Какое-то время он бездумно несся вперед, не разбирая пути, просто чтобы выбраться из-под обстрела. Раненая нога болела все сильнее. Аллену даже перевязать рану было нечем, разве что носовым платком. Когда он вытащил платок из нагрудного кармана, то сначала испугался, что материи не хватит для того, чтобы обвязать вокруг ноги. Но, свернув платок "косынкой", Аллен с облегчением обнаружил, что платок больше, нежели он вначале предполагал. Потными дрожащими руками Аллен перевязал рану, скрипя зубами от боли. Он решил, что пуля застряла в бедре. От жестокой пульсирующей боли у Аллена кружилась голова, он боялся потерять сознание.
Подгоняя лошадь, он утешал себя тем, что многие в этом сражении были ранены гораздо тяжелее. Какой же трусостью с его стороны было так стенать от легкой раны в ноге! Он должен быть выше своей боли! А когда он доберется до Брюсселя, врач сразу же сделает ему операцию, вытащит пулю и спасет его многострадальную ногу. И все будет хорошо! Все должно быть хорошо…
Аллен выбрался на лесную тропинку, расположенную вдалеке от основной дороги, по которой в обоих направлениях двигались войска. По пути ему попадались солдаты: некоторые из них были мертвы, некоторые, как и он, только ранены. Аллен решил, что здесь есть и те, кто, не выдержав ужаса сражения, дезертировал. Что ж, теперь он уже не смог бы их за это винить.
Шок, вызванный ранением, постепенно проходил, однако от этого боль в ноге только усиливалась. Несмотря на то что Аллен перевязал рану, кровотечение продолжалось, хотя уже и не так сильно. Его знобило, голова была словно набита ватой. "Морган, вот кто мне сейчас нужен!" - внезапно осенило его.
Да, конечно же, именно так!
Морган, его восемнадцатилетняя сестричка, по стечению обстоятельств оказалась сейчас в Брюсселе. Семейство Каддик, которое опекало ее в этой поездке, отчего-то затянуло с отъездом и не успело выехать из города в начале военной кампании. А теперь весь транспорт был реквизирован для военных нужд, и вернуться в Англию было просто нереально. По крайней мере пока. Но хуже всего было то, что когда Аллен покидал Брюссель с депешей для Веллингтона, он случайно увидел сестру возле городских ворот: она была среди женщин, которые помогали перевязывать раненых солдат, прибывших в город после первых сражений.
Сейчас его терзало жестокое раскаяние из-за того, что он не позаботился о сестре. Надо было отложить все дела и доставить ее в Англию, чего бы это ему ни стоило. А теперь, если в сражении победят французы, что будет с его маленькой сестренкой? И что с ней будет, если он не сможет вовремя добраться до Брюсселя?
Ему нужно срочно вернуться к сестре. Он поклялся своему старшему брату - герцогу Вулфрику Бьюкаслу - глаз не спускать с Морган. Несмотря на то что ответственность за безопасность девушки в этом путешествии лежала на семействе Каддик, которому брат полностью доверял,
Аллен понимал, что если с Морган что-то случится, то виноват будет именно он. И зачем только они отпустили ее в эту поездку с дочерью Каддиков леди Розамонд Хэвлок! В конце концов, Морган еще совсем девчонка, случись что, она вряд ли сумеет о себе позаботиться.
Затем в памяти Аллена всплыла депеша от Веллингтона. Конечно, как он мог про это забыть, ведь именно из-за нее он сейчас мучился от нестерпимой боли! И что, интересно, было такого важного в этом письме, из-за которого он рисковал жизнью? Может быть, приглашение на обед? Аллена сейчас не удивило бы, окажись в послании нечто подобное. У него уже были поводы сомневаться в правильности выбора профессионального поприща. Может, надо было принять предложение Вулфрика и занять одно из мест в парламенте? Правда, его не интересовала и политическая карьера, но там по крайней мере его бы не подстрелили. Вообще, честно говоря, Аллен толком не знал, что ему нужно от жизни. Конечно, по праву рождения он обладал многим, но не было у него чего-то важного, что заставило бы сердце биться сильнее, а кровь быстрее бежать по венам.
Аллен почувствовал, что нога готова взорваться от распирающей боли. Казалось, в бедро кто-то воткнул множество ножей и иголок, и все они одновременно двигались в ране. Мысли обволакивал холодный туман, легкие вдыхали и выдыхали ледяной воздух.
Морган… Аллен постарался сосредоточиться на образе сестры: молодая, энергичная, здравомыслящая девушка, единственная в семье, кто был моложе его. Он обязан вернуться за ней.
Далеко еще до Брюсселя? Он потерял ощущение времени и пространства. Выстрелы по-прежнему были слышны, да и из леса он еще не выехал. Основная дорога пролегала где-то справа от него. Еще пару недель назад граф Росторн устраивал где-то недалеко отсюда пикник, на который был приглашен и Аллен. Теперь трудно было в это поверить, невозможно было представить, что совсем недавно вокруг протекала мирная жизнь. На пикнике граф Росторн, репутация которого была далека от идеальной, безбожно флиртовал с Морган. Аллен тогда еще подумал, что его поведение может стать причиной сплетен вокруг сестры.
Аллен сжал зубы. Он не был уверен, что еще долго сможет держаться в седле. Честно говоря, он и представить себе не мог, что можно скакать, испытывая такую боль! Каждый шаг лошади отзывался мучительной болью в теле. Каждый миг мог оказаться для него последним: если он упадет, вряд ли сумеет снова взобраться в седло. А пешком далеко не уйдешь. Надо собрать волю в кулак и ехать столько, сколько будет возможно. Только бы хватило сил до Брюсселя!
Но лесная дорога была неровной, лошадь - испуганной выстрелами и уставшей под тяжестью повисшего на ней всадника, а вернее - почти безжизненного тела… Зацепившись за выступающие из земли мощные корни, животное взвилось на дыбы. В обычной ситуации Аллен легко мог бы успокоить лошадь и, уж конечно, удержался бы в седле… Но не теперь. Ему удалось выпутаться из стремени, но спасти от падения сейчас могло только чудо, которого, увы, не произошло. Падая, Аллен сильно ударился о корягу.
Боли Аллен не почувствовал. Как и страха или отчаяния. Он просто провалился в спасительную пустоту, потеряв сознание еще при падении. Бледный и обессиленный - его дыхание сейчас могло бы уловить только самое чуткое ухо, - он лежал на лесной тропинке подобно мертвому. Еще один из множества трупов на этой лесной дороге.
Лошадь ударила копытом по воздуху и ускакала.
Приличного вида тихий особнячок на рю д'Аремберг в Брюсселе, который уже два месяца арендовали четыре так называемые английские леди, на самом деле был публичным домом. Бриджит Клоувер, Флосси Стрит, Джеральдина Несс и Филлис Ливи перебрались в город накануне кампании, рассчитывая неплохо поживиться на низменных страстях офицеров. Сейчас они как никогда раньше были близки к заветной мечте всей своей жизни: заработать столько денег, чтобы можно было наконец покончить с постыдным ремеслом. Эта мечта свела вместе четырех несхожих по характеру девушек еще четыре года назад и превратила их сугубо профессиональное партнерство в настоящую дружбу. Они мечтали, что однажды смогут вернуться в Англию как четыре уважаемые леди и открыть респектабельный женский пансион.
И вот сейчас, когда они были так близки к своей заветной цели, все рухнуло.
Теперь, когда пушки грохотали где-то к югу от города, когда настало время решающей битвы, когда французы были почти повержены, а победа была так близко, - их личному счастью угрожал полнейший крах.
Девушек обокрали.
Все из-за Рейчел Йорк.
В отличие от большинства англичан, в срочном порядке возвращавшихся к себе на родину, подальше от опасностей войны, Рейчел Йорк только что вернулась в Брюссель. В то время как даже местные жители старались покинуть город, Рейчел пришлось вернуться. Она приехала, чтобы сообщить четырем "леди" ужасающие новости. Но вопреки ожиданиям Рейчел, вместо того чтобы осыпать ее проклятиями, девушки предложили ей ночлег в уютной комнате. Идти Рейчел было некуда, и она приняла приглашение остановиться в одной из свободных спален борделя.
Еще какое-то время назад мысль о том, что она живет в борделе, ужаснула бы девушку или, если бы удалось призвать на помощь присущее ей чувство юмора, возможно, она бы посмеялась над своей незавидной участью. Но сегодня Рейчел было не до размышлений о морали в современном обществе. Она была слишком измучена всем случившимся, чтобы хоть как-то отреагировать на тот факт, что живет под одной крышей с проститутками.
Все случилось в одну из так называемых свободных ночей, когда девушки отдыхали от своего ремесла. Наверное, Рейчел стоило бы поблагодарить Бога за то, что этой ночью "веселый дом" не был полон горящих страстью мужчин, но сейчас она и об этом тоже не думала. Она просто обезумела от горя. Два последних дня ужасные вести, которые она везла в Брюссель, разрывали ей сердце. А сейчас, рассказав все, она ощущала только пустоту.
И еще раскаяние. О Господи, что же она наделала!
Теперь пять девушек сидели в гостиной. Заснуть после сегодняшних известий и так было бы нелегко, а тут еще постоянные раскаты выстрелов, которые доносил ветер. Эти звуки становились нестерпимыми, а ведь предполагалось, что сражение идет в нескольких милях отсюда. Появились слухи, что французы вскоре могут занять город. Но, слава Богу, поздним вечером пришли вести о том, что сражение под Ватерлоо французы проиграли и наполеоновские войска отброшены в направлении Парижа.
- Не сказала бы, что для нас это очень хорошие новости, - заметила Джеральдина, уперев руки в упругие бедра. - Все эти прекрасные молодые люди больше не вернутся в город, а мы сиди тут одни, как бедные церковные мыши.
Но расстроили их не только военные известия. Самая ужасная новость сегодняшнего вечера не имела никакого отношения к войне, однако именно она повергла их в такое уныние. Вернее, уныние было сначала, а теперь их мучили гнев и жажда мести.