Над кроватью Тинки висел листок бумаги с детскими каракулями - Катюшкин подарок, тот самый "козырь", но уже переделанный и дополненный. Три фигуры, держась за руки, спускались с крыльца здания с красным крестом и корявой вывеской "Болница"; если постараться, можно было угадать в крайних фигурках саму юную художницу и Татьяну, а в центральной - Тинку. Четвёртая фигурка встречала их у машины с букетом цветов; то была Лия. Тинку Катюшка изобразила идущей на своих ногах - без кресла.
Кровать была пуста и аккуратно застелена. Поток воздуха из приоткрытой балконной двери колыхал тюлевую занавеску.
Лия в лёгком длинном сарафане стояла на балконе, дыша предгрозовым ветром. Тучи наползали, затягивая небо жутковато-сизой тьмой, кроны деревьев шумели тревожно и сильно, по асфальту летела сухая пыль.
"Принятие крайних мер" состоялось. В обеденный перерыв, махнув рукой на нужды желудка, Лия заехала в студию за портретом; Татьяны опять не оказалось на месте, и Лия, затаив вздох разочарования, оплатила заказ и вышла на улицу с плотным бумажным конвертом, который показался ей тяжеловатым и чересчур пухлым. Сев в машину, она открыла его. Там она обнаружила не один портрет Катюшки, а всю фотосессию, которую Татьяна увлечённо нащёлкала. Ещё в конверте нашлась фоторамка - то ли подарок от студии, то ли лично от фотографа.
Она чуть вздрогнула от стука в стекло: к дверце склонилась Татьяна. Лия с улыбкой открыла дверцу и впустила её на сиденье.
- Привет… Ну, как тебе? - Татьяна кивнула на снимки.
- Зря ты открещивалась - мол, с детьми не работаю. Всё получилось замечательно. Мне очень нравится. - Лия с удовольствием рассматривала фотографии, осторожно держа их за края, чтоб не заляпать их поверхность отпечатками пальцев. - Думаю, Катюшка тоже будет в восторге.
- Я тут ни при чём. Катюха почти всю работу сама сделала, - усмехнулась Татьяна. - Королева кадра! Мне это чудо только щёлкать и оставалось.
- Не преуменьшай значение личности фотографа, - улыбнулась Лия. - Если бы не ты, этих снимков вообще не было бы. Ни о ком другом, кроме тебя, её величество королева кадра и слышать не хочет!
- Я не против стать личным фотографом её величества, - проговорила Татьяна с задумчиво-пристальным взглядом - тем самым, который Лия "угадала" по телефону. - Только если её мама разрешит.
- Мама её величества не возражает, - рассмеялась Лия.
- Тогда договорились, - сдержанно приподняла уголки губ Татьяна. - Слушай, я к клиенту опаздываю… Не поработаешь личным водителем личного фотографа её величества?
Лия завела двигатель, включила кондиционер: день был жаркий.
- Нет проблем. Куда ехать?
- Тут недалеко… Я покажу.
Через десять минут машина остановилась у цветочного магазина. Выходя, Татьяна сказала:
- Подожди меня, не уезжай, ладно? Я сейчас.
- Опять "буквально на минуточку"? - двинула бровью Лия.
Настала очередь Татьяны смеяться.
- Нет… Это другое. Я правда скоро.
- Ну ладно, коли так. А то у меня обеденный перерыв уже кончается. - И Лия постучала по циферблату маленьких изящных наручных часов.
Минуты через три Татьяна села в машину с букетом роз в шуршащей обёртке.
- Я не мастер красивых слов… Надеюсь, мама её величества согласится принять эти цветы в знак моего… гм… безграничного восхищения.
Розы, шелестя упаковкой, вкрадчиво-нежно легли на колени Лии - бархатисто-алый гром среди ясного неба. Цветочный магазин… Как она сразу не догадалась? И пресловутая женская интуиция промолчала, как рыба.
- Гм… Кхм! Похоже, теперь моя очередь убегать буквально на одну минуточку, - пробормотала Лия, не сводя потрясённых глаз с роскошных бутонов насыщенного и глубокого винно-красного цвета. - Ты умеешь делать сюрпризы…
- Так само получилось, - сказала Татьяна просто и серьёзно. - Ты позволишь?
Бережно взяв руку Лии, она склонилась и коснулась её губами - легонько и как будто неуверенно, но во взгляде не было и тени робости, когда она снова подняла лицо. Мягко пригвождённая этим взглядом к месту, Лия безропотно подставила губы - только ресницы затрепетали и сомкнулись в поцелуе.
С обеденного перерыва она вернулась с получасовым опозданием. Букет она сперва хотела малодушно оставить в машине, но, решительно встряхнув головой, передумала и гордо понесла его в кабинет, чтобы поставить в воду.
…Ветер, набирая штормовую силу, трепал выбившиеся из узла пряди волос. В груди смерчем поднималась тревога, но Лия подставляла лицо порывам. Только когда засверкали первые вспышки молний, она вернулась в комнату.
Катюшкин рисунок Тинка хотела взять с собой в больницу, но впопыхах забыла - так он и остался висеть над кроватью, приколотый булавкой к настенному ковру - старому, ещё советских времён. Ночь перед отъездом Тинки на операцию Лия с Катюшкой провели у Татьяны; Лия заварила индийский чай со специями и молоком, а бабушка испекла пирог с вишней. Татьяне предстояло сопровождать сестрёнку туда и обратно.
Позавчера Татьяна позвонила: операцию сделали, позвоночник удалось выпрямить по максимуму, хоть и не до конца. Некоторая кривизна сохранялась, но теперь органы не были сдавлены и располагались правильно. Особенно важно это было для лёгких. "Теперь Тинке будет легче дышать, - сказала Татьяна по телефону. - И петь". Она провела бессонную ночь возле реанимационной палаты, и в её голосе Лия чувствовала усталость и вместе с тем - облегчение.
Несмотря на обнадёживающие новости, бабушка так волновалась, что Лие приходилось навещать её каждый день - благо, она как раз ушла в отпуск. В отсутствие внучек они с Катюшкой стали основными "жертвами" ватрушко-блинно-пирожковой диктатуры Лидии Тимофеевны.
- Лиечка, Катюшенька, пойдёмте блинчики кушать! Со сметанкой, с черносмородиновым вареньем…
Катюшка радостно протопала вприпрыжку на кухню. Блины она обожала с чем угодно: хоть со сметаной, хоть с мясом, хоть с вареньем, хоть просто с маслом и сладким чаем.
- Уже идём, Лидия Тимофеевна, - отозвалась Лия, обречённо направляясь следом за ней для блинной "экзекуции".
А что тут ещё скажешь?..
На Катюшкином рисунке Тинка спускалась с крыльца на своих ногах; в действительности же на такое чудо надеяться не приходилось. Хотя бы легче дышать, а главное - петь. И прожить, быть может, не тридцать лет, а… Впрочем, кто его знает, как всё обернётся?
Пытка румяными, узорчатыми блинами на молоке достигла своего апогея, и только телефонный звонок спас Лию от печальной участи. Увидев на экране "Таня", она с блинчиком в зубах выскочила из-за стола и метнулась в комнату.
- Тань?! Ну, что там, как вы там?! - Получилось не вполне внятно, но Лия прилагала титанические усилия, чтобы скорее прожевать и проглотить.
- Привет… Что у тебя с голосом? - засмеялась Татьяна. - Кто тебе там рот зажимает?
- М-м-м… Меня тут пытают! Блинный кляп пытаюсь доесть, - промямлила Лия.
- А-а… Ба в своём репертуаре, - усмехнулась Татьяна. И добавила уже серьёзнее: - Ну что… Новости кое-какие есть. Возникли некоторые осложнения, Тинку опять положили на операционный стол. Прооперировали повторно.
- О Господи, - похолодела Лия.
- Да погоди ты пугаться. Всё прошло нормально, она уже очнулась. Не сказать чтоб прямо бодрячком, но уже улыбается. Бабуле и Катюхе привет от неё.
Ливень уже хлестал безудержными струями, ветер кружился в бешеной пляске с деревьями, связь барахлила, но и сквозь прерывистые хрипы Лия жадно ловила голос, ласково говоривший:
- Всё хорошо… слышишь? Не волнуйтесь там. Пусть ба не переживает… И ты тоже не переживай.
Бабушка, конечно, уже выглядывала из кухни и напряжённо слушала, прильнув к дверному косяку и пытаясь по обрывкам разговора понять самое главное.
- Всё нормально, Лидия Тимофеевна, - хрипловато сказала Лия. - От Тинки вам привет. А мне бы ещё чайку… горло промочить.
Впрочем, она не отказалась бы сейчас от чего-нибудь покрепче, но единственными содержащими градусы жидкостями в холодильнике были валокордин с настойкой боярышника.
Связующая нить разговоров соединяла их изо дня в день. Услышав наконец в динамике голос Тинки, бабушка едва не расплакалась, но удержалась; только Лия видела, какого усилия ей это стоило.
- Домой?.. Ну, слава Богу! Наконец-то! А когда, когда?! Послезавтра?! Ох ты, Господи, Пресвятая Богородица! Ну хорошо, хорошо… Нет, Тиночка, я не волнуюсь, всё… Хорошо… Мы ждём… Мы вас ждём!
Уже лёжа в постели, Лия набрала номер. В приоткрытое окно веяло свежестью вечернего воздуха, в ясном небе висел тонкий полупрозрачный серпик месяца.
- Тань…
- Да, родная?
- Вы правда скоро будете дома? Даже не верится…
- Правда, солнышко. Тинка молодцом… Всё выдержала. Был, правда, опасный момент, когда через сутки после операции из швов кровь потекла. Опять её - в операционную… Ничего, кровотечение остановили, всё обошлось.
- Ей лучше?
- Конечно. Видела б ты, как она теперь сидит ровно и головку держит… Она себя теперь называет "железная леди" - из-за конструкции в позвоночнике. Скорее уж - титановая.
- Катюшка верит, что Тинка будет ходить… Она ждёт от этой операции сказочного чуда. Даже не знаю, как ей объяснить, что ходить Тинка всё равно не будет, что это невозможно.
- Так и скажи. Есть такие болезни, которые нельзя полностью вылечить, но можно продлить и облегчить человеку жизнь.
- Тань…
- М-м?
- Как ты думаешь, у Тинки теперь есть будущее?
- Я верю в это. Нет, я знаю. И образование, и концерты, и слава. Всё будет. Просто не может не быть.
- Тань… Я люблю тебя. Очень-очень…
- И я тебя, родная. Я вижу твои губы.
- И какие они?
- Улыбающиеся. Прекрасные. Мои любимые.
4 мая - 15 июня 2017 г/