- И я не выйду, - вмешалась Фиби. - Теперь, когда отец нашел Диане такую завидную партию, он наверняка оставит меня в покое.
- Но почему вы обе так не хотите замуж? - удивилась Порция. - Вам-то туда прямая дорога. Законным девицам из хорошей семьи больше ничего не остается, как выйти замуж!
- На мне никто не захочет жениться, - покрутила головой Фиби. - Никому не нужна невеста, которая вечно все роняет и болтает всякую чушь. Диана с отцом твердят, что я сама виновата. Уж лучше я стану поэтом и буду писать хорошие стихи.
- Ну, кому-нибудь ты обязательно понравишься, - возразила Порция. - Такая милая, полненькая и женственная! Если кого-то и не захотят взять в жены, так это меня. Вот, сама погляди. - Она вскочила и энергично развела руки. - Я тощая, как вешалка. Я незаконнорожденная. Я не владею ни деньгами, ни землей. - И она уселась на место с такой безмятежной улыбкой, как будто не утверждала только что весьма нелицеприятные вещи. Фиби отнеслась к ее заявлению совершенно серьезно.
- Я понимаю. Тебе действительно трудно будет найти мужа. И что же делать?
- Я бы хотела стать солдатом. Жаль, что я родилась девчонкой. Наверняка мне на роду написано другое, но в последний момент что-то, видать, разладилось.
- А я бы х-хотела стать студенткой, - призналась Оливия. - К-когда подрасту, обязательно попрошу отца нанять мне уч-чителя. А лучше всего жить и учиться в Оксфорде!
- Женщинам не разрешается учиться в университете, - напомнила Фиби.
- А мне разрешат, - стояла на своем Оливия.
- Черт побери, ну и милые дамы здесь собрались! - так и прыснула Порция. - Солдат, поэт и студент! Самые неподходящие для женщин занятия!
Фиби вторила ее смеху, чувствуя какую-то странную, но приятную легкость во всем теле. Почему-то ей захотелось петь во все горло, а ноги сами просились в пляс. Даже Оливия весело улыбалась, и от этой улыбки из глаз девочки исчезла холодная взрослая отчужденность.
- Мы должны заключить договор и помогать друг другу, если кого-то заставят изменить своей мечте. - Порция вскочила на ноги. - Оливия, у тебя в сумочке не найдется маленьких ножниц?
Оливия послушно развязала шнурок изящной кружевной сумочки, пристегнутой к поясу. Она подача Порции ножницы, и та осторожно отрезала три ярко-рыжие пряди из густого облака, обрамлявшего веснушчатое лицо.
- А теперь, Фиби, позволь мне отрезать три пряди от твоих чудесных белокурых волос… а потом от темных волос Оливии… - Маленькие ножницы звонко щелкали в такт ее словам. - Вот, смотрите!
И пока две девочки следили за ней, удивленно распахнув глаза, ловкие пальцы Порции с грязными обкусанными ногтями моментально сплели из разноцветных локонов три аккуратных колечка.
- Так, теперь у каждой будет по кольцу. У меня - с рыжими прядями снаружи, у Фиби - со светлыми, а у Оливии - с темными. - И она протянула кольца подругам. - И впредь, как только почувствуете, что смиряетесь с обстоятельствами и забываете о своей мечте, - взгляните на колечко!.. Ох, я же чуть не забыла - надо еще смешать нашу кровь! - Зеленые глаза, слегка раскосые, как у кошки, весело блестели от возбуждения. Она мигом подняла руку, проткнула ножницами кожу на запястье и выдавила из ранки капельку крови. - А теперь ты, Фиби. - И она протянула ножницы.
- Не могу. - Фиби изо всех сил затрясла своими светлыми локонами. - Лучше ты сделай это за меня. - Она подставила руку и крепко-крепко зажмурилась.
Порция проткнула ей кожу и повернулась к Оливии, уже державшей свою руку наготове.
- Все. Теперь надо потереть запястья друг о друга, чтобы кровь смешалась! Так мы упрочим нашу клятву быть друг другу опорой в беде и в радости.
Оливия ни секунды не сомневалась, что Порция просто играет с ними, однако стоило их рукам соприкоснуться - и по спине пробежал холодок неясного предчувствия, что их смешной клятве суждено перерасти в нечто большее, чем детская забава. Впрочем, Оливия была слишком рассудительным ребенком, чтобы верить в подобные предчувствия.
- Если кому-то из нас придется худо, пусть перешлет свое кольцо - и та, кто его получит, непременно придет на помощь, - с чувством промолвила Порция.
- Как глупо и романтично. - В голосе Оливии слышалась ирония. Ей самой стало неловко от наплыва чувств.
- А что плохого в том, что человек романтичен? - пожала плечами Порция, и Фиби ответила ей благодарной улыбкой.
- Студенты никогда не бывают романтиками. - Оливия нахмурилась так сердито, что бархатные черные брови почти сошлись в одну линию над темными, глубоко посаженными глазами. Но в следующую минуту у девочки вырвался обреченный вздох: - П-пожалуй, мне пора возвращаться к гостям. - Она аккуратно спрятала в сумочку волосяное колечко. Машинально потрогав запястье, все еще носившее слабые следы их смешанной крови, она вроде бы набралась храбрости и перешагнула порог.
Стоило распахнуть дверь, и в уютную тишину купальни ворвался дикий рев толпы на другом берегу реки. Оливия не смогла сдержать дрожи.
- В-вы не различаете, что там кричат?
- Ну как же! Они орут: "Руби! Руби!" - уверенно отвечала Порция. - Там только что казнили графа Страффорда.
- Почему?.. - недоумевала Фиби.
- Черт побери, вы что, совсем глупые? - Такая наивность была Порции в диковинку. - Страффорд - самый близкий советник короля, а парламент восстал против государя. Они захватили графа и только что отрубили несчастному голову.
У Оливии волосы встачи дыбом: раздался последний, самый жуткий и кровожадный вопль, от которого содрогнулась безмятежная синева майского неба. В городе и предместьях задымили и затрещали костры - народ собирался отпраздновать принятую графом жестокую кончину.
- Джек сказал, что нам не миновать гражданской войны, - продолжала трещать Порция, упоминая о своем отце с привычной небрежностью. - А уж он в таких делах редко ошибается… в отличие от всего остального, - искренне добавила она.
- Нет, этого не может быть! - ужаснулась Оливия.
- Поживем - увидим. - Порция равнодушно пожала плечами.
- Ну а я не прочь, чтобы война разразилась здесь и сейчас, - мрачно пробурчала Фиби. - По крайней мере не нужно будет возвращаться к гостям. Ты идешь, Порция?
- Идите лучше вдвоем, - решительно отмахнулась та. - Мне нечего делать на званом обеде.
Фиби помялась, но все же пошла следом за Оливией, крепко зажав в кулаке волосяное колечко.
А Порция осталась одна в сумрачной купальне, в компании с пауками, развесившими здесь свои сети. Она наклонилась и подняла с полу остатки имбирного пряника, который Фиби забыла, увлеченная последними событиями. Медленно, стараясь растянуть удовольствие, девочка смаковала крошку за крошкой, следя за тем, как удлиняются тени и как с приходом заката становятся глуше отзвуки царившего в доме веселья и праздничные вопли толпы за рекой.
Пролог
1617 год
Англия, Йоркшир, поместье Ротбери
-Они уже близко, милорд!
Уильям Декатур, граф Ротбери, поднял глаза от пергамента, на котором что-то писал, и аккуратно поместил перо на крышку массивной серебряной чернильницы. Ярко-голубые глаза, пронзительные, как грозовая молния, впились в стоявшего перед графом посланца.
- Как близко?
- Я обогнал их не более чем на милю, милорд… И они скачут во весь опор; - Засаленным платком человек отер пот со лба.
Граф посыпал исписанный пергамент песком, налил воску рядом со своей подписью и приложил к нему перстень-печать. Так же неспешно он отодвинул от стола резное дубовое кресло и встал. Ни одна черта не дрогнула в его лице.
- Сколько их там?
- Наберется с целый батальон, сэр. И конные, и пехота.
- Кто их ведет? Посыльный смешался.
- Кто их ведет?! - Вопрос прогремел как мушкетный выстрел.
- Над ними штандарт Грэнвилла, сэр.
У Уильяма Декатура вырвался чуть слышный вздох.
Дверь за спиной посыльного осторожно приоткрылась. Однако в облике вошедшей в кабинет женщины не было и следа робости.
- Они едут? - Остановившиеся на графе глаза были полны боли. - Они едут сюда, чтобы вышвырнуть нас из собственного дома. Это верно, милорд?
- Да, Кларисса. - Его непроницаемый взгляд скользнул по фигуре жены и державшемуся поближе к ней испуганному мальчику. Та жизнь, что еще таилась в материнской утробе, лишь угадывалась по слегка располневшей талии. Но Кларисса прикрыла одной рукой живот, а другой обняла за плечи сына, одинаково готовая защищать обе жизни.
- Они заберут вас с собой. - Ее голос заметно дрожал, и казалось, что выдержка вот-вот ей изменит. - А что же будет с нами, милорд?
Уильям болезненно скривился: в этот вопрос было вложено столько горечи. Жена упорно не хотела понимать, почему он пошел на такую жертву. Ведь он сознательно обрекал свою семью на тяготы нищенского существования, усугубленные клеймом изменника, запятнавшего несмываемым позором древнее славное имя.
Но прежде чем он собрался ответить, в распахнутые окна кабинета ворвался топот лошадиных копыт. Кларисса испуганно ахнула, и в тот же миг юный Руфус, виконт Ротбери, сын и наследник попавшего в опалу графа Ротбери, отстранился от матери и приблизился к отцу, как бы демонстрируя свое несогласие с женской слабостью.
Граф глянул сверху вниз на рыжеволосого мальчика и встретил живой, пронзительный взгляд ярко-синих глаз - так похожих на его собственные. Уильям улыбнулся, но улыбка получилась горькой - его сына лишат всех прав и обрекут вести жестокую жизнь изгоя без рода и племени. Он привлек Руфуса к себе и спокойно повернулся к окну.