Глава 3.
Раздался резкий стук в дверь:
- Товарищ майор! Товарищ майор! Откройте!
- Рядовой Глушко! Пшел вон! - рявкнул майор Смирнов, не открывая.
- К Вам там это… жена… что ли… приехала.
Дверь распахнулась на половину. Майор Смирнов, заворачивая голый торс полотенцем, испуганно произнес:
- Что - сам видел?
Не менее испуганный Глушко вообще потерял дар речи при виде обнаженной волосатой груди майора. Поэтому просто кивнул.
- А где она?
Глушко неопределенно махнул рукой в сторону комендатуры:
- Т-та-ам.
- Где? В комендатуре что ли? Говори!
Глушко наконец-то затараторил:
- Там… это… машина остановилась… Ну… синяя такая. Или не синяя. Я не знаю. Забыл. А из нее женщина выходит! Красивая такая! Ну! Рыжов так и сказал, прости, господи: "Че это тут красотки по Грозному разъездились на тачках, как у себя дома?" Это он так сказал. А она - прямо к нам. Рыжов еще это… говорит: "Грудастенькая!". Смирнов сдвинул брови:
- Я те с-час покажу "грудастенькая"!
- Товарищ майор! Не выдавайте! Рыжов не со зла. Он же не знал, что она Ваша это - жена… А если Вы ему по шее надаете, он догадается, что я Вам сказал. И мне не жить тогда!
- Ладно! Куда дели Светку? Надеюсь не здесь где-нибудь, - Смирнов перегнулся через плечо Глушко, оглядел пустынный коридор одного из общежитий аэропорта "Северный".
- Она в этом… Рыжов ее… в вагончик повел. "Придется, - говорит, - Вам подождать. Майор Смирнов выполняет важное задание".
- У-у-ф! Молодец Рыжов! А ты, Глушко, на всякий случай, пока я оденусь - стань на дверях общаги и подежурь: чтобы Светка не вздумала сюда заходить. Понял? Повтори!
Довольный оказанным доверием, рядовой Глушко вытянулся и четко проговорил:
- Стоять на входе в общежитие и Светку не пускать!
- Молодец! Только тебе она Светлана Владимировна! Шагай!
Глушко направился к выходу. А майор вслед добавил:
- Да смотри, не скажи ей, что это я тебе приказал ее не пускать.
- Есть, товарищ майор, не говорить.
- А то знаю тебя! - проворчал майор, закрывая дверь общежитской сауны, зашел в парилку. - Одевайся. Отдохнули. Жена приехала.
Прапорщик Любовь Антонова лениво потянулась:
- Слышала. Иди сам. Еще чуть попарюсь.
- Как знаешь, - Смирнов быстро натягивал штаны.
Через пять минут он постучал в одну из комнат общежития, противоположную выходу. Не дожидаясь ответа, нажал на ручку и открыл дверь. В комнате никого не было. Он прошел к окну. Открыл его и перелез на улицу. Заросли беспорядочной травы укрыли майора по пояс. Смирнов прошел метров пять, нагнулся, приложил ладони к дорожной пыли, затем - к лицу. Запустил руки во влажные волосы, растрепал их, потом слегка пригладил. Медленно оглядел камуфляж, обтер о штаны ладони:
- Теперь порядок!
Майор Смирнов огибал двухэтажное здание общежития и стремительно направлялся ко входу в комендатуру, расположенную в десяти метрах от того места, где маячила одинокая фигура худого низенького рядового Глушко:
- Рядовой Глушко! Вы что - бездельничаете? А ну-ка марш приводить себя в порядок! Помыться, постираться, погладиться, почистить оружие, приготовить разгрузку! Завтра чтоб как новенький! Пойдешь со мной сопровождать колонну в Ханкалу.
- Так я ж это… Я-а-а - в Ханкалу? - раскрыл от удивления рот Глушко.
Пока солдат пытался мысленно разобраться в том, что же ему делать вначале из предложенного майором, последний уверенно заходил в круглый вагончик комендатуры:
- Ба-а! Светлана? Ты? Не сплю ли? Откуда? Дети с кем остались?
Глава 4.
Малковский "Бьюик" остановили, едва он проехал Моздок. С АКМ-ами на перевес двое патрульных поста подошли к машине на расстояние вытянутой руки:
- Выходи.
- Малкович хотел достать свое давно недействительное удостоверение капитана морского флота, числящееся утерянным, но парни не дали ему такой возможности. Мгновенно взяв Андрея под прицел, они повторили снова:
- Выходи из машины!
"Господи! Что я тебе сделал плохого? - подумал Малкович. - Помоги, а?"
- Руки на капот. Ноги на ширину плеч.
Один из патрульных стал ощупывать куртку Малковича. Достал паспорт, удостоверение и бумажник. Прочел вслух данные паспорта:
- Андрей Андреевич Малкович. 1966 года рождения. Родился в городе Волгограде. Не женат. Детей нет.
Затем раскрыл удостоверение. Прочел молча. Подумал. Произнес:
- Товарищ капитан, извините за задержку. Можете ехать.
"Вот так бы и давно! - подумал Малкович. - Спасибо тебе, господи!"
И тут, когда Малкович уже сел за руль и поворачивал ключ, второй патрульный как бы нехотя предложил:
- А откройте багажник. Вам же не трудно? И нам спокойнее будет. Для порядку посмотрим, и поедете себе дальше.
Малкович секунду задержал руку на ключе. Медленно, с достоинством, повернул голову к окну, медленно же спросил:
- Что?
- Багажник, говорю, откройте! - повторил патрульный.
"Господи! Ну за что ты так?" - снова пронеслось в голове у Андрея. Начав напевать мелодию "Остров невезения в океане есть…", он выключил зажигание, вытащил ключи, открыл дверцу и скороговоркой произнес:
- Ребят! А давайте договоримся! По пятьсот каждому хватит? Мне время дорого! На каждом посту останавливают, проверяют. Замучился уже открывать багажник, закрывать. И везде одно и тоже, одно и тоже! А время-то идет. С Вами уже тут торчу полчаса. А ждали меня в Ведено еще вчера. Ну, так как? - Малкович полез за бумажником. Второй патрульный насторожился:
- Убери деньги! Открывай.
Малкович тяжело вздохнул и направился открывать багажник. Зазевавшийся было, патрульный хотел прикрыть рот рукой для приличия, но вдруг присвистнул и закричал:
- Вась! Да тут у него целый арсенал! Оружие всех мастей. Иди-ка сюда.
Пока первый патрульный подходил к машине, мысли Малковича вихрем кружились в голове, не желая сосредотачиваться на чем-нибудь одном.
- Ладно! Скажу вам правду, хотя не должен. Это оружие для военной комендатуры аэропорта "Северный". Сами знаете: ребята гибнут, наше оружие достается чеченцам, а страдать из-за этого должны командиры отрядов. В комендатуре пропавшего оружия стало ну очень много. А тем, блин, толстым задницам генералам в Ростове да в Москве этого не объяснишь, что в бою оружие пропадает. В бою! Вот и еду выручать старых друзей - восполнять, так сказать, образовавшиеся оружейные пробелы.
- Эту басню ты, капитан, адвокату своему расскажешь. Пошли!.. А потом мы удивляемся: откуда у "боевиков" наше оружие? - презрительно сплевывая на ходу, сказал Василий. И повел Малковича в кабину поста, чтобы вызвать по телефону наряд милиции из Моздока для задержания преступного элемента до выяснения обстоятельств.
Глава 5.
Двадцатитрехлетний лейтенант Гаров, не смотря на конфликт с молодой женой, уехал из родной станицы. "Может потом поймет меня, - думал Александр, сидя на брезентовых свернутых палатках, сваленных у кругляка-оконца военного самолета, совершающего маршрут "Ростов - Грозный", - Разделяют же судьбу мужа другие жены военных?!".
- Лейтенантик! Первый раз летишь? - прокричал сердобольный старичок, устроившийся рядом.
Александр кивнул:
- В первый.
- Водички хочешь? У меня тут минералочка осталась. Попьешь? - снова закричал дед-чеченец.
- Нет, спасибо. У меня своя есть, - закричал в ответ Гаров и прикрыл глаза, делая вид, что дремлет.
Когда в том Лерином "Опеле" он необузданно, страстно брал ее, он и представить себе не мог, что окажется ее первым мужчиной. Дамочка едет в сумерках одна по трассе, сажает себе незнакомого пассажира, более того - тут же готова отдаться ему! Он забыл бы ее на следующий день, если бы не обнаружил в душе, снимая плавки, следы крови и не сопоставил только что обнаруженные улики с Лериным криком "больно же" в самый кульминационный момент.
- Ма-а-а! А ты Лавровых знаешь?
- Кто ж их не знает? Он - директор рынка, а она - главный прокурор.
- Ой, е-о-о!
- Чего ты, сын? - не расслышала тогда мать из-за шума воды открывшегося крана.
- Ничего, ма. Есть хочу! Голодный - просто жуть…
Следующим вечером он поджидал Леру у детского сада. Когда она вышла с работы, последний предзакатный луч солнца попал прямо Александру на лицо. Прищурился:
- Привет…
Лера вдруг неожиданно заговорила мужским голосом.
- …Парень!.. Проснись!.. Слышишь?.. Прилетели…
Александр резко дернулся, открывая глаза. Над ним стоял "заботливый" дед:
- Прилетели, говорю. Задремал? Ничего, не торопись, успеешь еще выйти. Обратно не повезут. Они обратно теперь завтра полетят. С "двухсотым". Сюда - с живыми, отсюда - с мертвыми. Живые и мертвые. Как у этого вашего писателя, как его? У-у-у, забыл. Дырявая моя голова! Не помнишь, лейтенантик? - старик улыбался.
Гаров готов был дать старику в челюсть. Он с силой сжал кулаки. Дед заметил его настроение и тоже переменил выражение лица и тон:
- Не сердись, что так говорю. Ни ты, ни я не хотим смерти. Ни ты, ни я не начинали убивать. Войну начали до нас. Другие. Те, кто в "Мерседесах" и в кабинетах. Они не видят крови. Они считают деньги. Им мало. Им не интересно, знает ли этот мир про тебя, или про меня. Им интересна только их сытая жизнь. Они на войну, как Наполеон, не отправятся. Они таких, как ты, на смерть пошлют. И ты пойдешь подвиг совершать. Из-за каких-то неопределенных идейных соображений.
Александр не возражал. Слушал молча и хмуро. Кулаки сжимались и разжимались.
Дед тоже ненадолго замолчал, потом тихо произнес: