Филипп оглядел темные утлы комнаты. Интересно, чего вдруг он, человек, начисто лишенный суеверий, испугался? Да, темнеет рано, особенно из-за дождя. Но ведь это - обычная девушка, из плоти и крови, которой некуда пойти, которая к тому же (он теперь совершенно точно разглядел) очень симпатичная, только какая-то странная. Если напоить ее вином, а потом пригласить потанцевать… Вторая комната не понадобится.
- Нет, я не передумал.
- Только еды у вас маловато осталось. Простите, но я была сильно голодна, я со вчерашнего…
- Это мы легко исправим. Здесь есть ресторанчик.
- В такую погоду?
- Нет, закажем еду сюда. Перед вашим приходом я только что пообедал, и они обещали доставить ужин. Я перезвоню и скажу, чтобы приготовили побольше.
Селин засмеялась. Филипп тоже улыбнулся: да, она определенно красива. Только ей больше подошли бы темные волосы, тогда она точно была бы вампиршей из завтрашнего праздника.
- Хорошо, я останусь, если вас не стесняет мое общество.
- Пожалуй, с вами веселей.
Филипп, который хотел общения, явно побеждал Филиппа, который искал одиночества.
Луциан спрыгнул с дивана и подошел понюхать новую подружку хозяина. Он ничего не понимал во французском языке, но кошачье чутье подсказывало ему, что вечер безнадежно испорчен, гостья остается здесь. Он внимательно всмотрелся в глаза этой девчонки: нет, ночевать в ванной сегодня не придется.
2
Луциан не ошибся. Он почти никогда не ошибался в людях. Селин уехала утром. Она исчезла, словно персонаж Хеллоуина, оставив Филиппа недоумевать. Вчерашний вечер полностью перемешался в его памяти, события не желали выстраиваться в более или менее осмысленную последовательность, и сейчас, ожидая лучшего друга Йена, он не находил себе места. Что же такое случилось вчера?
Сначала все шло как по маслу, Филипп даже немного разочаровался в девушке: разве можно так просто сдаваться за ночлег и ужин? Они весь вечер пили пиво, заедая его жареными колбасками, говорили, танцевали, смеялись… Селин даже позволила несколько раз себя обнять.
В общем, ночь обещала быть приятной, несмотря на некоторую скуку от того, что все слишком предсказуемо и обыкновенно. Часов в десять Селин стало жарко, она стянула с себя свитер и осталась в прелестном топе, который преподносил ее плечи и грудь в самом выгодном ракурсе…
А потом (Филипп не понял, как это получилось) она ушла к себе в комнату спать. Вот так: сначала вино, медленный танец и ее лицо с вампирской улыбкой - так близко, что обжигает дыхание…
- Филипп, мне кажется, я сейчас не выдержу. У меня больше нет сил…
- Мне тоже так кажется, дорогая… Пойдем.
- Да, пойдем! Ведь это наверху?
- Конечно. - Он уже представлял ее извивающейся от наслаждения в своих руках, он уже мысленно расставил в очередности все варианты и позы, которые, как ему казалось, вызывали у женщин наибольшее предпочтение, а потом…
А потом - пустая гостиная, запертая дверь на втором этаже и прощальная реплика через замочную скважину:
- Пока. Я жутко благодарна тебе, все действительно было превосходно! Но теперь мне пора спать.
А может, он сам проспал весь процесс? То есть женщина говорит, что все было великолепно, при этом закрывает дверь: значит, она говорит про секс, который между ними уже произошел. А про что еще так можно сказать? Только почему он, Филипп, чувствует себе неудовлетворенным и в то же время опустошенным? И почему Луциан смотрит с этаким гаденьким пониманием в глазах? Сам-то последний раз ходил по кошкам года три назад, вот и злорадствует…
А утром, когда он варил себе кофе и проклинал свою доброту вместе с доверчивостью, Селин вышла уже в куртке, с сумкой на плече. Она молча и решительно пересекла кухню, поцеловала его, словно они были любовниками уже сто лет, и бросила с порога:
- Прости. Но мне показалось, что ты сам сомневался, стоит ли это делать. К тому же я не сплю с первыми встречными.
После этого Селин исчезла навсегда. А он так и стоял с разлитым кофе и вытянувшимся лицом, пока не понял: впервые в жизни его позорно кинули.
Дождь, между прочим, стих. Он ушел рано утром, вместе с Селин. Теперь Филиппу стало ясно: дождь был нужен для того, чтобы его потянуло сюда, в это уютное деревенское одиночество. А одиночество было нужно, чтобы вот так неожиданно встретить ее. А она была нужна для того, чтобы понять, как это неприятно, когда тебя кидают. Ведь он всех своих девушек кидал… Ну а что дальше было нужно и главное - для чего, Филипп не знал. Что-то не сходилось в этой истории, которая, вполне возможно, должна была стать поучительной. Или вообще никакой не стать? В любом случае Филипп, хотя и мало знакомый с канонами театрального действия, чувствовал, что пьеса не отыграна до конца. Более того: она не только не отыграна, но и главные герои еще не все вышли на сцену. С одной стороны, это приободрило его, и он даже нашел в себе силы отмыть стол от лужи горячего кофе, а с другой - заставило испугаться грядущей неизвестности.
- Да, брат, ты тронулся крышей, это я тебе точно говорю! - Йен, как всегда циничный и непосредственный, довольный собой и миром, развалился в кресле напротив, с кружкой пива. На коленях у него возлежал Луциан. Эти два прохвоста обожали друг друга и даже были чем-то похожи, только один - старый, а другой - молодой.
- При чем тут крыша? Вот скажи: при чем тут моя крыша? Я рассказан тебе все как есть: вчера я вел себя идеально, ничего не мудрил и не придумывал, а она сбежала. Представляешь, меня в первый раз не захотела девушка!!! А утром поцеловала взасос и ушла.
- Она тебя?! Поцеловала взасос?! - У Йена, который любил посмаковать любовные победы, загорелись глаза. - И ты ее не остановил?!
- Да. - Филипп немного смутился.
Этого он говорить не хотел, хотя и не мог объяснить себе почему. Словно желал сохранить частичку некой интимной правды, которую знали только Селин и он сам. Опять же, зачем - неизвестно. Йен мерил шагами комнату, скинув Луциана на ковер.
- Ну слушай, это просто сверхгениально! Это… У меня нет слов! Вот молодчина: развела тебя на ночлег, попила-поела, как следует раздраконила, а потом - извините, герр Шиллер, мне пора спать. А утром - взасос!.. Нет, тебе определенно надо найти ее! Я всю жизнь мечтал о такой девчонке!
Филипп посмотрел на лучшего друга исподлобья:
- То есть ты хочешь сказать, что мне надо найти ее и отдать тебе?
- Э-э-э… Не откажусь, если ты такой щедрый. - Йен похлопал его по плечу, так что расплескал пиво. - Ну-у, братишка. Не вешай нос. Не буду я ее у тебя, отбивать.
- Как говорила моя прабабка…
- Мы делим шкуру неубитого вепря. Нет, медведя. Я знаю все, что говорила твоя прабабка, но, если честно, она меня уже утомила своими поговорками… Селин - классная девчонка, я просто уверен. Но тебе надо постараться, чтобы взять свое.
- Да о чем ты говоришь?! - вскричал Филипп.
- А что такого я сказал? Ты должен найти ее для того, чтобы поиметь. Так же, как она поимела тебя!
- Йен, я не собираюсь ее… Я просто… Да ну, у тебя на уме одна постель.
- А у тебя, можно подумать, нет?
- Нет, конечно.
Филипп с досадой махнул рукой и замолчал. Он уже пожалел, что позвал Иена. Тот никогда не мог до конца оценить всю прелесть его романов с женщинами. Сейчас ему наскучит сочувствие, он начнет надсмехаться, обвинять в излишней сентиментальности, а то и разболтает всему поселку, что Филиппа - главного повесу их школы - впервые кинула девчонка, - которой нет и двадцати. К тому же - француженка.
Филиппа передернуло: запятнать свою репутацию перед бывшими одноклассниками ему не хотелось. Он потом не сможет показаться здесь много лет, а это недопустимо: Филипп очень любил свой домик и здешние места и ни за что на свете не расстанется с ними…
Конечно, что взять с Йена: он простой парень, живет в деревне, какие у него могут быть радости в жизни, кроме как посплетничать с другом о женщинах? Что может он понимать в настоящем искусстве обольщения? И что может он знать о таких девушках, как Селин? Впрочем, сам Филипп, кажется, знает о ней еще меньше: иначе бы не упустил. Все предыдущие пассии теперь неизвестно почему казались ему бледными набросками. А Селин - ярким холстом, на котором написана сама Страсть.
Как она выглядит и что там вообще нарисовано, Филипп не мог объяснить. Но ассоциации с холстами почему-то казались ему самыми верными, и он тут же красиво изложил все это Йену.
- Только не говори мне, что ты влюбился.
- Я и сам этого боюсь.
- Нет, Филипп, это просто у тебя… как говорит твоя русская прабабка…
- Хватит, а? Неужели ты не видишь, что меня зацепило?.. На, возьми еще пива, и давай подумаем, как мне отвлечься, чтобы выкинуть все это из головы.
- Думай о работе. У тебя большой заказ назревает, ты сам хвалился.
- Сделка уже состоялась в среду. Алиса, кстати, чуть ее не сорвала.
- Алиса? - Йен даже придвинулся поближе, ибо эта девушка давно ему нравилась, а с тех пор, как взялась за Филиппа, - особенно. - И что же теперь будет с бедной Алисой?
- Она - в полной и окончательной отставке. Йен заерзал в кресле:
- Я заберу ее себе, ладно? Ты же помнишь…
- Помню. Только она собралась замуж.
Может, врет, не знаю. Но говорит, что скоро свадьба.
- Это мы еще посмотрим. - Йен чуть ли не потирал руки. - Она заводная, я таких люблю.
На некоторое время друзья погрузились в молчание: Филипп - грустно подперев щеку, а Иен - уткнувшись носом в скрещенные ладони, с экзальтированным блеском в глазах.
- А может, она вампирша? - вернулся к главной теме Филипп. - И Луциан ее невзлюбил почему-то.
- Алиса? Да ладно тебе!