- И за всеми теми великолепными блюдами, которыми вы нас угостили! Да… до определенного момента.
- А после этого момента?..
- Мы, знаете ли, говорили и о других вещах, - ответила она, слегка поморщившись.
Он присел на подлокотник ее кресла - это вызвало в ней какое-то необычное чувство - и чуть склонился над ней, задавая следующий вопрос:
- Вы очень устали? Боюсь, я совсем забыл, что вы недавно болели. Да, вы выглядите очень хрупкой, но почему-то я никак не могу поверить в эту хрупкость. Может быть, потому, что вы производите на меня впечатление полной жизни, а не болезненной девушки… так сказать, до предела жизнерадостной.
- Клубничный чай и сад викария, - поддразнила она его.
Он поспешно нахмурился:
- Забудьте, что я это сказал. - Он накрыл рукой ее руку, лежащую на коленях. - Вы предпочитаете посидеть здесь или прогуляетесь со мной по саду? Боюсь, если мы останемся здесь, к нам в любой момент может кто-нибудь присоединиться и помешать беседе.
Хотя, когда она отвечала, в ее голосе осталась насмешливая нотка и сдержанный огонек насмешки, горел в глазах, ей показалось, что нечто, появившееся совсем недавно, безудержно подпрыгнуло внутри, а потом затихло, будто удивленное собственной смелостью.
- Конечно же, как хозяин дома, вы должны быть готовы к тому, что вас будут беспокоить, - скромно заметила она. - Я не могу надеяться захватить вас в свое полное распоряжение. Это было бы нечестно по отношению к остальным гостям.
В бархатном полумраке веранды, который время от времени рассеивался теплыми янтарными отблесками света из комнат позади них, их глаза встретились. А потом, словно испугавшись чего-то, она опустила ресницы.
- В конце концов, вы - хозяин дома, - пробормотала она.
Его пальцы сомкнулись на ее руке, и он поднял ее.
- И весь вечер я безукоризненно выполнял свои обязанности, - коротко заметил он. - Пойдемте, красавица… сегодня вечером вы очень красивы! Пойдемте, я расскажу вам о своих планах насчет сада. Сейчас, конечно, он в полнейшем беспорядке. Пока не сделано ничего, о чем стоило бы упомянуть, но, возможно, когда вы узнаете, что я собираюсь сделать, вы поймете, насколько это место многообещающе.
Он крепко взял ее за руку и, все еще говоря, провел вниз по ступеням веранды и дальше, на ровный гравий предполагаемой террасы. Затем они спустились на уровень газонов, а потом, перейдя первый из них, очутились в лабиринте мощеных дорожек, затененных развесистыми деревьями с пятнами лунного света, пробивавшегося сквозь ветки.
Недавно посаженные экзотические кусты вздымались по обе стороны дорожки, поздно взошедшая луна глядела на свое отражение в бассейне. Они стояли на краю бассейна, глядя на воду.
До них донеслись голоса: мягкий и мелодичный - Клариссы Грэхем и гораздо более высокий - Амабель Фортескью. Они обсуждали теннисный турнир, запланированный на время, когда погода будет холоднее, к ним присоединился Колин.
Судя по его голосу, происходящее было ему не очень-то по душе. Скорее, он звучал раздраженно и ворчливо - очевидно, потому, что ему не удавалось остаться наедине с Клариссой, поняла Джульетта.
Не отпуская ее, Грейнджер подождал, пока голоса стихнут и все уйдут, и повел девушку в падубовую рощу. Над ними простиралось фиолетовое звездное небо, похожее на драгоценный ковер. Она остановилась взглянуть на него.
- Как чудесно! - выдохнула она.
- Как вам нравится Манитола? - отрывисто спросил он.
- Она начинает нравиться мне все больше и больше.
Он стоял, глядя на нее с сомнением.
- Интересно, как бы она понравилась вам много лет назад, когда была действительно неосвоенной? Тогда львы, о которых я вам говорил на днях, наверняка рыскали там в кустах.
Он указал, мотнув головой, на скопление зелени у них за спиной.
Испуганная, она бессознательно придвинулась ближе к нему.
- На… Наверное, я трусиха, - призналась она, - но я не думаю, что из меня вышел бы хороший первопроходец. Абсолютно уверена, что боялась бы львов и всего остального в том же духе.
Он весело рассмеялся:
- Змей?
- Не надо!
Не совсем понимая, что делает, она ухватилась за него; он накрыл ее ладонь своей и удержал ее, мягко смеясь.
- Хорошо, не будем начинать все сначала. Я просто дразнил вас. Но если вы будете стоять очень тихо, то услышите тишину Манитолы в это время суток - это завораживает.
Он поднял руку в жесте, призывающем к молчанию. Стрекот цикад почему-то прекратился, наступила абсолютная тишина. Она стояла рядом с ним на недавно проложенной дорожке, все еще держась за его рукав, и глядела вверх, на великолепие созвездий, сиявших над ними. Ей казалось, что она слышит голос континента - или его части, - голос, который теперь превратился в слабое, но настойчивое эхо, а когда-то таил так много ужасов для белых женщин вроде нее, что она поражалась, как они могли его вынести.
- Я… я понимаю, что вы имеете в виду, - торопливо выдохнула она через минуту. Между ними воцарилась тишина, длившаяся не меньше минуты.
В конце концов, Майкл Грейнджер ласково произнес:
- Вы дрожите! А вы ведь очень хрупкая, не так ли? Неудивительно, что вас решили не превращать в сиделку! Сиделкам иногда приходится быть суровыми. Не думаю, что вы хоть каплю суровы!
Она попыталась отнять руку, но он отказывался ее отпускать.
- Вы действительно приехали сюда из-за Колина? - вдруг спросил он. - Скажите мне правду!
К этому времени луна поднялась высоко, и они стояли, залитые ее светом, ярким, словно свет прожектора. Он мог видеть замешательство в ее глазах, когда она взглянула на него.
- Нет… Да!
- А! - воскликнул он, и она увидела, как цинично изогнулся его красивый рот. - Так, значит, вы все-таки ничуть не лучше остальных. Вам нужно было замужество ради замужества?
Она горячо потрясла головой:
- Нет!
- Тогда что вам было нужно? Я вам просто не поверю, если вы скажете мне, что когда-то были уверены в том, что любите Колина!
Он продолжал держать ее словно прикованной к себе, его пальцы прижимали ее руку, сжимаясь все крепче и крепче; в бледном свете луны ей вдруг пришло в голову, что он был необычайно безжалостным… и непреклонным.
- Ты когда-нибудь любила своего кузена?
- Я не знаю, я…
- Что ты знаешь о жизни, заброшенная возлюбленная?
Ее рот походил на нежный соблазнительный цветок несколькими дюймами ниже его подбородка. Внезапно он отпустил ее руку, обхватил ее за плечи и поцеловал. Темный силуэт его головы заслонил яркие созвездия в фиолетовом ночном небе.
- Если Колин когда-нибудь целовал тебя так, я… я никогда больше не поверю никому и ничему! - поклялся он, пока она опиралась на него, потому что земля уплыла у нее из-под ног. - Никогда! - снова заявил он.
Джульетта осторожно поднесла пальцы к губам, словно опасаясь, что они объяты огнем. Если они и не горят, то должны бы, ошеломленно и недоуменно подумала она. Ее глаза, также удивленные и потрясенные, смотрели в его, непроницаемые и загадочные. Она была изумлена тем, что он мог сохранять подобное выражение, только что произведя настоящий переворот в ее жизни и чувствах.
Насколько она могла видеть, выражение его лица было непроницаемым. Губы, которые так страстно ее целовали, были сурово сжаты. Он наблюдал, как она рассматривала свои пальцы, снова неуверенно дотронулась до губ.
- Вам не следовало этого делать, - сказала она и сама не узнала свой голос. - Я здесь гостья… ваша гостья!
- Истинная правда, - согласился он.
- А вы… вы едва знаете меня!
- Как давно ты знаешь Колина? - спросил он голосом, не менее бесстрастным, чем его глаза.
- Всю жизнь.
- В таком случае нельзя ожидать, что эффект будет настолько же электризующим, не так ли? - И он повернул к дому. - Думаю, нам лучше присоединиться ко всем остальным.
Пока они шли обратно к дому, он не делал никаких попыток взять ее за руку, но был глубоко погружен в себя. Настолько глубоко, что даже не предупредил ее, когда они подошли к коротенькой лесенке вниз. Ее мысли тоже были далеко, и она вполне могла бы скатиться по ступенькам и, по меньшей мере, вывихнуть коленку, если бы он внезапно не очнулся от раздумий и не обхватил ее рукой за талию.
Дойдя до последней ступеньки, он, казалось, с раскаянием отпустил ее.
- Мне очень жаль, - торопливо пробормотал он. - Пожалуйста, прости меня.
Даже к тому времени, когда они дошли до дома и присоединились к гостям, а Кларисса Грэхем взглянула на нее со странным выражением, Джульетта никак не могла понять, имел ли он в виду, что сожалеет о поцелуе или о том, что слишком задумался и не предостерег ее по пути обратно.
Глава 6
Всю следующую неделю никто не тревожил Джульетту на новом месте, и ей удалось более или менее успешно устроиться в "Зеленых полянах". Дядя был в восторге, что ему не приходится ни с кем ее делить. Колин, казалось, приветствовал ее присутствие за столом и отдых в большом кресле на веранде, когда он возвращался домой после работы на ферме, но в целом было вполне очевидно, что их давним отношениям пришел конец.
Они были хорошими друзьями. Они любили друг друга как двоюродные брат и сестра - ни больше, ни меньше. Боб Марни верно разобрался в ситуации и про себя вздыхал над развеявшейся мечтой. Теперь уже было маловероятно, что Джульетта когда-нибудь станет не просто его племянницей, но и невесткой.