Конечно, он ведь не знает, как она восхищалась лордом Олбрайтом. Как ему объяснить, что граф для нее - ключ к свободной жизни, о которой она так мечтала? Нет, это выше его понимания.
- Я очень сожалею, если обидела вас… но с моей стороны было бы противоестественным отказать графу, не приняв… столь щедрое предложение.
Бенедикт нахмурился.
- И что же это за предложение? Он убедил вас драгоценностями? - саркастически усмехнулся он.
- Он предложил избавить моего отца от долговой тюрьмы и обеспечить нашу семью, не требуя взамен Блэкфилд-Грейнджа, - холодно произнесла оскорбленная Лилиана.
- Понимаю, - сказал Бенедикт, отводя глаза. - В таком случае мне остается лишь пожелать вам счастья?
- Было бы очень любезно с вашей стороны.
- Простите меня, Лилиана… Я сожалею. Очень сожалею. Я надеялся, что вы и я…
- Бенедикт, не надо.
Он глубоко вздохнул, выпрямился и тихо произнес:
- Я желаю вам добра, Лилиана, и молю Бога, чтобы вас не постигло ужасное разочарование.
О, она не будет разочарована. С ней произошло чудо из чудес, подумала она, взглянув на скромное золотое кольцо, и улыбнулась. Ее никогда не постигнет разочарование.
- Какой приятный сюрприз! Ты оказал нам честь своим присутствием, Бен. - В конце лужайки стоял Эдриан, заложив руки за спину. - Лилиана, нам пора прощаться с гостями, - небрежно проговорил он, подавая ей руку. Она без колебаний протянула ему свою, и он поднес ее к губам. - Идите вперед, я должен поговорить с братом.
- Но вы же придете попрощаться?
- Естественно, - улыбнулся граф. - Разговор будет недолгим.
Лилиана ответила мужу счастливой улыбкой и через несколько шагов уже думала об их отъезде.
Глава 6
Лонгбридж
Леди Элис, долго не позволявшая себе терять самообладание, истерично всхлипнула, узнав о скором отъезде дочери, а Каролина с рыданиями повисла на шее у сестры. Лорд Дэшелл тоже был ошеломлен, но пытался успокоить супругу, легонько похлопывая ее по плечу. Слезное прощание заняло добрых полчаса. Наконец, солгав, что они напишут, когда приедут в Бат, граф сумел вырвать Лилиану из семейных объятий, быстро усадил в карету, и лошади помчали молодоженов к Лонгбриджу.
Слава Богу!
Увы, худшее было впереди. Новая леди Олбрайт верещала как сорока о мельчайших деталях церемонии и приеме гостей, видимо, не замечая, что является единственной участницей беседы. Потом она стала перечислять забытые ею вещи, хотя Эдриан поклялся, что каждый дюйм Блэкфилд-Грейнджа упакован в один из дюжины сундуков, отправленных в Лонгбридж. Это натолкнуло Лилиану на мысль о делах, которые ее ждут, начиная с основательной уборки всех комнат. С чего она взяла, что у него там полнейший беспорядок? Пока она рассуждала о несуществующем в поместье бальном зале, Эдриану вдруг пришла мысль, что он первый раз остался наедине с Лилианой. Действительно наедине. Черт побери, он наедине с женщиной, но впервые программой не предусмотрена бутылка хорошего вина и постель.
Это столь же ново для него, как и непрерывная женская болтовня, которая уже начала его пугать. Более того, он не знал, о чем она говорит, поскольку давно утерял нить беседы. Однако Лилиана смотрела на него с таким видом, будто ждала ответа; тогда Эдриан раскрыл книгу в надежде, что хотя бы это заставит ее умолкнуть.
Не заставило.
Отодвинув шторку, она привлекла его внимание к столь очаровательной картине, как стадо овец. Господи, он женился на деревенской простушке, которая, помимо всего прочего, еще интересуется маслобойнями и чужда ему не менее тех странных вещей, о которых она болтает с самого утра! Этот брак - колоссальная, непоправимая оплошность, его величайшая ошибка, причем с ужасными последствиями. Но будь он проклят, если проведет остаток жизни, любуясь деревьями, птицами и, черт возьми, крупным рогатым скотом!
Наконец Лилиана устала от собственной болтовни и на какое-то время замолкла, спокойно глядя в окно.
А вот он не мог быть спокойным, когда понял свою глупость. И особенно после встречи с Бенедиктом. Он думал, что между ними произойдет ссора, но тот лишь поздравил его, хотя Эдриан видел, как брат страдает, и вместо торжества почувствовал раскаяние. Неприятное сознание, что он украл у кого-то счастье, пусть даже у Бенедикта, его не заслуживающего, расстроило графа больше, чем он мог себе представить.
Но сделанного уже не исправишь, подумал Эдриан, тайком взглянув на Лилиану. Он добился победы над Арчи, походя ранив Бенедикта, и это внезапное раскаяние не менее досадно, чем перспектива иметь жену, которую он не знал и не собирался узнавать. Каким же он был идиотом! Правда, безрассудство - часть его жизни, но никогда еще оно не влекло за собой таких долговременных последствий.
Эдриан уставился на страницу книги, однако видел лишь Бенедикта и страдание в его взгляде.
Легкие у него жгло огнем, когда он бежал сквозь заросли, потом вдоль ручья, где мальчишкой ловил рыбу. Филипп гнался за ним, паля из немецкого двуствольника. Обезумев от страха, Эдриан нырнул за дерево и выстрелил в ответ. Но теперь на него смотрел Бенедикт. Он хотел рвануться прочь… и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Глаза у него вдруг открылись. Через секунду, еще затуманенную ужасом, Эдриан понял, что заснул, неловко привалившись к тугим подушкам. Карета замедлила ход, и пока он вытирал носовым платком мокрый лоб, Лилиана, смотревшая в окно, повернулась к нему. Ее зеленые глаза блестели от восторга.
- Он прекрасен!
Граф кивнул.
Лонгбридж. Богато украшенный особняк XVIII века на берегу реки был таким, каким его помнил Эдриан, но дом не всколыхнул в нем теплых чувств.
Первым лорда и леди Олбрайт приветствовал дворецкий, который учтиво поклонился, когда Эдриан помог жене выйти из кареты.
- Добро пожаловать домой, милорд.
- Спасибо, Макс. Надеюсь, твоя поездка из Лондона прошла спокойно?
- Вполне, милорд. Полагаю, вы найдете здесь все в порядке.
- Мадам, разрешите представить вам Брента Максимилиана, или попросту Макса.
Бедная Лилиана была настолько взволнованна, что присела в реверансе перед дворецким.
- Очень рада познакомиться, мистер Максимилиан, - с улыбкой сказала она.
Тот выглядел немного удивленным, поскольку ожидал от хозяйки большего самообладания.
- Я тоже, миледи. Надеюсь, вам понравится в Лонгбридже.
- О! Я в этом уверена! Здесь так красиво, правда?
Макс наклонил голову, исподтишка бросив взгляд на графа. Прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, Эдриан схватил ее под руку и повел к толпе слуг, вышедших им навстречу. К его немалому удивлению и досаде, Лилиана останавливалась поговорить с каждым из двадцати двух человек, лучезарно улыбаясь, словно ее представляли двору.
Когда Эдриан сумел наконец ввести жену в дом, она буквально сияла от избытка чувств.
- О-о, это и правда замечательно! - воскликнула Лилиана, снимая шляпу и с восторгом оглядывая купол над холлом, расписанный сценами из греческих трагедий.
Но граф равнодушно стянул перчатки и бросил их слуге в черно-золотистой ливрее Олбрайтов.
- Я так все себе и представляла! Мы с Каролиной были уверены, что вы окружены блеском!
Не зная, что она имеет в виду, Эдриан просто улыбнулся.
- Макс, вели приготовить для ее светлости горячую ванну, а легкий ужин подать в ее комнаты.
- Да, милорд, - кивнул дворецкий. - Миледи, не угодно ли вам последовать за мной? Прошу сюда.
Указав на широкую винтовую лестницу, он повел Лилиану наверх мимо старинных портретов, доспехов и массивного хрустального канделябра, а слуга нес за ними чемоданы хозяйки.
Эдриан слышал, как она спросила "мистера Максимилиана", не греческое ли у него имя, есть ли у него семья, долго ли он служит в Лонгбридже. И как ни странно, Макс отвечал на ее вопросы с живостью в голосе, которой Эдриан даже не предполагал у столь сдержанного человека. Если графиня произвела такое впечатление на его дворецкого, значит, Макс слишком долго был лишен женского общества.
У Лилианы уже сводило губы, но она продолжала улыбаться, чтобы мистер Максимилиан не увидел, насколько ей не по себе. Господи, что она наделала? Она была так счастлива, покидая Килинг, так хотела начать жизнь, полную интересных приключений, с самым изумительным человеком и, естественно, полагала, что он тоже счастлив.
Но если он и был счастлив, то выказывал это необычным способом.
Поскольку он желал иметь хорошего собеседника, она всю дорогу пыталась вовлечь его в разговор, однако не получала ответа и фактически разговаривала сама с собой. Эдриан лишь время от времени поднимал на нее глаза, вежливо кивал, а потом вообще взял книгу и углубился в чтение. Французскую книгу. Они впервые остались наедине, она испытывала ужасную неловкость и чем больше нервничала, тем больше говорила.
Положение немного улучшилось после завтрака в маленькой гостинице. Он заставил ее съесть мясной пирог и даже заказал ей пинту эля. Лилиана никогда в жизни не пробовала эль, поэтому осторожно пригубила горький напиток, который показался довольно приятным на вкус… настолько приятным, что она сделала еще глоток.
- Чего бы вы ни пожелали, Лилиана, вам следует лишь сказать, - обратился к ней Эдриан, и она подумала, что сейчас у нее одно желание: помолчать.
Может, это вполне естественное состояние новобрачной? Однако ее нервозность с каждой милей все росла. Эдриан остался равнодушен к тем вещам, которые она считала очаровательными, ей не удалось найти интересные для него темы разговора, и она не умела читать по-французски.