Как он ужасен, подумала Десима; щеки у нее алели. Намек был совершенно ясный он считает, что она использовала Салли как предлог, чтобы проникнуть на его участок. Что ж, пусть не льстит себе, ей совершенно не интересно видеть его вблизи. А больше всего ей хочется, уверяла она себя, вообще никогда его не видеть.
Однако, будучи честной, она тут же призналась себе, что это неправда. Невозможно, встретив его, не заинтересоваться этим сдержанным, холодным человеком, с его трагическими глазами и такими неожиданно искусными руками с длинными пальцами, прикосновение которых она до сих пор ощущает.
А в это время в своей библиотеке Грант Верекер смотрел на дым, поднимающийся от зажженной трубки и вспоминал серо-голубые глаза своей незваной гостьи. И воспоминание это было гораздо яснее, чем он хотел бы.
Не очень-то любезно он пошутил при расставании! С неожиданным ощущением неуверенности и дискомфорта он почувствовал, что его намек несправедлив. Она не такая девушка.
Но великий Боже! Он просит только одного: чтобы его оставили в покое; меньше всего ему нужно, чтобы какая-нибудь женщина нарушала его уединение.
Однако, садясь за ужин несколько часов спустя, он ощущал свое одиночество, как никогда после прибытия в Ротмер.
* * *
Десима вынуждена была лежать: поврежденная лодыжка позволяла только хромая делать несколько шагов. Как ни хотелось бы ей забыть встречу с мистером Верекером, девушка понимала, что это невозможно. Прежде всего, Коринда, которая навещала ее каждый день, бесконечно восхищалась тем, как Десси умна - умудрилась растянуть лодыжку на пороге дома этого загадочного человека! - и не переставала об этом разговаривать. Доктор Конистон, практиковавший в округе задолго до того, как родились Джимми и Десима, - в сущности он помогал их появлению на свет, - отметил мастерство, с которым была оказана первая помощь.
Комната, в которой Десима теперь проводила все время, была расположена не в передней части дома; большие окна выходили на тенистую, вымощенную плиткой веранду. Девушка читала книгу, когда звук шагов снаружи заставил ее поднять голову; мгновение спустя перед нею возник молодой человек, заслонив собою солнечный свет. Десима удивленно вскрикнула.
- Пол!
- Дорогая! Вот и я, и первое, что слышу от папы: ты лежишь в постели. Что с тобой случилось?
Пол Конистон уже был у дивана, но, прежде чем он успел наклониться, девушка торопливо протянула ему руку.
- И это все, что я получаю, после того как объездил полмира? - укоризненно спросил он. И, взяв руку девушки, поцеловал ее. - Дорогая, мы не можем тебе позволить так поступать.
- У меня всего лишь растяжение. Скоро все будет в порядке. Садись и расскажи о себе. - Десима указала на удобный стул, но молодой человек пододвинул поближе к дивану стул с прямой жесткой спинкой и опустился на него.
Пол Конистон, единственный сын врача, не имея никакой склонности к медицине, выбрал в качестве занятия живопись; у него был несомненный талант, особенно удавались ему портреты. И он мог бы высоко подняться, если бы много и напряженно работал, но у него не было никакого желания делать это. Свой дар, как и томные глаза цвета сепии и длинные ресницы, он унаследовал от матери-латиноамериканки. Она была дочерью художника, больше тридцати лет назад приехавшего на озера писать пейзажи. До этого времени весь Ротмер считал своего врача убежденным холостяком, но не прошло и месяца, как доктор Конистон женился на привлекательной темноволосой девушке, которая стала матерью Пола и дала "доктору Джону", как все в деревне называли врача, пятнадцать лет тревожного счастья.
И хотя Пол, как и его мать, причинял отцу больше беспокойства, чем счастья, доктор оказался самым терпимым отцом. Младшему Конистону было позволено жить, как он захочет, и отец никогда в его дела не вмешивался, а когда сын возвращался, его всегда ждал радушный прием.
Сейчас он вернулся после шести месяцев, проведенных на далеком Востоке, больше всего в Малайе; и хотя Пол уверял, что отчаянно влюблен в Десиму и только ее отказ выйти замуж толкнул его на эту поездку, девушка понимала, что темперамент не позволяет ему надолго задерживаться в одном месте.
Десима не питала никаких иллюзий относительно Пола Конистона; временами она даже сомневалась, нравится ли он ей вообще. Надеялась только, что он излечился от своей глупости и перестанет воображать, что влюблен в нее и что она может его полюбить.
- Я встретил на почте мисс Поттер и выслушал все местные сплетни, - говорил тем временем Пол. - Замечательный источник, будь она благословенна! Она уверена, что тебя убьют в постели, потому что человек, купивший "Озерные акры", - скрывающийся от правосудия преступник, а его слуга-китаец, по меньшей мере, занят подрывной работой!
- Ох, уж эта Эллен Поттер с ее вздором! - воскликнула Десима с улыбкой, но одновременно раздражаясь. - Что бы она ни говорила, я уверена, что мистер Верекер не преступник. А что касается слуги - он очень сдержан и вежлив.
- А его таинственный хозяин - каков он? - Пол говорил небрежно, но внимательно наблюдал за девушкой. - Я знаю, что ты растянула лодыжку на его участке. Мисс Поттер считает, что он расставил на тебя западню, - вернее, что у него западни на всех посетителей, потому что он желает скрыть от всех свое преступное прошлое и Держать Его В Темноте! Серьезно, что это за странный тип?
- Он… - произнесла девушка и замолчала, неожиданно поняв, что не хочет говорить о владельце "Озерных акров", и в наступившей паузе Бесси открыла дверь и объявила:
- К тебе мистер Верекер, Десс.
Десима была захвачена врасплох, но тотчас собралась с духом, и ее приветствие прозвучало почти нормально:
- Мистер Верекер! Как мило, что вы зашли!
- Случайно проходил мимо. Я велел своему слуге захватить это, но он забыл.
Грант Верекер поставил принесенную с собой корзину на стол. Манеры его были не такими сдержанными, как она помнит, и вообще он явно чувствовал себя не очень уверенно, и Десима с легким удивлением подумала: да он стесняется!
Повернувшись к корзине, она развернула бумажную упаковку.
- Замечательно! Значит, вы не забросили свои виноградники!
В неглубокой посуде лежали три грозди золотисто-зеленого винограда, которым некогда славились "Озерные акры".
- Да. Не люблю, когда что-нибудь пропадает зря, - ответил он в своей прежней манере.
- Но как любезно с вашей стороны принести мне это. Пожалуйста, садитесь.
Чувствовалось, что гость последовал бы ее приглашению, но в это время шевельнулся Пол, стоявший в тени у окна. Вспомнив о нем, девушка быстро сказала:
- Позвольте представить вам мистера Конистона - он сын местного врача.
Она увидела, как Грант Верекер выпрямился и посмотрел в сторону неожиданно появившегося Пола.
- Мне казалось, вы одни. Мне так сказали, иначе я бы не стал вас беспокоить.
- Вы никого не беспокоите, - заверила его Десима. - Пол - мой старый друг, мы вместе учились в школе. Он сын доктора - вы ведь знакомы с доктором Джоном?
- Да. Как поживаете? - Он кивнул молодому человеку, который ответил:
- Здравствуйте. Я блудный сын - хотя на этот раз никто ради меня не заколол откормленного тельца. Как вам нравится наша деревня?
- Мне нравится моя часть деревни, - ответил Грант.
- Очевидно. Я слышал, вы редко ее покидаете.
Не впервые Пол раздражал Десиму. Зачем он делает такие замечания?
Неожиданно атмосфера в комнате сгустилась, заполнилась враждой между двумя мужчинами, и девушка с отчаянием поняла, что это один из случаев ненависти с первого взгляда.
- Садитесь, мистер Верекер, - снова пригласила она.
- Простите, но я должен идти, - решительно ответил он. - Просто заглянул, чтобы посмотреть, как вы выздоравливаете, и убедиться, что вы не шутите со своей лодыжкой. Пожалуйста, следуйте указаниям доктора Конистона и не пытайтесь начать ходить. Мне приходилось видеть в таких случаях много переломов.
Он говорил решительно и властно, и какое-то шестое чувство подсказало ей, что он сам этого не осознает.
Десима улыбнулась.
- Доктор Конистон очень строг. Он меня ругает за нетерпение. Но мне не хочется оставаться беспомощной.
- А кому хочется? - На мгновение лицо его снова смягчилось, и девушка увидела знакомую улыбку.
Грант хотел бы, чтобы этой истории вообще не было. Но вот он пришел, потому что несчастный случай произошел на его земле и он, естественно, чувствовал свою ответственность; ведь обычная вежливость требовала, чтобы он осведомился, как дела.
Пол, внимательно наблюдавший за гостем, неожиданно спросил:
- Мы с вами раньше не встречались?
Грант повернул голову и ответил на его взгляд своим - тоже внимательным.
- Не думаю, чтобы это было возможно, - ответил он. - Я несколько лет провел за границей.
- Я тоже только что вернулся с далекого Востока, - небрежно сказал Пол, продолжая смотреть внимательно и пристально. - Могу почти поклясться, что где-то в прошлом году вас видел. Вы не бывали в Малайе?
С бесстрастным лицом Грант ответил:
- Боюсь, вы ошибаетесь. Я уже почти два года как вернулся в Англию.
- Странно, готов поклясться, что видел вас. - Пол улыбнулся. - Вероятно, случайное сходство. Ваше имя мне ничего не говорит, но я портретист, и у меня хорошая память на лица.
Грант покачал головой.
- На этот раз вы ошиблись. Мне пора, мисс Бренд, - резко сказал он. На мгновение взял ее руку, пожал и, небрежно кивнув Полу, быстро вышел.
Они слышали, как из кухни вышла Бесси, потом негромкие голоса и почти сразу же заработал двигатель машины.