Дорина говорила твердым голосом, пытаясь убедить сестру. Но Летиция, уставившаяся на нее широко раскрытыми глазами, казалась воплощением безысходного отчаяния.
Она была одной из немногих, кто спокойно смотрел прямо в лицо Дорине. Вероятно, это объяснялось тем, что Летти была слишком поглощена собой, и просто не обращала внимания на то, как выглядит ее сестра.
Даже постороннему взгляду было заметно, что граф, разговаривая со старшей дочерью, всегда опускал глаза.
Дорина уже привыкла, что люди, обращаясь к ней, смотрят в сторону. В двадцать один год она смирилась с мыслью, что никогда не выйдет замуж. Но в то же время ей было больно слышать, как Летиция, которая была так красива, постоянно повторяла, что она боится мужчин.
Дорине же редко предоставлялась возможность беседовать с кем-нибудь из мужчин, помимо ее отца и слуг. С раннего детства она страдала кожным заболеванием, в результате которого ее лицо, руки и ноги были покрыты безобразными струпьями. Ей нетрудно было спрятать под одеждой запястья и ноги, кожа на которых временами была содрана почти до мяса, но обезображенной верхней губы и красных шелушащихся пятен, которые покрывали ее лоб и подбородок, скрыть было нельзя.
Сначала доктора, которым ее показывала графиня, заявляли, что это обычные явления, свойственные подростковому периоду.
- У многих девочек в переходном возрасте очень плохой цвет лица, - говорили они и прописывали разнообразные лосьоны и мази, которые не помогали, а лишь сильнее раздражали кожу.
Когда Дорине исполнилось семнадцать лет, графиня была в отчаянии. Пора было представлять Дорину ко двору, начинать вывозить ее в свет, давать для нее бал в Олдеберн-парке.
Однако какой был смысл тратить столько денег на девушку, при виде которой люди содрогались если не от отвращения, то от жалости? К тому же многие считали, что ее болезнь заразна, хотя доктора решительно отвергали это предположение.
- Но как мы можем объяснить людям, что эта болезнь не заразна? - спрашивала Дорина. - Разве что повесить мне плакат на грудь.
Никто ничем не мог помочь, и в конце концов Дорина решила, что не стоит навязывать свое общество людям, которые этого не хотят.
- Забудь обо мне, мама, - сказала он матери, - и лучше прибереги деньги для Летти. Она обещает стать настоящей красавицей, а я все равно буду выглядеть ужасно, как бы ты ни старалась.
Это было правдой, хотя графиня и не хотела этого признавать. Нарядные платья и элегантные шляпки, казалось, лишь подчеркивали уродство Дорины, и в конце концов все вынуждены были смириться с неизбежным.
Дорина осталась дома и редко покидала Олдеберн-парк, за исключением тех случаев, когда ей приходилось сопровождать Летти, которая всегда цеплялась за сестру и отказывалась выезжать из дому без нее.
Объяснялось ли это ее тактом или застенчивостью, но Дорина старалась не навязывать свое общество окружающим, полагая, что им это будет неприятно. Такое поведение превратилось в привычку, и со временем его стали воспринимать, как само собой разумеющееся.
Она часто сопровождала Летти на балы или приемы, потому что в противном случае та вообще отказывалась куда-либо ехать. Но у самых дверей Дорина незаметно исчезала.
Она умело вела хозяйство в Олдеберн-парке, никогда не показываясь на глаза, если в доме были гости.
Частенько с горькой усмешкой Дорина говорила себе, что она похожа на одно из тех привидений, которые, по преданию, частенько появлялись на главной лестнице и в дальнем крыле дома. Но, в отличие от привидений, она приносила немало пользы.
- О, спросите у Дорины, - частенько отвечал граф. - Она знает, что нужно делать.
- По поводу меню обращайтесь к леди Дорине, - говорила графиня повару. - Вы же знаете, что я никогда не могу запомнить названия этих новомодных блюд.
- Мне нужна Дорина! Где она? Она нужна мне! - без конца требовала Летти.
Только Дорине удавалось привести ее в хорошее расположение духа, заставить вовремя спуститься к обеду или так искусно уложить ее волосы, что им не нужны были услуги парикмахера.
В течение всего прошлого года именно Дорина всячески старалась сделать мысль о предстоящем замужестве привлекательной для Летти, представить его как радостное, захватывающее событие.
- Ты только подумай, как замечательно жить там, где всегда светит солнце! - уговаривала она ее в серые, пасмурные дни. - Представь себе, какие в Сингапуре необыкновенные цветы! У тебя будет сад, где будут расти одни орхидеи! А какие там замечательные птички, Летти, с ярким, блестящим оперением. Они тебе очень понравятся.
"Я так и знала, что папа обрушит на Летти эти новости без всякой подготовки и расстроит ее", - думала теперь Дорина.
- Я никуда не поеду… - между тем жалобно причитала Летти. - Я хочу остаться… здесь с Дориной, и с тобой, папа. Я так люблю вас! Я очень счастлива дома. Я не хочу замуж!
- Но Летти, представь, какие у тебя будут сказочные туалеты, - уговаривал ее граф, - а какие драгоценности! Максимус Керби имеет возможность подарить тебе гораздо более крупные бриллианты, чем те, которые я покупал твоей маме. А какой на Востоке жемчуг! И, говорят, он там не так дорого стоит.
- Я не люблю жемчуг, - надулась Летти.
Граф безнадежно посмотрел на жену.
- Мне кажется, Хьюго, нам лучше предоставить Дорине рассказать Летти о предстоящем путешествии, - дипломатично заметила графиня.
- Мне нужно послать Керби телеграмму, - сказал граф. - Он рассчитывает, что Летти отплывет десятого января.
- Я никуда не поеду! - решительно заявила Летти, неожиданно вскочив с места. - Я никуда не поеду! Я останусь здесь! Вы меня не любите… я вам не нужна… но я все равно никуда не поеду… что бы вы ни говорили!
Она разразилась громкими рыданиями и выбежала из комнаты, двигаясь при этом с такой грацией, что ее отец посмотрел ей вслед скорее с восхищением, чем с досадой.
- Ты должна уговорить ее, Дорина, - сказал он наконец.
- Неужели мистер Керби рассчитывает, что Летти отправится в Сингапур одна? - спросила графиня.
- Конечно, нет, - ответил граф. - Он пишет, что мы, по всей вероятности, захотим, чтобы Летти сопровождала компаньонка, а он, со своей стороны, договорился с леди Энсон, женой губернатора Пенанга (Пенанг - сетлмент (колониальное владение Великобритании) в Малайе.) , которая плывет на том же пароходе, чтобы она присмотрела за Летти.
- Компаньонка! - воскликнула графиня. - Где мы ее найдем? Такую, которая понравилась бы Летти и согласилась бы отправиться в Сингапур?
- Ну, можно же найти кого-нибудь, - раздраженно произнес граф.
- Конечно, можно, - согласилась графиня, - но я не представляю, где искать. Мистер Керби готов оплатить проезд горничной?
Граф снова заглянул в письмо.
- Да, он пишет, что опытная китайская служанка уже выехала из Сингапура. Он договорился с пароходной компанией, что, когда Летти ступит на борт "Осаки" в Тилбери, та уже будет ждать ее там.
- Должна признать, он очень внимателен, - слегка успокоившись, произнесла графиня.
- Тем более, что посылать одну из наших горничных было бы не совсем удобно для нас, - сказал граф. - К тому же, все равно Летти придется привыкать к китайским слугам.
- Говорят, они превосходны, - с оттенком зависти заметила графиня. - Честные, трудолюбивые, преданные.
- В таком случае, проблема с горничной решена, - сказал граф. - Однако как быть с компаньонкой? Совершенно очевидно, что кто-то должен постоянно находиться рядом с Летти, чтобы поддерживать ее в хорошем расположении духа.
- Придется ехать мне, папа, - тихо сказала Дорина.
Граф, казалось, был крайне изумлен.
- Тебе, Дорина? Но это будет…
Он замолчал, как бы пытаясь подобрать нужное слово.
- …неловко, - закончила за него его дочь. - Разумеется, папа, если я поеду, как леди Дорина . Но я не хочу этого делать. Я выдам себя за компаньонку Летти, и никто не будет знать, что на самом деле я ее сестра.
Наступило молчание, пока ее родители пытались освоиться с этой мыслью, а потом Дорина сказала:
- Как только Летти благополучно выйдет замуж, я вернусь.
- Одна, на корабле? - воскликнула графиня.
- Со мной ничего не случится, - заверила ее Дорина с горькой усмешкой.
- Да, да, конечно, - неловко пробормотал граф. - В то же время, такое поведение сочтут весьма странным для дочери графа.
- Никто и не узнает, что я твоя дочь, - успокоила его Дорина. - Я буду называть себя "мисс Такая-то". Сойдет любое достаточно распространенное имя. Я смогу поддерживать у Летти хорошее настроение. А если я не поеду с ней, сомневаюсь, что, прибыв к месту назначения, она согласится выйти замуж за мистера Керби.
Последовало молчание, словно все трое одновременно вспомнили, какой упрямой и несговорчивой может быть Летти, если ей вздумается.
Ее страх перед замужеством был следствием одного печального эпизода, который произошел двумя годами раньше.
Летти была изумительно красива, и граф, которому очень хотелось похвастать дочерью, взял ее с собой на охотничий бал, когда ей не было еще шестнадцати.
В этом не было ничего странного, потому что многие молоденькие участницы охоты присутствовали на этом балу, хотя официально они еще не выезжали в свет. Среди них было несколько девушек того же возраста, что и Летти.
В новом туалете, выписанном из Лондона, с венком из роз в волосах, Летти затмила всех присутствующих женщин, независимо от их возраста.
На балу, как обычно, царила атмосфера непринужденного веселья, и граф так увлекся разговорами об охоте и скачках со своими приятелями, что, когда жена предложила ему ехать домой, категорически отказался.