У него был вид пай-мальчика, который впервые в жизни надерзил учительнице, повинуясь какому-то жестокому порыву вдохновения, и теперь ждет расправы и одновременно удивляется - неужели смог?
Или неуклюжего тихони, который, измучившись своей робостью и небрежением товарищей, при всем классе признался в любви самой бойкой девочке.
В общем, Клайв был в точности похож на себя самого.
- Ты как? - сочувственно спросила Анна.
- В здравом уме и трезвой памяти, - усмехнулся Клайв еще дрожащими губами. - Уже.
- Вот и славно, - мягко улыбнулась Анна. Натянутые нервы понемногу отпускало.
- Но я все-таки буду ждать ответа.
Снова натянулась в груди струна. Ну зачем он?..
Наверное, она поморщилась, как при мигрени, потому что Клайв торопливо добавил:
- Но ты не спеши, думай сколько нужно.
- Клайв… - Анна разлила чай в две чашки - себе и ему. Мягко коснулась его руки. - Мне очень приятно это слышать. Правда. Потому что я уважаю и ценю тебя… Но…
- Нет, нет, нет. Сегодня и слышать ничего не хочу. Это ведь решение, от которого зависит все в твоей жизни, как ты можешь принять его за пять минут? - Клайв засуетился, собираясь уходить.
Анна с тоской подумала, что если бы у нее и были какие-то сомнения по данному вопросу, то все они разрешились бы в эти секунды - ну нечего ей делать замужем за человеком, который напоминает то маленького мальчика, то собственного ворчливого дедушку. Пусть его, найдется еще хорошая женщина, которой не терпится примерить на себя роль домохозяйки и матери семейства, вот пускай она и живет с этими Клайвом-маленьким и Клайвом-стареньким…
- А чай запиши на мой счет. - Он так и не разобрался, в какой карман пиджака сунул бумажник, махнул рукой, слез с табурета, снял пальто с тонконогой вешалки и торопливо вышел на улицу, на ходу поправляя кашне.
- Считай, что я угостила, - уронила Анна, когда стеклянная дверь за ним закрылась.
Мерзкий день. Эта повисшая в воздухе морось, холодный и медленный ветер, серенькая атмосфера, которую разбавляет желтым электрический свет, отчего становится еще гаже…
Клайв понял, что она за него не хочет. Это ясно, как день. Не этот, конечно, а какой-нибудь летний день в Италии. Естественно, он обиделся. Но ведь она не давала ему повода надеяться на что-то иное! Или теперь все, кто приходит с ней поговорить по душам за чашкой кофе или чаю, начнут свататься?
Боже, но ведь на дворе не восемнадцатый век и даже не начало девятнадцатого! Нынче браки заключаются по собственному свободному желанию, а не потому, что всем порядочным женщинам к определенному возрасту нужно обзавестись мужем, а мужчина, у которого есть жена, имеет право на большее уважение в обществе.
Анна фыркнула и, раздраженно звеня посудой, отнесла ее на кухню, в мойку.
Наверное, он нафантазировал себе бог знает что, отсюда и невиданная смелость, и само предложение руки и сердца без всяких преамбул вроде продолжительного романа. Эх, хотела поделиться душевным теплом с хорошим одиноким человеком… Нашлась добрая фея. Придумала лучший способ по наживанию врагов.
Она проворно вымыла чашки, блюдца и чайник, и, закрыв кран, скорее почувствовала, чем услышала, как открылась и закрылась дверь. Напряглась - вернулся?
Анна вытерла белым махровым полотенцем мокрые, пахнущие фиалковым средством для мытья посуды руки, вздохнула, распрямила плечи и вышла в зал.
- Привет, дорогая кузина! - На табурете, который недавно занимал Клайв, сидела Лин. У нее получалось несравнимо элегантнее.
Лин вообще была элегантна, "элегантный" было у нее высшей похвалой чему угодно, иногда даже тому, что элегантным по природе быть не могло. Наверное, она таким образом подчеркивала… да, свою элегантность.
- Привет, Лин! Здорово, что ты зашла. Я соскучилась и собиралась напроситься к тебе в гости в субботу.
- Значит, я уловила твои вибрации. Или подсознательное желание. Что в принципе все равно доказывает мои способности к телепатии или, как минимум, тонкое чутье. - Лин заглянула поверх плеча Анны в зеркальную дверцу одного из шкафчиков и поправила на шее шелковый платок. У Лин были медового цвета вьющиеся волосы и серые глаза на узком лице с высокими скулами. Платок по колориту идеально подходил к ее природной гамме.
- Что, в свою очередь, доказывает, что ты самая лучшая и незаменимая кузина из всех возможных.
- Определенно, так. Свари мне кофе с какао, как я люблю, будь добра.
- Ага. - Анна тоже любила этот индонезийский рецепт.
- Что нового и почему так пусто?
- Время такое. И хорошо. В обеденное время не посекретничаешь.
- А есть о чем секретничать? - улыбнулась Лин.
Анна стояла у подноса с горячим песком, спиной к двоюродной сестре.
- Клайв Батфилд просил моей руки, - небрежно бросила Анна и замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом - безмолвной бурей эмоций.
- С ума сойти! - придя в себя, громко прошептала Лин.
Анна повернулась к ней.
- Я тоже об этом подумываю. Не может вменяемый человек, тем более мужчина, желать брака с человеком малознакомым.
- Очевидно, он решил, что достаточно о тебе знает.
- Ага. Я дала ему понять, что не согласна, а он, похоже, обиделся.
- Конечно, его можно понять.
- Но чего он еще ждал? Что я брошусь ему на шею со слезами благодарности? Нет, не так: что я, скромно потупив очи и зардевшись, пролепечу: "Ах, мистер Батфилд, это так неожиданно… Но… Я не хочу мучить вас ожиданием… Да! Мой ответ - да!" - вдохновенно продекламировала Анна. - Начитался классики, наверное. Сентиментальный роман восемнадцатого века…
- Это ты начиталась классики, будем честными друг с другом.
- Не будем об этом, - предупредила Анна. От напряжения под тонкой кожей на висках набухли сосуды - слишком по-мужски. Ей всегда не нравилось это свойство.
- Но ты давно ему нравилась, это же было видно.
- Это еще не повод делать мне предложение с бухты-барахты.
- Анна, а ведь он хороший человек.
- Лин! Сейчас я возмущусь, и кофе не получится!
- Брось, на вкус твоего кофе не влияют ни твое настроение, ни магнитные бури, ни даже качество зерна.
- Хороших людей много.
- Верно. А вокруг тебя их много?
- Достаточно.
- А почему ты еще не замужем?
- А не хочу!
- Тебе уже не двадцать, и даже не двадцать пять…
- И не тридцать, - жестко закончила Анна. - Мне тридцать два, как ты, верно, помнишь, и это не тот возраст, в котором я хочу заживо похоронить себя в неудачном браке.
- Брак, он в любом случае неудачный. Но подумай хорошо, ведь твои тридцать пять и сорок не за горами, а в нашем городке мало что меняется…
- К чему ты клонишь, Лин? - Анна сняла с песка джезву с поднявшимся кофе. Похоже, и впрямь получится какая-то жидкая дрянь, а не индонезийский кофе.
- К тому, что тебе пора подумать о будущем. Ты же так хотела ребенка.
Ниже пояса, Лин! Нечестно!
- Ребенку нужен хороший отец. Хотя бы в виде приличного генофонда и красивой фотографии на стене, про которую можно рассказывать тысячу сказок на ночь и пять тысяч воспитательных историй на каждый день.
- Ребенку нужен отец, который позаботится о его матери, чтобы она не стояла с животом за стойкой в своей кофейне, отец, который будет кормить мать, когда она будет кормить ребенка, и отец, который поможет матери ребенка вырастить! Я не знаю, там, поставит в угол, поговорит строго, если что, покажет пример…
- И ты считаешь, что Клайв Батфилд сможет заработать денег на содержание семьи, подать ребенку пример и проявить необходимую строгость? - усмехнулась Анна. - Мы об одном и том же человеке говорим?
- Ну… мы же его с этой стороны не знаем, - стушевалась Лин.
- И я не готова совершить подвиг, чтобы узнать! - отрезала Анна. - Точка.
Лин насупилась. Она была старше Анны на год, но относилась к ней с такой покровительственной заботой, будто бы разница в их возрасте составляла лет десять, не меньше. К тому же Лин была замужем и имела двоих детей, что, несомненно, влияет на то, как женщина оценивает себя и как она строит свои отношения с миром - особенно если она при этом живет в глухой английской провинции и с молоком матери впитала убежденность в том, что этот патриархальный сценарий жизни - самый правильный.
Анна сжала губы, чтобы не наговорить лишнего - про семейную жизнь Лин, про ее мужа, который все время, когда находится дома и не спит, читает газеты, про детей, которых Лин родила слишком рано, к тому же от чуждого ей по духу мужчины, и поэтому где-то в глубине души, наверное, не совсем понимала, что они такое и как с ними обращаться. Она и сама все знает. Наверное. Не стоит бить человека по незаживающей ране. Иначе в следующий раз она не придет к Анне, когда нужно будет выплакаться и выговориться, а идти ей в общем-то больше и не к кому.
Приглушенно стукнула входная дверь - пришла Маргарет Суон, молодящаяся учительница естествознания из "Саутэнда" - местной школы если не для богатых, то для вполне приличных детей из уважаемых семейств. Анна гордилась тем, что Маргарет каждый день обедает у нее, потому что та отличалась редкостной разборчивостью в еде и общей капризностью.
- Анна, добрый день, - кивнула она. - Пожалуйста, кофе по-арабски и фруктовый салат. - Взгляд Маргарет зацепился за платок Лин, и лицо ее едва заметно опечалилось, что говорило о том, что Лин не прогадала с покупкой. Маргарет из тех женщин, которые исполняются торжества, заметив на другой неудачно сидящую вещь, будто это их личная победа, и грустнеют, когда видят, что все хорошо, как ни крути - а хорошо.