Данте до боли стиснул зубы. Ублюдок. Теперь он собирался засунуть телефон в карман и выкинуть всю эту херню из головы, учитывая, что дал гневу небольшой выход.
Да ни в коем грёбаном случае он не проигнорирует такую колкость.
"Неужели тебе достаточно какого-то "хорошо"? Никогда не считал тебя тем, кто довольствуется малым".
Данте нетерпеливо ожидал ответа, который пришёл через минуту, хотя, казалось, прошло гораздо больше времени.
"Бета ты или нет, но моя личная жизнь тебя не касается".
В груди Данте зародилось свирепое рычание. Эти слова снова подвели его к причине, которую он не понимал. Джейми хотела его спровоцировать, и у неё это хорошо получилось.
"Всё, что касается тебя - моё дело. Никогда об этом не забывай".
Голос в голове подсказывал, что он не совсем прав, но сейчас эти помехи на заднем плане Данте не волновали. От пришедшего ответа и Данте и его волк обнажили зубы.
"Да никогда этому не бывать".
Зарычав от такого пренебрежения, Данте набрал ответ.
"Джейми, не выводи меня из себя. Тебе нужно порвать с человеком, пока всё не запуталось. Если между вами всё испортится, всё может превратиться в кошмар, и на человечишку могут насесть те секстанты и снова рыскать вокруг территории нашей стаи. А сейчас это последнее, что нам нужно".
Данте не думал, что что-то могло разозлить его ещё больше. Как же он ошибался.
"Попридержи коней, папочка. У тебя паранойя. Наверное, тебе стоит сбросить напряжение. Этим и займись".
Как же Данте хотелось отшлёпать эту девчонку… сильно. Может, если он так и сделает, то Джейми наконец-то перестанет перечить и идти против каждого его приказа. Может, это ещё и выбьет из его волка ту нерациональную одержимость женщиной, на которую он не имел прав. На эту мысль волк зарычал. Он был таким же упрямым как Джейми.
Признавая, хоть и неохотно, что этот раунд остался за Джейми, Данте переключил внимание на работу, намереваясь игнорировать плохое настроение волка и незнакомые ощущения эго. Сегодня вечером он не собирался больше думать о Джейми Фэрроу. Больше ни разу.
Отправив последнее сообщение, Джейми выключила телефон и закинула его в сумочку. В любую секунду мог начаться фильм. Что не так с этим парнем? Она и не подозревала о таком его отношении к людям. Вспомнив о том, что у Данте было несколько друзей из людей, она откинула теорию о расизме. Нет, существовала какая-то другая причина, по которой Данте сунул нос в её дела и попытался вмешаться в её личную жизнь.
- Что думаешь об этом? - спросила Джейми Райли, которая прочитала все сообщения и даже попыталась дать совет в ответах на них.
Райли проглотила попкорн.
- Как по мне, тут попахивает ревностью.
- В этом нет смысла.
- Он же парень, какой тут может быть смысл.
Она была права. Из личного опыта общения с мужчинами-оборотнями Джейми знала, что у них частенько отсутствует логика. Но, опять же, если Данте хоть чуточку ею интересовался, не было причины это скрывать. А ещё ведь был тот разговор с Триком.
- Это не может быть ревностью.
- Понимаю, что в это трудно поверить, но я с этим парнем даже не разговаривала, поэтому могу только предполагать. Если ты уверена, что он не ревнует, тогда, может, ему просто не нравится, что ты больше за ним не увиваешься.
- Поправочка: я никогда за ним не увивалась.
- Ладно, может, ему не нравится, что ты больше не смотришь на него мечтательно.
- Я и не смотрела на него мечтательно.
Райли похлопала её по руке.
- Да, милая, конечно.
- Высокомерная сука.
- Любвеобильная шалава. А теперь заткнись, фильм начинается.
Поворчав, Джейми переключила внимание на экран, готовая отвлечься от мыслей о непонятном поведении Данте. Но через минуту просмотра фильма она застонала - главного героя тоже звали Данте.
Глава 3
Чёрный волк. Крик мамы. Рычания. Кровь. Чёрный волк. Папа перекидывается. Ещё больше волков. Клыки. Когти.
Крик мамы. Чёрный волк. Чёрный волк. Чёрный волк. Чёрный волк. Клыки. Ещё больше волков. Рык отца.
Рычания. Кровь. Кровь. Кровь.
Джейми вскочила в постели; тяжело дыша, трясясь, она вся была липкой от пота. Сердце билось громко и яростно. Обрывки сна кружили в разуме, горе разрывало её.
Волчица тоже страдала от этого спускающегося-в-закоулки-памяти сна и рьяно нападала на клетку, в которую её заключила Джейми, рыча, воя, всем телом бросаясь на стены, пока решётки не начали поддаваться. Джейми согнулась пополам и закричала, когда тело охватили судороги, а в голове разлилась жуткая боль. Она боролась с обращением, боролась с каждой частичкой имеющейся у неё силы, с яростной быстротой восстанавливала клетку. Посылала волчице умиротворяющие образы, надеясь заверить животное, что они больше не в опасности, что всё кончено.
Лишь через несколько минут волчица начала успокаиваться и решётки клетки, наконец-то, стали прочными. Джейми накрыла тошнота, и в мучении, которое становилось слишком знакомым, девушка бросилась в ванную, где её сильно вырвало. Даже когда в желудке больше ничего не осталось, её рвало сухими позывами.
Ничего из того, что Джейми делала, не могло исцелить волчицу. Ничего. Она оставалась такой же травмированной как и тогда, когда Джейми было двенадцать и она стала свидетельницей убийства своих родителей. Её волчица… испугалась, встревожилась, разозлилась… и вырвалась на поверхность, чтобы защитить Джейми.
И только через три недели Джейми смогла перекинуться обратно в человеческую форму. Волчица была слишком встревожена и держала оборону, чтобы успокоиться или понять, что нападение закончилось.
Та ночь оставила на волчице след, и та с тех пор вела себя как животное, которое перенесло плохое обращение - она стала недоверчива, легко провоцируема и быстро приходила в гнев. Сосуществование с такой раздражительной, непредсказуемой волчицей Джейми тяжело давалось. Когда девушка злилась, это тут же подхлёстывало норов волчицы. Когда Джейми тревожилась, это увеличивало беспокойство зверя. Такие сильные эмоции давали волчице силу, и такая сила, несмотря на протесты Джейми, могла легко вырваться на поверхность.
Когда бы Джейми не перекидывалась в волчицу, она делала это в одиночестве, потому что, вступив в контакт с кем-то другим, волчица хотела только одного - напасть. Волчица считала, что защищает Джейми от потенциальной угрозы. Поэтому в образе волчицы Джейми всегда бегала одна и это не вызывало проблем, пока четыре года назад она не пересеклась с другим волком. Последствий оказалось достаточно, чтобы у Джейми не осталось выбора, кроме как больше никогда не выпускать волчицу на свободу.
Поэтому пришлось выстроить вокруг волчицы клетку, которая настолько основательно разделяла животное и человека, что эмоции Джейми больше не подпитывали зверя. Настолько непробиваемую клетку, что предохраняла от выхода волчицы на свободу. Да, это было неестественно, да, Джейми больше не ощущала себя целостной, но это был единственный способ увериться, что так волчица останется где-то глубоко внутри.
Джейми понимала, что волчица станет бороться, захочет освободиться, как любое дикое животное, но не ожидала, что это противостояние окажется настолько мощным и неустанным. А что могло произойти, если бы Джейми ослабила защиту и волчица стала настолько сильной, что сумела выбраться на свободу? Она бы, вероятно, никогда не позволила Джейми перекинуться обратно в человеческий облик. Джейми превратилась бы в бродягу, возможно, потеряла бы свою человеческую половину и начала бы убивать.
Данте не осознавал, что беспокойно барабанит пальцами по столу, пока говорил Трик.
- Это не значит, что ты должен нервничать. Не завтракать. Каждую минуту или около того поглядывать на дверь.
Данте перевёл взгляд на Трика.
- Трик, я сегодня и правда не в настроении, - произнёс он низким голосом.
Мудро осознав, что, давя на Данте, лишь заработает фингал, Трик вздохнул и перестал улыбаться.
- Мне тебя жалко. Её не было всю ночь. Вернулась только в половину двенадцатого.
- Кто? - Небрежность тона может и сработала бы, если бы Данте прекратил барабанить пальцами по столу. Всю ночь и эго и волк сходили с ума, думая о том, как далеко удалось зайти тому милашке с Джейми. Данте хотелось у кого-нибудь спросить, вернулась ли Джейми, но это бы очень его раскрыло. Очевидно, язык тела всё равно выдал его с головой. Здорово. Может, сейчас Трик и перестал на него давить, но позже точно начнёт беспощадно дразнить Данте.
Данте почуял её запах прежде, чем увидел саму девушку. От аромата карамели и жимолости волк зарычал, а узёл в груди - о существовании которого Данте не подозревал - ослаб. Но от взгляда в лицо Джейми его охватила не похоть… а беспокойство. Джейми была бледна, под глазами залегли тёмные круги, а обычный энтузиазм пропал. Шерсть на загривке волка встала дыбом и тот стал беспокойно метаться.
Джейми ни разу не взглянула на Данте и села в дальнем конце стола рядом с Гейбом и Хоуп, с которой, как заметил Данте, много проводила времени. Теперь, когда Сельма ушла и перестала пытаться натравить Хоуп против стаи, та стала гораздо приятней.
Данте наблюдал за тем как на лице Гейба отразилось удивление, беспокойство, а затем понимание, когда он посмотрел на бледное лицо Джейми. Он также заметил, что когда Джейми смотрела на брата, её глаза чуть расширились. Что бы с девушкой не произошло, Гейб точно знал причину такого состояния и переживал.