- Зубы белые и ровные, - продолжала Марго. - Нос слегка… как это говорится? Агрессивный? Губы решительные… могут улыбаться, а могут быть строгими. Я знаю, милая моя Минель, что это только усиливает привлекательность. Это контраст. Глаза нежные и кроткие. Но - подождите… взгляните на нос. Взгляните на рот. Да, они говорят: "Я красива… я чувственна… но подождите немного. Пожалуйста, никаких глупостей".
- Да, пожалуйста, - повторила я, - никаких глупостей. Когда мне захочется получить исчерпывающее описание моей внешности и характера, я попрошу об этом.
- Никогда не попросите, потому что у вас есть одна особенность, Минель, - вы считаете, что разбираетесь во всем лучше кого бы то ни было и можете правильно ответить на любой вопрос. О, я знаю, с уроками вы всегда справлялись лучше меня… лучше нас всех… так и подобает дочери учительницы, а теперь вы учите нас, объясняя, что правильно, а что нет. Но позвольте вам сказать, моя умная Минель, вам еще многому предстоит научиться.
Я вгляделась в ее смуглое смеющееся личико с прекрасными горящими почти черными глазами, так похожими на глаза ее отца, густыми бровями, пышными темными волосами. Марго была очень привлекательной, но ощущалось в ней что-то таинственное. Я вспомнила, как встретилась с Марго на винтовой лестнице. Где же она была?
- Чему-то, что вы уже знаете? - спросила я.
- Некоторые уже рождаются с таким знанием, - сказала она.
- И у вас есть подобный дар?
- Есть.
На галерее разместился небольшой оркестр. Леди Деррингем, изящная, одетая в бледно-розовые шелка, увидев меня, пожала мне руку и проговорила:
- Как мило, что вы помогли нам, Минелла.
Это замечание, хотя и высказанное самым любезным тоном, сразу же напомнило мне причину, по которой я здесь находилась.
Как только появился граф, я заподозрила, что своим приглашением обязана ему. Он оглядывал зал до тех пор, пока его глаза не остановились на мне. Просияв, граф поклонился мне из противоположного конца зала, и я заметила, что он впитывает мельчайшие подробности моей внешности - а это, как я напомнила себе, оскорбительно. Я ответила ему надменным взглядом, и его это, кажется, позабавило.
Леди Деррингем устроила так, чтобы я села рядом с ее дочерью и Марго - словно напоминая собравшимся, что, хотя мы здесь и присутствуем, формально мы еще не введены в общество. Мы уже не дети и можем присутствовать на музыкальном вечере и ужине, но нас отпустят, как только все кончится.
Я ужасно радовалась. Я очень люблю музыку, в особенности творения Моцарта, которого много исполняли в этот вечер. Слушая музыку, я чувствовала себя на седьмом небе от счастья и думала, как хорошо было бы жить в таком достатке, а ведь так жили многие мои ученицы. Мне казалось несправедливым, что судьба поместила меня за пределы этого круга и в то же время вблизи него, так что я могла заглянуть в него краем глаза и понять, чего я лишена.
Во время перерыва в концерте люди ходили по залу, здороваясь со своими знакомыми. Ко мне подошел Джоэл.
- Рад, что вы здесь, мисс Мэддокс.
- Неужели вы думаете, что заметили бы мое отсутствие? Неужели люди действительно считают присутствующих и верят, что над ними нависнет рок из-за несчастливого числа тринадцать?
- Мы не узнаем этого, так как такой ситуации удалось избежать… если позволите сказать, самым удачным образом. Надеюсь, это только начало и вы еще не раз почтите нас своим присутствием.
- Нельзя надеяться, что четырнадцатый гость будет постоянно отказываться в самый последний момент ради того, чтобы меня пригласили.
- По-моему, вы придаете этому обстоятельству слишком большое значение.
- Вынуждена это делать - ведь иначе меня бы здесь не было.
- Давайте забудем об этом и просто порадуемся, что вы здесь. Как вы находите концерт?
- Восхитительным.
- Вы любите музыку?
- Очень.
- Такие концерты у нас устраиваются часто. Вы должны прийти еще.
- Вы очень любезны.
- Этот устроен для графа. Он очень любит Моцарта.
- Вы говорите обо мне? - спросил граф. Он присел рядом со мной, и я почувствовала, что он пристально оглядывает меня.
- Я говорил мисс Мэддокс, граф, что вы любите Моцарта и концерт устроен в вашу честь. Позвольте представить вам мисс Мэддокс.
Граф встал и поклонился.
- Рад встрече с вами, мадемуазель. - Он повернулся к Джоэлу. - Мы уже встречались с мадемуазель Мэддокс.
Я почувствовала, что кровь прихлынула к моему лицу. Сейчас он выдаст меня. Расскажет Джоэлу, как я заглядывала в его спальню в то время, когда должна была быть наверху, и намекнет, что неразумно приглашать людей моего положения в избранное общество. И какой момент он выбрал! Но, разумеется, это как раз в его стиле.
Граф с сардонической ухмылкой разглядывал меня, читая мои мысли.
- Где? - удивленно спросил Джоэл.
- У здания школы, - сказал граф. - Я проходил мимо и увидел мадемуазель Мэддокс. Я подумал: "Вот та восхитительная мадемуазель, которая сделала столько добра моей дочери". Я рад возможности лично выразить свою благодарность.
Он улыбнулся мне, так как, разумеется, заметил мое смущение и понял, что я вспоминаю о тех поцелуях и своем позорном бегстве.
- Мой отец постоянно воспевает хвалу школе миссис Мэддокс, - любезно заметил Джоэл. - Благодаря ей мы получили возможность отказаться от гувернантки.
- Гувернантки частенько становятся надоедливыми, - сказал граф, вновь усаживаясь рядом со мной. - Они неровня нам и в то же время не принадлежат к слугам. Очень раздражает, когда люди оказываются в полном отчуждении. Не нас, их раздражает. Они становятся очень чувствительны к своему положению. Классовую принадлежность людей необходимо игнорировать. Вы согласны, Джоэл? А вы, мисс Мэддокс? Когда один из друзей нашего покойного короля Людовика XV, герцог, обратил его внимание на то, что его новая любовница - дочь повара, король ответил: "Неужели? Я не заметил. Дело в том, что все вы настолько ниже меня, что я не вижу разницы между герцогом и поваром".
Джоэл рассмеялся, а я не смогла удержаться от того, чтобы не заметить:
- И вы тоже так считаете, мсье граф? Вы тоже не видите разницы между поваром и герцогом?
- Я занимаю не столь высокое положение, как король, мадемуазель, но все же достаточно высокое, и я не вижу разницы между дочерьми сэра Джона и дочерью учительницы.
- В таком случае, получается, я не слишком чужда вашему кругу?
Его глаза, казалось, ожгли мое лицо.
- Мадемуазель, уверяю вас, совершенно не чужды.
Джоэл смутился. Уверена, он находил, что этот разговор отличается дурным вкусом, но ни граф, ни я не могли остановиться.
- По-моему, антракт заканчивается, - сказал Джоэл. - Нам пора занимать свои места.
Вернулись девушки. Марго, похоже, веселилась, Мария была опечалена, лицо Сибиллы хранило непроницаемое выражение.
- Вы привлекаете внимание, Минель, - прошептала Марго. - Двое самых красивых мужчин ухаживают за вами. Вы словно сирена.
- Я их не просила.
- Сирены никогда этого не делают. Они просто посылают неслышные чарующие волны.
Всю остальную часть концерта я думала о графе. Он испытывал ко мне какое-то влечение. И я знала почему. Граф любил женщин, и, хотя я еще не созрела, мое взросление шло очень быстро. То, что его намерения бесчестны, более чем очевидно. Но самым ужасным было другое: вместо того, чтобы сердиться, я чувствовала себя очарованной.
Мы уже собрались было спуститься в обеденный зал, где нас ждали холодные закуски, как вдруг появился лакей в великолепной ливрее дома Деррингемов и, отыскав глазами сэра Джона, тихо подошел к нему. Я увидела, что слуга прошептал несколько слов.
Кивнув, сэр Джон приблизился к графу, который, как с досадой заметила я, оживленно болтал с леди Эглстон, легкомысленной молодой особой, женой подагрического господина более чем средних лет. Она глупо хихикала, и я без труда представила себе предмет их разговора.
Сэр Джон переговорил с графом, и они тотчас вышли из комнаты.
Ко мне приблизился Джоэл.
- Пойдемте в столовую, - предложил он. - Там вы сможете выбрать, что вам понравится. А потом мы найдем столик.
Я прониклась к нему благодарностью. Он был так любезен, так внимателен. Джоэл понимал, что я никого здесь не знаю, а потому нуждаюсь в защите.
Буфетная стойка была уставлена блюдами из рыбы и холодного мяса. Я взяла чуть-чуть, так как не была голодна.
Мы уселись за столик, окруженный растениями, и Джоэл сказал:
- Кажется, вы нашли графа несколько необычным.
- Ну… он чужестранец.
- По-моему, он вывел вас из равновесия.
- Мне кажется, этот человек привык, чтобы всегда все было так, как он хочет.
- Вне всякого сомнения. Вы видели, как он вышел с моим отцом? Из Франции прибыл один из его слуг с письмом. Похоже, случилось что-то серьезное.
- Вероятно - раз из-за этого слуга проделал столь долгий путь.
- Но это не было неожиданностью. Вы знаете, дела во Франции уже давно внушали опасения. Надеюсь, ничего страшного все же не произошло.
- Положение в этой стране действительно тревожное, - сказала я. - Не перестаешь гадать, чем все это закончится.
- Два года назад мы с отцом гостили у графа, и уже тогда в стране было неспокойно. Но кроме меня на это никто не обратил внимание. Вероятно, когда постоянно живешь рядом, близкое становится не столь очевидным.
- До меня доходили слухи о безумных тратах королевы.
- Она очень непопулярна. Французы не любят иностранцев, а она - иностранка.
- Но, насколько мне известно, она очень красивая и очаровательная женщина.