В магазине были недолго. Посмотрели продажу за день, посчитали выборочно бутылки, банки, куски, закрыли магазин, наклеили на дверь бумажку и отправились по домам.
Утром посидела в беседке, помолчала с Диком, потом обошла свои владения и вернулась домой.
У бабушки собрался штаб для экстренного совещания. В тетрадку событий сделали запись о магазине. Рассказ Екатерины подтвердился. После бурного обсуждения приняли решение опубликовать "тайну сельпо", но обязательно сделать НЗ, на случай, если манна небесная прекратится.
На общепоселковом собрании проголосовали за отмену денег и обеспечение продуктами сообразно нормам питания, а товар, количество которого ограничено, будет выдаваться по спискам на день появления. Люди заговорили об испытании модели коммунизма. Когда находясь в беседке, увидела щит с рисунком спешащего паровоза, подумала, что он уже дошел до станции Коммунизм. Она оказалась в поселке "Старая мельница".
Вечером на нашей площадке были организованы танцы, на которые пришел весь поселок. У людей было праздничное настроение, несмотря на то, что туман никуда не исчез и солнце не показалось. Голод нам не грозил! Правда рыбу было решено продолжать ловить, потому как запасов мяса в магазине никогда не было, за ним раньше ездили на станцию, где находилась мясная лавка.
Глава 5
…От всего сердца люблю я только одну жизнь и, поистине, больше всего тогда, когда ненавижу ее!
Фридрих Ницше
На фоне этого, казалось бы, радостного события, мы совсем упустили из вида, что есть люди, не смирившиеся с тем, что их родные пропали, и никто их не ищет - боятся заходить за туман.
Первым не выдержал младший близнец. Братья поссорились, Тарас кричал на Пахома, что он не любил маму, поэтому так легко сдался. В результате они крепко подрались, а утром Тарас исчез вместе с котомкой, бутылкой молока, краюхой хлеба, испеченной бабушкой накануне, и сменой портков. Пахом кинулся к арке и почти догнал брата, но тот, увидев погоню, тоже припустил и проскочил границу. На зов не откликнулся и не вернулся.
Следующей пропала жена водителя Авдотькина. За день до этого она делилась с подругой, что без него нет жизни, поэтому хочет найти и вернуть в семью. А если у того и правда есть зазноба в районе, так хоть космы ей повыдергивать для восстановления душевного равновесия. Больше Авдотькину никто не видел.
Оба эти случая были записаны в тетрадь, которая получила у жителей название "Загадочная книга".
Вскоре поселок взбудоражило еще одно событие, которое напугало своей необъяснимостью.
- Пелагея Петровна, - крикнули с крыльца, - вы дома?
За дверью стояла пара молодоженов, на чьей свадьбе весь поселок гулял весной. У Василисы были заплаканные глаза, за спиной мялся муж. Я широким жестом показала направление куда идти. Карповы нерешительно прошли в комнату, где ба сучила козью шерсть. Увидев гостей, она остановила веретено и сняла с колен мешочек с пухом. Чета села на диван, Антон обнял жену за плечи. Та сгорбилась и заплакала.
- Кира, принеси воды, - сказала бабушка мне, и уже гостье, - Василиса, перестань плакать, ребеночку вредно.
Тут женщина зарыдала в голос и сквозь слезы крикнула:
- Нет ребеночка, нет!
- Кира, захвати отвар валерианы и пустырника! - я тут же взяла бутыль и, зачерпнув воду в ведре, поспешила в комнату. Ба сидела на диване и утешала Василису. Налив четверть стакана отвара, разбавила его водой и протянула плачущей. Женщина взяла трясущимися руками и поднесла ко рту. Не сразу смогла выпить, прорывающиеся рыдания не позволяли сделать глоток. Наконец допив, постепенно стала затихать, склонив голову к плечу мужа. Тот погладил ее по руке и начал говорить.
- Мы так радовались, что у нас будет ребенок, он уже шевелился, и я начал мастерить кроватку.
- Говорила, говорила тебе, что не надо ничего заранее делать, примета плохая, - простонала Василиса.
Мужчина поморщился и продолжил.
- Он перестал шевелиться. Сначала мы думали, что это от испуга Василисы после взрыва, но потом живот стал уменьшаться, и вот теперь мы вообще не уверены, была ли беременность.
Василиса опять заплакала:
- Как такое может быть, а?
Бабуля покачала головой:
- Не знаю. Если вы связываете это с взрывом и туманом, то нужно опросить женщин. В поселке были другие беременные.
Потом взяла тетрадку и сделала запись под номером 36: "28 августа 1941 г., Василиса Карпова, 20 лет, предполагает, что беременность прервалась (рассосалась)".
После обеда женщины штаба пошли в амбулаторию. Я увязалась с ними. Фельдшера не было, он еще до взрыва уехал в отпуск к родне, но так и не вернулся. Мы нашли книгу с записями и вскоре выяснили, что в поселке должны быть еще три беременные, причем одна из них - жена аккордеониста.
Мы обошли всех по очереди. Картина была удручающая - ни у одной из них беременность не развивалась. По разным причинам они не стали делиться этим открытием, но когда мы рассказали, что они не одни такие, то получили исчерпывающую картину - не было кровотечения, ничего не болело, просто было ощущение, что кто-то пустил время вспять и беременность исчезла.
Так в бабулиной "Загадочной книге" появились еще три записи.
Лето заканчивалось, стало холодать. Не было дождей, просто ветер перестал быть теплым. Яблочки в нашем саду так и не вызрели, но их все равно собрали.
Появилась проблема, как быть с теплой одеждой. Постоянные жители поселка оказались в преимущественном положении, а вот приезжие "дачники" не имели ни обуви, ни пальто. В списках сельпо значились фуфайки в количестве пяти штук, демисезонное пальто мужское одна штука и женское - две штуки. Брюки, шаровары, сапоги кирзовые, яловые, боты, галоши, валенки тоже были на складе, но все в ограниченном количестве. Поэтому штаб сделал списки нуждающихся, и каждое утро, как в магазине восстанавливалось количество выданного вчера, очередники получали свою одежду. Понятно, что размеры не изменялись, и все вещи перешивалось, переделывалось под человека. Вот с обувью дела обстояли сложнее, но и здесь находился выход, большое - не маленькое, носить можно.
Пробовали на ночь в магазине оставлять свои вещи, в надежде, что и они начнут появляться утром, как остальное, не получилось. Прирастало только то, что было в сельпо на момент взрыва.
Началась осень и заговорили о том, что детям нужно учиться. Школа осталась за пределами тумана, поэтому в конторе поселкового совета сделали один класс, собрали туда все книги и учебники, карандаши и бумагу, которые нашли по домам и в магазине, переписали детей и собрали их по группам. Добровольцы из числа жителей вызвались преподавать школьные науки. Я тоже попала в список и теперь вставала еще раньше, чтобы до школы обойти владения и проверить границы тумана.
В беседку я ходила в любую погоду. Холодно, море штормит, ветер, обжигающий морозом до костей - ничто не могло помешать. Я и Дик, как часовые, несли свою вахту с пяти часов утра. Иногда не могла сидеть на каменных ледяных скамейках, тогда описывала круги, стараясь унять озноб. Но чаще я обнимала Дика, зарываясь руками в шерсть. Собачье тепло не давало замерзнуть.
Бабушка знала о моих посиделках и переживала, что я заболею, но с этой боязнью пришло осознание еще одного чуда. За все время в поселке никто не захворал. Не было ни одного чиха! Даже старики не жаловались на ломоту в костях при смене погоды. Дед Матвей перестал хромать и брал клюку только для того, чтобы отгонять собак.
Зимними вечерами, когда серость рано превращалась в темноту, все поселковые разделялись на группы по интересам. У кого-то в доме пели. Песня "Катюша" - самая любимая. У аккордеониста устраивались танцы, но его небольшой дом вмещал мало людей, поэтому там собиралась в основном молодежь. В нашем доме проводили вечера люди постарше. Бабушка откуда-то достала переносной патефон в виде чемоданчика и несколько граммофонных пластинок, с которыми обращалась очень бережно, как со стеклом. Заводился этот английский агрегат с помощью вращающейся ручки, и, благодаря этому, мы могли слушать песни и арии Шаляпина, Собинова и разную оркестровую музыку. "Эх, дубинушка, ухнем", - шипел, хрипел и орал патефон, громкость которого не регулировалась. Но зато летом, когда чемоданчик выставлялся на подоконник, вся улица могла танцевать под "Брызги шампанского".
Глава 6
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч."Синий платочек" Музыка Ежи Петерсбургский, слова Яков Галицкий
Мы с бабушкой, как и большинство жителей, старались быть занятыми делами в поселке, помогать людям, поддерживать и подбадривать нуждающихся в утешении. Некоторые отчаялись от этой серости, безысходности. Солнца не хватало всем.
Иногда и нас накрывало. Тогда мы плакали, скрываясь друг от друга, боясь вызвать ответную душевную боль. Особенно тосковали по маме. Если в первое время была надежда, что родители вот-вот появятся, то потом пришло понимание: если не смогли прорваться они, то никто этого не сделает. Мамина энергия и папины возможности раньше казались мне безграничными. Но, увы… Страшилась думать, что родных нет в живых, как и тех, кто ушел из поселка. Какая сила могла сотворить такое? Но вопреки всему сердце верило - существует такой человек, который прорвет пелену тумана.
Сидя в беседке, непроизвольно крутила в руках часы. Иногда представляла себе, что стрелка вдруг сдвинется, начнет отсчет времени, и в лучах восходящего солнца появится Он. Но нет, она намертво застряла на месте, как и солнце, где-то там за горизонтом.