* * *
Когда их группа подходила к дому, уже темнело. Поскольку вносить ветки до сочельника – плохая примета, колючий ворох оставили под навесом, а сами пошли на кухню.
После того как все выпили чаю и съели пироги со смородиной, Мэг сказала:
– Пойдемте, девочки, время сна.
– Не-ет! – хором воскликнули ее крестницы, а Тиззи добавила: – Мисс Мэг, мы можем помочь готовить ужин.
– Очень хорошо, что вы предложили помощь, – серьезно ответила Мэг, – но если сейчас не отдохнуть, боюсь, вы будете слишком уставшими, чтобы заниматься вечером выпечкой, а там мне ваша помощь будет гораздо нужнее, чем сейчас.
Девочки выглядели напуганными, поэтому Фиби воспользовались моментом, взяла их за руки и отвела в общую комнатку.
Джек с любовью смотрел, как они уходят.
– Ее правда зовут Тиззи?
– Вообще-то ее имя Томасина, но Лиззи не могла его выговорить, так что проще звать их Тиззи и Лиззи.
В разговор вмешался Филипп:
– Я пойду покормлю животных, пока не стемнело.
– Не проверишь свежие яйца? – Мэг сняла с крючка фартук и повязала на узкой талии. – Мне сегодня понадобится их много, да и на завтрак еще нужно.
Филипп кивнул и зажег фонарь.
Джек довольно неуверенно спросил:
– Могу я тебе помочь с этими поручениями?
– Конечно, сэр, если хотите, – с каменным лицом произнес Филипп.
Снаружи начало холодать, в воздухе хаотично кружились несколько снежинок.
– Филипп, прости, что сильно тебя разочаровал, – произнес Джек. когда они пересекли двор.
Юноша поспешно взглянул на гостя.
– Прошу вас, сэр, это я должен извиняться. Я много размышлял после нашего прошлого разговора. Джереми раньше говорил так же, но, когда я вспомнил его письма, то понял, что они изменились после того, как он несколько месяцев побыл в Испании. Он перестал писать о войне, а о сражениях упоминал только вкратце, обычно, чтобы заверить, что с ним все в порядке. Вместо этого он пишет о друзьях вроде вас и веселых происшествиях. Тогда я этого не заметил, но, кажется, теперь лучше понимаю, как война меняет человека.
– Так и есть. – Джек распахнул дверь сарая и пропустил вперед своего спутника, державшего фонарь. – Поздравляю, Филипп. Ты становишься мудрее гораздо быстрее меня. Хочешь быть солдатом?
Филипп повесил фонарь на крюк, и тот осветил стойла, в которых находились три лошади и четыре коровы.
– Оставлю это Джереми. Один из отцовских кузенов работает в Ост-Индской компании, он обещал взять меня в ученики, когда мне исполнится шестнадцать. Кто-то в семье должен зарабатывать деньги, ведь надо заботиться о сестрах.
Оказывается, Мэг – не единственная практичная натура в семействе Ламбертов, подумал Джек, впечатленный ясными и лишенными эгоизма рассуждениями Филиппа.
– Думаю, Фиби, если захочет, найдет себе мужа. Но почему не замужем Мэг? Неужели у мужчин Уилтшира нет мозгов?
Филипп взялся за вилы и начал раскидывать сено по стойлам.
– Тетя предлагала организовать для Мэг дебют в Лондоне. Я был совсем маленьким, но помню, как она радовалась. Потом заболела мама, и Мэг отменила свои планы. С тех самых пор она заботится о нас, и сейчас ей почти тридцать. – Он с излишней силой воткнул вилы в стог. – Вот потому я и хочу иметь возможность заботиться о ней.
– Разве так уж невероятно, что Мэг еще может выйти замуж. Она едва ли старуха.
Филипп все понял правильно. Опустив зубья вил на пол, он окинул Джека суровым взглядом голубых глаз.
– Поскольку Джереми здесь нет, я обязан спросить вас о намерениях в отношении моей сестры. И если они есть, то об их благородстве.
Вероятно, можно было бы посчитать противостояние мальчика и мужчины вдвое старше его смешным, но Джек был скорее тронут. Он завидовал Ламбертам, которых объединяла любовь друг к другу.
– Говорить о намерениях, пожалуй, рано, но если они у меня появятся, то определенно будут благородными.
Филипп расслабился.
– Хорошо. Не хотелось бы проткнуть вас вилами.
Джек усмехнулся.
– Будучи неисправимым трусом, уверяю тебя, что не стану рисковать. Мэг очень повезло, что у нее есть такие защитники.
– Даже Тиззи и Лиззи набросятся на любого, кто обидит Мэг, и поверьте мне, если их достаточно сильно спровоцировать, они сильно кусаются, – с чувством произнес Филипп. – Хотите помочь мне кормить павлинов капустой? Поверьте, это еще тот опыт.
В полной гармонии они закончили свои дела в сарае и пошли к птичнику.
* * *
Мэг вытащила из духовки пирог с мясом и почками и поставила на деревянную разделочную колоду, довольно разглядывая хрустящую золотистую корочку. Пирог был простым деревенским блюдом, но хорошо ей удавался. Когда Джереми только попросил разрешения привезти на Рождество друга, Мэг ввиду ограниченности финансов и жилых комнат в доме решила, что Джеку Ховарду придется принять их такими, какие они есть. К счастью, несмотря на свое благородное происхождение, майор ко всему относился с веселой благожелательностью. Он был похож на человека, который сможет по достоинству оценить хороший пирог с мясом и почками.
– Пора уже ставить вариться брюссельскую капусту? – поинтересовалась Фиби.
– Подожди, пока вернутся Филипп и Джек. – Мэг помешала содержимое кастрюли. Сегодня вечером она готовила фасолевый суп, густой и острый. – Нет ничего хуже посеревшей, переваренной брюссельской капусты. – Посмотрев на сестру, она с надеждой спросила: – Что ты думаешь о майоре Ховарде сейчас, когда у вас было время получше познакомиться.
Фиби погрустнела.
– Прости, Мэг. Знаю, ты надеялась, что мы можем друг другу понравиться. Должна признаться, я и сама бы этого хотела. Однако, боюсь, этому не бывать.
– Разве он тебе не нравится?
– Очень нравится, – заверила Фиби сестру. – Майор добр, и в нем есть какая-то восхитительная надежность. Однако он гораздо старше, чем я ожидала, и вовсе не изысканный – больше похож на большого косматого медведя. Не могу представить, что влюблюсь в такого, и он определенно не расположен влюбляться в меня. – Она дразняще улыбнулась сестре. – Знаю, ты беспокоишься о моем будущем, но это же не последний шанс. Вместо того, чтобы очаровывать майора Ховарда, я готова подождать. Может, появится кто-нибудь лучше.
Услышав слова Фиби, Мэг ощутила такое сильное облегчение, что это ее потрясло. Возможно ли, что она хочет сама заполучить майора? Эта мысль была такой абсурдной, что она почувствовала, как по щекам ползет румянец. Пытаясь скрыть свою реакцию от заинтересованного взгляда сестры, Мэг зачерпнула ложку супа и попробовала, обжегши язык. Она ахнула и замахала рукой в тщетной попытке остудить рот.
– Нужно еще посолить.
Потянувшись за солью, Мэг решила, что суп гораздо более безопасная тема для обсуждения, чем мужчины, потому что обожженный язык заживет гораздо быстрее обожженного сердца. Добавив большую щепотку в кастрюлю, она решительно напомнила себе, что, если Фиби не интересуется майором, это вовсе не значит, что он доступен для нее самой. Потом она повторила это про себя еще раз.
И еще раз.
* * *
В доме, где Джек вырос его скорее терпели, чем любили, поэтому он не знал счастья веселого празднества до этого вечера. Приготовление выпечки оказалось занятием для всей семьи: Филипп и Фиби мелко резали орехи и сухофрукты, Джеку поручили растирать кусочки сахара в пудру, а Тиззи и Лиззи, похоже, помогали Мэг тем, что визжали и засыпали себя и ее мукой. Кошки и Раггер периодически шныряли под столами, надеясь, что вся эта бурная деятельность подарит и им чего-нибудь вкусненькое.
Под чутким руководством Мэг они напекли гору мясных пирожков, достаточную, чтобы всем обитателям Брук-Фарм хватило по пирожку на каждый из двенадцати дней Рождества, чтобы обеспечить удачу на грядущий год. Потом занялись имбирными пряниками, Мэг заставила всех вырезать из теста звездочки.
Когда дом стал наполняться восхитительными пряными ароматами, Фиби неожиданно запела. К удивлению Джека, все остальные к ней присоединились, словно распевать "Радость миру" было самой естественной вещью на свете. Для Ламбертов, очевидно, так оно и было. У Фиби было очень красивое сопрано, хотя и чуть слабоватое из-за недавней простуды, у Мэг – грудное контральто, а у Филиппа – очень приличный тенор. Даже Тиззи и Лиззи подпевали, их высокие чистые голоса были похожи на ангельские.
Когда песня закончилась, Мэг оторвалась от перемешивания шоколадно-орехового пудинга и посмотрела на гостя.
– Вы поете, Джек? – спросила она с колдовской улыбкой. – Нам бы не помешал баритон.
Взглянув в ее теплые ореховые глаза, Джек ощутил в груди какое-то странное чувство. Сердцем дома Ламбертов была вовсе не кухня, а сама Мэг. И больше все на свете ему захотелось провести все оставшуюся жизнь, окруженным ее теплотой. Если бы они были одни, он бы так ей и сказал.
Вместо этого он хрипло откашлялся.
– Если вы не возражаете услышать голос, про который говорят, что он может остановить бегущего быка, буду рад присоединиться.
На этот раз первым запел Филипп, выбрав "Остролист и плющ", и в течение следующего часа они перепели все известные им рождественские гимны. Тогда Джек научил их простой испанской песенке, которую часто слышал, будучи на Пиренейском полуострове.
Праздник потихоньку заканчивался. Сначала в постель отнесли маленьких девочек, затем взрослые стали зевать и жаловаться на усталость. Засыпая с пятнистой кошкой на животе, Джек знал, что никогда в жизни не чувствовал себя настолько частью семьи.