Что-то вспыхнуло в глазах собеседника, но тут же исчезло.
- Я не мог представить себе, что ты останешься такой же, какой была во время нашего брака. Впрочем, говорю только о внешних данных. А уж какой ты стала на самом деле - судить об этом не могу, верно? - Адам сдержанно улыбнулся. - Что же касается внешности, то тут все в порядке, так же хороша, как и прежде.
Всегда умел ввернуть пару комплиментов - джентльмен, ничего не скажешь.
- Спасибо, - откликнулась Селма. - Что касается остального, то, думаю, я осталась такой же, какой была четыре года назад, разве что повзрослела и поумнела немного.
- Растем, значит, учимся, - сказал Адам.
Уж не насмешка ли скрывалась в его тоне? Но серо-стальные глаза смотрели равнодушно-спокойно. А чего, собственно, и ожидать бывшей жене? Не тепла же? Не веселых шуток?
- Ты по-прежнему консультируешь фирмы? - спросила Селма.
Когда-то Симмонс работал вместе с ее отцом в Агентстве международного развития, потом предпочел стать независимым экспертом и специализироваться в области сельскохозяйственной экономики. Имел тесные связи со Всемирным банком.
- Да, именно этим я и продолжаю заниматься. Два года, правда, преподавал в университете, но это так - для разнообразия. Потом вернулся к прежней работе. И, надо сказать, получаю больше удовольствия от работы консультантом, нежели от педагогической деятельности. А что ты делаешь?
Ах, какие они вежливые, какие светские! Все происходящее казалось Селме просто нереальным.
- У меня все хорошо, - ответила женщина.
Не будешь же бывшему мужу рассказывать, что ее статьи с успехом публиковались в газетах и журналах, что она работает уже над второй книгой, в которой рассказы о путешествиях переплетались с заметками о национальных кухнях, что рецензенты ставят в заслугу автору юмор. Да, именно юмор, которого сейчас-то и не хватало, чтобы легко и весело уйти от напряженности в разговоре.
- Замуж еще не вышла? - спросил Адам.
Сердце Селмы сжалось от боли.
- Нет.
- Надо же! Я был почти уверен, что ты замужем.
- Откуда такая уверенность?
- Ты - женщина семейного типа, если учесть все твои домашние таланты.
Снова слова произнесены нейтрально-равнодушным тоном. Когда-то ему нравились эти ее таланты, особенно стряпня. Но к черту воспоминания!
- А ты? Женат?
Ей удалось произнести вопрос таким же, как и у него, буднично-нейтральным тоном. Сама же замерла в напряжении. Боже, как же не хочется вдруг узнать, что в жизни этого человека появилась другая женщина.
Адам невесело улыбнулся.
- Я решил избавить себя от подобного груза.
Ишь ты, как излагает! Можно подумать, в семейной жизни он был загружен! Хотелось бы знать, какую такую нагрузку он испытывал, будучи ее мужем? Молодая женщина переборола невзначай вспыхнувшую злость.
- Я и не знала, что брак со мной был для тебя столь нелегким испытанием, - промолвила она, стараясь выглядеть сдержанной дамой, умудренной в житейских делах, но предательски подвел голос, выдавший волнение.
Адам часто ездил в командировки, но когда возвращался домой, там его ждал поистине королевский прием. И человек еще смеет что-то заявлять о "подобном грузе"!
Селма любила мужа, заботилась о нем. Как же - самый замечательный, самый сексуальный, самый любимый мужчина на всем свете. Господи, только романтическая дура могла стать его женой!
Адам пожал плечами.
- Давай не будем про старое, хорошо? Теперь это уже не имеет значения.
Ничего себе! Можно подумать, что развалившийся брак - это сущий пустяк, на который и внимания не стоит обращать.
- Тебе-то ведь всегда было безразлично, как мы живем, не правда ли? - с горечью произнесла она.
Сейчас глаза Адама выглядели, пожалуй, сердитыми, ну уж во всяком случае, не равнодушными.
- Откуда тебе знать, что я тогда чувствовал?
- Мне не надо было спрашивать. Я была твоей женой и все видела. И рада, что ушла от тебя, когда поняла, что ты не нуждаешься во мне.
Селма сжала руки, сожалея о том, что позволила своему гневу выплеснуться наружу.
Лицо собеседника напряглось, в глазах сверкнула злость.
- Ты даже не удосужилась поговорить со мной, когда решилась на развод, - хрипло произнес он. - Тебя, очевидно, совсем не интересовало, что по этому поводу думаю я. Так что какой смысл обсуждать это сейчас, спустя четыре года?
- Ты прав, теперь это не имеет никакого значения, - сухо бросила женщина.
Селма резко повернулась и пошла прочь, чувствуя, что больше не в состоянии оставаться рядом с ним. Пугала острота нахлынувших эмоций - злости, горечи и глубокой, жгучей тоски. А думалось, что давно излечилась.
Голова раскалывалась. Теперь только бы поскорее попасть домой, лечь в постель и заснуть, напрочь выбросив воспоминания о встрече с бывшим мужем.
Шофер отца быстро довез ее до дома. Охранник, увидев приближавшуюся машину, распахнул ворота. Селма попрощалась с водителем. Тот поехал назад, чтобы дождаться отца и отвезти его домой.
На лестнице горел свет, но во всем доме было темно. Прислуга уже разошлась. Огромное здание казалось пустым и заброшенным. Неприятно. Селма не привыкла к таким большим пространствам, которые к тому же никогда толком не использовались. Ее дом в Нью-Йорке был небольшим и уютным. Она переехала туда сразу после развода - хотела начать новую жизнь, в которой ничего не напоминало бы ей о Симмонсе. Глупые надежды! Люди, подобные Адаму Симмонсу, оставляют неизгладимое впечатление, отпечатываясь в памяти на всю жизнь.
Свет луны падал через незашторенные окна, придавая помещению таинственный вид. Интерьеры в доме были оформлены вполне профессионально, но, тем не менее, комнаты уютными никак не назовешь. Была бы жива мать, наверняка бы высказалась так: слишком роскошно, слишком претенциозно. Но мама умерла год назад, и отец с тех пор не находил себе места. Он перешел на другую работу, предпочел новую обстановку, но разве убежишь от одиночества?
Пробираясь в темноте в свою комнату, Селма по пути включила две настольные лампы. Войдя в спальню, зажгла верхний свет. Странно, но двери в сад приоткрыты. Кажется, она закрыла их перед уходом. Или не закрыла? Нет, что-то неладное творится. Откуда это ощущение тревожности? Впрочем, не стоит нервничать. Все спокойно.
- Ты просто психопатка, - заявила Селма своему отражению в зеркале. - Тебя преследует прошлое. Надо же так нервничать только потому, что вновь встретился на пути Адам Симмонс. Ты не видела его четыре года, - продолжала она, пристально глядя в глаза той, что смотрела из зеркала. - Ты разведена с ним. Чего волноваться?
Уговаривай себя - не уговаривай, а волнение не оставляло ее. Не оставляло даже во сне - снился Симмонс. То он у камина с журналом в руках, то угощает вином и лукаво при этом смотрит на нее. Как в кино сменялись кадры и вдруг застыли: Адам, обнаженный, спит на кровати. Селме хотелось дотронуться до него, почувствовать его тепло и силу. Ее рука поддалась желанию, но наткнулась на пустоту. Снова попытка дотянуться до такого реального, близкого человека - и снова пустота, пробуждение освободило от тревожного наваждения.
Было почти шесть часов, и сквозь легкие занавески уже проглядывал рассвет. Начинался новый день.
- Ты вчера вдруг ни с того ни с сего исчезла, - укорила Зарема, с которой Селма встретилась час спустя. Они ехали в сторону рынка. Машину с шофером им предоставил Грингер.
- Голова что-то разболелась.
Оправдание было принято.
- Я видела, как ты разговаривала с тем красавцем. И кто же он?
- Работает консультантом по контракту со Всемирным банком. Он в командировке, здесь, судя по всему, не задержится.
Селме удалось придать голосу этакое безразличие. Не обсуждать же Симмонса в легковесной беседе с приятельницей. Даже думать о нем сейчас не хотелось.
- А что еще он сказал тебе? - не унималась Зарема.
- Ему нравится еда, приправленная карри. - Что правда, то правда, с ее знанием вкуса бывшего мужа и врать легко. - Любит еще соте с арахисом.
- Ты что, с таким потрясающим мужчиной говорила только о еде? - изумилась подруга.
- Еда - великолепная тема для беседы, - весело ответила Селма. - У каждого на этот счет есть свои мысли. И не смейся - с достаточной долей достоверности можно определить характер человека по его гастрономическим вкусам. Я уже как-то писала об этом и считаю, что читатели должны быть мне благодарны за подобную подсказку.
- И что же ты узнала о нашем красавце, применив свою теорию? - Зарема была полна скепсиса.
- Он всеяден, ему нравится все, - небрежно бросила Селма, ничуть не солгав. - Это говорит о том, что он - предприимчивый делец, сохраняющий довольно отсталые взгляды.
- А как у него обстоят дела по сердечной части? - Голубые глаза подруги лукаво заблестели. - Он романтик?
- О, на него находят романтические настроения. Любит дарить цветы, шоколад, драгоценности.
И это тоже правда. Можно еще добавить: иногда роскошные кулинарные книги и всякие необычные безделушки.
- Ммм. А как насчет любовных писем и стихов? Или, скажем, пылких телефонных разговоров? - Зарема понизила голос. - Мне очень нравятся страстные беседы с невидимым собеседником.
У Селмы защемило сердце. Мало ли что кому нравится!
- Никаких звонков по телефону.
- Предполагаю, как любовник он должен быть на высоте, - заявила девушка, не ведая о том, как болезненно реагирует подруга на ее слова.
Меньше всего хотелось думать сейчас о том, каков Адам в постели.