- Я заметил, что вы знали, кто я такой, еще до моего представления.
- Да, - односложно ответила она.
- Но мы никогда прежде не встречались?
- Нет.
- Тогда, возможно, вы видели меня в офисе?
- Нет.
- Значит, в обществе?
Покачав головой, Белинда заметила:
- Едва ли мы вращаемся в одних и тех же кругах.
- Это напоминает мне детство, - вдруг сказал он.
Совершенно озадаченная Белинда спросила:
- Простите?
- Когда я был маленьким, то терпеть не мог ездить в машине. Мне было жутко скучно. И моя мать, чтобы хоть как-то развлечь меня, играла со мной в такую игру. Что-то загадывала, а я задавал вопросы, пытаясь угадать, что это. Именно об этом я сейчас и вспомнил.
Белинда разозлилась - на себя за то, что выглядит дурочкой, на него - за то, что смеется над ней.
- Я видела ваши фотографии в газетах, - резко ответила она. Однако они не передавали даже малой доли того, чем он обладал. Они не приготовили ее к этой встрече.
Фергюссон вздохнул.
- Ну вот, мне только-только начала нравиться эта игра, а вы взяли и все испортили.
- Что ж, я всегда могу что-то загадать, чтобы вы не скучали.
Но едва язвительные слова слетели с ее губ, Белинда пожалела, что произнесла их. Она ведь собиралась очаровать его своей красотой и обаянием, но пока делала все, чтобы рассердить. А это никуда не годится. Вполне возможно, что у него, как у большинства мужчин с большими деньгами, раздутое самомнение и полное отсутствие чувства юмора.
Но спустя долю секунду он опроверг ее предположение, весело рассмеявшись. И смеялся он приятно, тихо и заразительно, а не громко и самодовольно.
Даже глаза его улыбались, когда он ответил:
- Должен признаться, что теперь я предпочитаю более взрослые игры.
- Это я знаю, - холодно произнесла Белинда.
Год назад она лично получила трагические доказательства того, что могущественный Фергюссон действительно предпочитает "более взрослые игры". Больше всего ей хотелось впиться в его красивое лицо ногтями, располосовать его сверху донизу и визжать, визжать, изливая накопившуюся ненависть.
Освальд сразу пожалел об игривом замечании, которое вызвало такой ледяной отпор.
Но молодая женщина уже раскаялась в своей вспышке, в примитивном стремлении к насилию и напомнила себе, что если собирается преуспеть в своей миссии, то не должна никоим образом даже намекать Фергюссону на то, что имеет какое-либо отношение к Джону Аброгайлу.
И, приложив неимоверное усилие, она легко сказала:
- На каждой фотографии вы фигурируете с новой спутницей, а газеты, не стесняясь, окрестили вас новым Дон Жуаном.
- Газетчики очень часто распространяют истории, граничащие с клеветой. Я лично всегда возмущался такими отзывами.
- Почему же не подали в суд? Или считаете, что лучше плохая реклама, чем никакой? - спросила она.
Ему показалось, что ее настроение изменилось, и он ответил, широко улыбаясь:
- А вам как кажется?
Белинда понимала, что уже находится под влиянием его обаяния, его сексуальности, его магнетизма, и сделала попытку улыбнуться в ответ. Выяснилось, что это много проще, чем ей казалось. Что она лучшая актриса, чем думала.
Фергюссон был впечатлен ее ответной реакцией и продолжил:
- Боюсь, мои отношения с прессой оставляют желать много лучшего. На последней пресс-конференции меня спросили, что я думаю о современной журналистике, и я ответил, что, к сожалению, многие представители этой профессии не только сильно отклоняются от истины, но зачастую и просто сочиняют то, чего не знают. С тех пор они жаждут моей крови.
- Так все эти истории - ложь? - Вопрос сорвался с ее губ прежде, чем она успела подумать.
- Очень часто, да. - Он внимательно посмотрел на свою спутницу и сказал: - Я не притворяюсь святым, но большинство газетных сплетен именно то, что они есть, - сплетни. Выдумки. Но, к несчастью, мимоходом брошенная грязь иногда прочно пристает.
- Да, но не так давно пресса была без ума от вас.
- Но только до тех пор, пока не выяснили, что я не желаю сотрудничать с ними. - После этих слов Фергюссон сменил тему разговора. - Надеюсь, у вас не возникло никаких проблем с переводом и таким поспешным переездом?
- Нет, вовсе нет.
- Вам не пришлось расстаться с кем-то близким? С приятелем, женихом?
- Нет.
Фергюссон был рад, что сведения Траппа подтвердились, и спросил:
- А с жильем вы что решили?
- Я снимала квартиру пополам с подругой, так что никаких осложнений тоже не возникло.
- Многие вряд ли были бы довольны расстаться с семьей и близкими на Рождество.
Старательно следя за тем, чтобы голос звучал ровно, Белинда ответила:
- У меня нет близких, с кем я могла бы провести Рождество.
Фергюссон ждал.
Но она так и не упомянула отчима. Интересно, почему? Хоть он и ее босс, но не похоже, чтобы она страдала отсутствием храбрости. Он был готов сказать ей о том, как сожалеет о случившемся, объяснить свою роль в печальных событиях, и задал бы несколько вопросов, давая возможность высказаться открыто.
Но она продолжала молчать, так что Освальд сделал вывод, что Белинда Стэджерфорд не желает обсуждать с ним эту тему.
Сам он предпочел бы выяснить этот вопрос раз и навсегда. Но если она решила оставить прошлое позади, то он готов принять ее решение.
Белинда, ответив на его вопросы с большим внешним спокойствием, чем рассчитывала, почувствовала себя немного увереннее. Однако, прекрасно понимая, что такая возможность скорее всего больше не представится, она все равно не могла придумать ни одной остроумной фразы, способной заинтересовать ее спутника-противника. Молчание затягивалось, и Фергюссон решил прервать его, пока оно не стало слишком тягостным.
- Вы уже бывали когда-нибудь в Сиднее?
Белинда немедленно почувствовала облегчение и ответила:
- Ни разу, но давно мечтала.
- Надеюсь, вам понравится, - вежливо сказал Фергюссон.
- О, я уверена в этом! - Она воспользовалась возможностью поддержать беседу и спросила: - А какой он, Сидней?
Фергюссон задумался, потом ответил:
- Разный, как большинство городов. Летом обычно довольно жарко, зимой тепло. Сильные ветры. Масса народу. Он часто веселый, яркий, полный жизни, хотя преступности тоже хватает, как и везде, где живут люди. Сидней мне нравится и всегда нравился, и я не хотел бы постоянно жить где-то еще. Но я отдаю себе отчет, что я - счастливчик, имеющий возможность проживать в прекрасном, возможно даже лучшем районе и ездить с шофером. А когда становится слишком жарко и пыльно, всегда могу поехать в летний домик в горах.
- Просто идиллия, - мечтательно отозвалась Белинда.
- Да, но повторю, что я один из немногих, кто может себе это позволить. Счастливчик.
На это замечание она никак не отреагировала, так что Фергюссон перевел разговор на последние новости, и они беседовали до самого аэропорта, как вежливые незнакомые люди, о мировых событиях.
Но когда, приехав, Белинда поблагодарила его и стала прощаться, он вдруг сказал:
- Вам лучше держаться рядом со мной, мисс Стэджерфорд.
- Но мне надо забрать заказанный для меня билет.
- Вам не о чем волноваться. Мои люди обо всем позаботились. Мы летим одним самолетом. - И, не дав ей опомниться, взял за талию и повел с собой, будто она ему ровня, а не скромная служащая.
Белинда Стэджерфорд была довольно высокой для женщины. И Фергюссон оказался не намного выше ее, но производил внушительное впечатление благодаря мощной фигуре и властной манере держаться.
Вскоре она обнаружила, что путешествие с могущественным Фергюссоном значительно отличается от ее предыдущих поездок. Все было намного проще и удобнее. С формальностями было покончено в мгновение ока, они выпили кофе в баре и немедленно поднялись на борт авиалайнера, где их провели в салон первого класса.
Белинда была потрясена. Конечно, это не случайность. Она покосилась на спутника.
- Что-то не так? - немедленно спросил он.
- Н-нет… все в порядке… Но… я не ожидала, что мы будем в одном самолете, тем более на соседних местах.
Устремив на нее завораживающий взгляд синих глаз, он мягко поинтересовался:
- Надеюсь, вас не беспокоит перспектива сидеть рядом со мной?
- Н-нет, конечно нет. Просто я удивлена.
- Я узнал, что мы летим в одно время, и приказал забронировать соседние кресла. Перелет довольно долгий, так что мысль о вас в качестве попутчика показалась мне довольно привлекательной. Надеюсь, вам тоже?
- Да, безусловно, - заверила его Белинда с самой обворожительной улыбкой.
И роскошь первого класса тоже была более чем привлекательной. Она привыкла летать эконом-классом, где непонятно, куда деть колени, невозможно ни повернуться, ни удобно устроиться.
Несмотря на возбуждение или скорее именно благодаря ему, она с трудом подавила зевок.
- Устали? - тут же спросил Фергюссон.
Да уж, от его внимания не ускользает решительно ничего.
- Я не очень хорошо спала прошлой ночью, - призналась она.
- Слишком перевозбудились?
- Наверное.
- Тогда почему бы вам не вздремнуть немного до ланча?
Но она покачала головой.
- Я часто засыпаю в машине или в автобусе, но в самолете - никогда.
Фергюссон снял пиджак, повесил его на плечики и спросил:
- Почему?
И Белинда неожиданно для себя сказала ему правду:
- Не могу до конца расслабиться. Не люблю летать. Мои старшая сестра и отец погибли в авиакатастрофе.
- О, мне очень жаль. Давно?