.
– Около года. – В глазах Нэнси появилось мечтательное выражение. – Джастин был лучшим из всех моих любовников.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Джорджина. Ее опыт в подобных делах был равен нулю, а она не любила чувствовать себя профаном ни в одном вопросе. – Что делает его, или вообще любого мужчину, хорошим любовником?
Глаза Нэнси затуманились.
– Джастин прекрасно знает, как доставить женщине необыкновенное наслаждение. Он нежный и щедрый любовник.
Джорджина нахмурилась.
– Но ты же сказала, что он прижимист в отношении денег.
– Я имела в виду не такую щедрость.
– Но тогда какую же?
Прежде чем Джорджина успела задать этот вопрос, Нэнси сказала:
– И я не говорила, что он прижимист, просто он не швыряет деньги на ветер.
Но Джорджина помнила, как мать Лэни, мачеха Рэвенстона, не уставала повторять, что второго такого скупца нет на целом свете.
– Если ты любила его, Нэнси, почему же вы расстались?
– Все было совсем не так. – Лицо Нэнси приобрело задумчивое выражение. – Я совершила ошибку, влюбившись в него и сказав ему об этом.
– Но почему же ты считаешь это ошибкой?
– Джастин не верит, что существует романтическая любовь. Он воспринял мое признание в любви как откровенную попытку добиться от него большей щедрости. Я тогда была очень молода, и меня так обидело, что он может такое обо мне подумать, что я еще больше все испортила. Тогда я думала сердцем, а не головой. Я никогда больше не повторяла подобных ошибок. Женщина моей профессии не может себе такого позволить.
– А этот ужасный человек вообще не имеет сердца! – воскликнула Джорджина.
– Надо отдать должное Рэвенстону, он был всегда абсолютно честен со мной, чего нельзя сказать о большинстве мужчин. Он с самого начала дал мне понять, что считает наши отношения деловым соглашением, выгодным для нас обоих.
– Деловым соглашением! – Джорджина была потрясена услышанным. – Ничего себе романтик!
– В моем положении дело именно так и обстоит. Я сама нарушила соглашение, влюбившись в него.
– Как ты могла в него влюбиться?
Нэнси пожала плечами.
– Разве кто-то может по-настоящему ответить на этот вопрос?
– И ты все еще любишь его?
– Нет, это было много лет назад, вскоре после смерти его жены. Судя по тому, что я о ней слышала, она способна была отвратить от брака любого мужчину.
– И каким надо быть человеком, чтобы порочить свою умершую жену? – возмущенно спросила Джорджина.
– Он ее не порочил. Я слышала это от его друзей, а не от него. Джастин ни разу не упомянул о ней при мне.
– После того, как он с тобой обошелся, я поражена, что ты еще его защищаешь.
– Он хороший человек, но сложный. Тебе стоит это запомнить, Джина. Я не хотела бы иметь его в числе своих врагов.
Представив себе на минуту смуглое волевое лицо Рэвенстона и силу, исходящую от него, Джорджина нисколько не усомнилась в словах Нэнси. При воспоминании о его темных выразительных глазах по ее телу пробежала легкая дрожь.
Но при этом она странным образом мечтала опять заглянуть в них.
3
Джастин с трудом оторвался от мыслей об Алой Леди, которую встретил прошлым вечером, и опять сосредоточился на стопке писем и приглашений, ждущих его ответа. Для него было совсем не характерно задумываться о чем-то постороннем в то время, когда он разбирал почту и давал указания своему секретарю, как отвечать на то или иное письмо.
Он просмотрел верхнее письмо в пачке. Управляющий в Рэвенкресте просил, чтобы лорд приехал и принял работу, которую сделали там по его приказанию.
Время визита в его корнуэльское имение давно пришло, но Джастин все время откладывал его. Хотя он любил тамошнюю природу, но ненавидел неудобный, полный сквозняков дом, построенный еще при Тюдорах. Дом почти весь состоял из беспорядочных пристроек и был неудачно расположен. Хуже того, он был полон для Джастина тяжелых воспоминаний, связанных в основном с его умершей женой.
Секретарь наблюдал за ним со смущенным выражением на круглом юношеском лице.
– Почему вы так смотрите на меня, Теренс?
– Вы кажетесь на редкость рассеянным сегодня, милорд. Просто это так на вас не похоже. Должно быть, вчерашняя лекция мистера Лайела дала вам много пищи для размышлений.
– Да, это так, – уклончиво ответил Джастин. Как только он избавится от этой скучной кучи бумаг на столе, он обязательно посетит истинный источник своей рассеянности.
Он не понимал, почему так стремится опять увидеть эту женщину, но стоило ему подумать об этом визите, как тоска, которая постоянно мучила его в последнее время, пропадала начисто. Его нетерпеливое желание увидеть незнакомку заставило его поскорее расправиться с делами.
Последнее письмо в пачке было от леди Недлейн, руководительницы привилегированной школы, где училась его сестра.
"Мне неприятно сообщать вам, милорд, что леди Мелани слишком молчалива и замкнута для девочки ее возраста. Она все время стремится к уединению и не делает попыток завязать дружбу с кем-либо из воспитанниц.
Она не проявляет никакого интереса ни к рукоделию, ни к музыке, ни к танцам – предметам, жизненно необходимым для успеха молодой леди в свете. Ее учителя уже начинают приходить в отчаяние.
Я убедительно прошу вас, милорд, посетить вашу подопечную и убедить ее приложить больше усилий в учебе".
Этого только не хватало. Меньше всего на свете ему хотелось ехать в Кент, чтобы уговаривать свою угрюмую, неразговорчивую сестру лучше заниматься, особенно если учесть, что он был уверен в ее полной неспособности к этому. Как некстати, что Мелани унаследовала не острый ум своего отца, а птичий умишко матери. Он протянул письмо Теренсу.
– Напишите леди Недлейн, что я постараюсь найти время для визита в школу. – Наверняка это будет не скоро. – И попросите ее тем временем держать меня в курсе успехов моей сестры.
– У вас свободен вторник на следующей неделе, милорд, – с готовностью подсказал секретарь. – Если желаете, я помечу это в вашем календаре и напишу леди Недлейн, что вы приедете во вторник. – Хотя Теренс был прекрасным секретарем и Джастин высоко ценил его, сейчас он страстно пожелал, чтобы молодой человек умерил свое старание.
– Нет, – произнес он несколько резче, чем сам того хотел.
Секретарь посмотрел на него с таким недоумением, что Джастин счел нужным пояснить: