3
- Я вижу, ты не слишком радуешься жизни, - пробормотала леди Брейсли. - Сроду не видела такой унылой физиономии.
- Прости, тетя Соня. Это я только выгляжу так уныло. Честно, я ужасно тебе благодарен.
- Благодарен! - оборвала она его излияние. - Просто я надеялась, что мы мило и весело проведем времечко вместе в Риме.
- Прости, - повторил он.
- Ты такой странный. Беспокойный. Да и выглядишь ты неважно. Чем ты занимался?
- Ничем.
- Кутил, полагаю?
- Я буду в порядке. Правда.
- Может, тебе не следовало срываться из Перуджи?
- Я до смерти устал от этой Перуджи. Там есть студенты - убийственные зануды. А когда мы расстались с Фрэнки… понимаешь?
- Все равно, твои родители, адвокаты, или лорд-канцлер, или кто-то еще, вероятно, будут на меня бешено злиться. За то, что я не отправила тебя назад.
- А не все ли равно? И вообще - мои родители! При всем уважении к твоему кошмарному брату, милая, мы-то знаем, что чем меньше его отпрыск путается у него под ногами, тем лучше он себя чувствует.
- Кеннет, милый!
- Что касается мамы - как называется этот вытрезвитель, в который ее поместили?.. Не могу упомнить.
- Кеннет!
- Так что не будем об этом, милая. Знаешь ли, двадцатые годы давно кончились.
Они задумчиво посмотрели друг на друга.
- Кеннет! Ты очень скверно вел себя в Перудже? - спросила его тетка.
- Не хуже, чем десятки других.
- А как ты себя вел? Что делал?
- Что угодно, - ответил Кеннет. - Развлекался. - Он обворожительно улыбнулся. - Ты слишком маленькая, тебе рано слушать такое, - сказал он. - Что за сказочное платье! Ты что, получила его от той удивительной дамы?
- Тебе нравится? Да, от нее. Астрономическая сумма.
- Оно так и выглядит.
Тетка оглядела себя.
- Пусть так выглядит, - пробормотала она.
- О Боже! - буркнул Кеннет и рухнул на стул. - Прости! Это, наверно, погода или что там еще.
- По правде сказать, я сама слегка нервничаю. Выдумай что-нибудь восхитительное и ужасное, что мы можем сделать, милый. Что это?
Кеннет закрыл нижнюю часть лица руками, словно чадрой. Поверх нее он смотрел на тетку своими большими выразительными глазами.
Во всем, что он делал, была порывистая манерность: он примерял и отвергал маски, как его тетка примеряла и отвергала шляпки.
- Милая, - сказал он. - Есть нечто.
- Ну, что? Я ничего не слышу, когда ты говоришь в ладони.
Он сложил ладони треугольником около губ.
- Я знаю человечка, - сказал он.
- Какого человечка? Где он?
- В Перудже, а теперь тут.
- Что за человечек?
- Довольно умненький человечек. Ну, на самом деле он не такой уж маленький.
- Кеннет, перестань говорить загадками. Это выводит из себя. - И внезапно: - В Перудже. Ты… ты… курил дрянь?
- Незачем говорить вполголоса, милая. Я вижу, тебе наболтали плебейского вздора.
- Так ты курил?
- Конечно, - нетерпеливо сказал он и после краткой паузы переменил позу, обхватил колено руками и свесил голову набок. - Ты просто сказка, - проговорил он. - Я могу рассказать тебе что угодно. Как будто мы ровесники. Разве мы не чудо? Оба?
- Чудо? Кеннет… на что это похоже?
- Трава? Ты действительно хочешь знать?
- Я же спрашиваю!
- В первый раз - отвратительно, а потом довольно здорово. Но на самом деле это детская забава. Вся шумиха вокруг нее яйца выеденного не стоит.
- Это бывает на вечеринках?
- Совершенно верно, дорогуша. Хочешь попробовать?
- К этому ведь привыкают?
- Конечно, нет. Это пустяки. Ловишь кайф, пока куришь, но на крючок это тебя не зацепляет. Только не трава! Лучше познакомься с моим человечком. Маленечко прокатись. На самом деле, я могу организовать тебе сказочное путешествие. Восхитительное. Ты будешь в восторге. Всевозможные шикарные джентльмены. Суперэкзотический сарай. Общество.
Она посмотрела на него сквозь невозможно длинные ресницы: девический взгляд, который не украшал ее лицо.
- Можно, - сказала она.
- Единственно что - это колоссально дорого. Потолок - но того стоит. Надо кучу милых денежек, а у меня подумать только - нет ни черта!
- Кеннет!
- В самом деле, если бы моя богатая тетя не пригласила меня, я бы лежал на своем розовом ушке. Только не набрасывайся на меня, я этого не снесу.
Они глядели друг на друга. Они были очень похожи: две разновидности одного и того же злосчастного образа.
- Я тебя понимаю, - сказал Кеннет. - Ты ведь это сама знаешь. Я паразит - о'кей? Но я не только паразит. Я ведь что-то даю и взамен. Правильно? - Он подождал и, когда она не ответила, закричал: - Что, нет? Нет?
- Успокойся. Да. Конечно, даешь. Да.
- Мы - два сапога, правильно?
- Да. Я ведь так и говорила. Не сердись, милый. Загляни в мою сумочку. Не знаю, сколько у меня там.
- Ты великолепна! Я… я сразу пойду. Я… Я… это раздобуду, - его губы скривились, - две дозы. Мы поимеем такой - как там говорила эта старая обугленная цыганка - или ее приятель - такой бриллиантовый вечер, верно?
Ее портмоне дрогнуло в его руке.
- Здесь немного, - сказал он.
- Да? Тогда я выпишу чек, - сказала она. - Деньги получишь внизу. Лучше что-то иметь наличными.
Когда он убежал, она прошла в спальню, села перед зеркалом и осмотрела сомнительную маску, которую по сей день показывала миру.
Кеннет, зевая и обливаясь потом, лихорадочно разыскивал мистера Себастиана Мейлера.
4
- Знакомая история, - сказал высокий человек.
Он скинул ногу с колена, рывком поднялся и стал в непринужденной позе перед своим собеседником, который от неожиданности запутался в собственных конечностях.
- Большие боссы всегда на шаг впереди, - говорил высокий человек, - это их подручные спотыкаются о нашу проволоку. И то не слишком часто.
- Простите меня, мой дорогой коллега. Нашу проволоку?
- Извините. Я хотел сказать, что мы иногда ловим второстепенных злодеев, а их шефы успешно нас избегают.
- Прискорбно, но так!
- В этом деле самый большой босс из всех, без сомнения, Отто Зигфельд, который в данный момент якобы удалился в так называемый замок в Ливане. Мы не можем заполучить его. До сих пор. Но тип, который здесь, в Риме, - ключевая фигура.
- Я полон нетерпения прекратить его деятельность. Мы все знаем, мой дорогой коллега, что Палермо, к нашему чрезвычайному сожалению, был транзитным портом. Корсика также. Но чтобы он распространил свою деятельность на Неаполь и, кажется, на Рим! Нет, не сомневайтесь, вам будет предоставлена всесторонняя помощь.
- Я чрезвычайно благодарен вам, синьор квестор. Скотленд-Ярд очень хотел, чтобы мы обговорили эту задачку.
- Ну конечно! Поверьте, это для меня величайшая радость, - сказал квестор Вальдарно. У него был звучный голос и оперная внешность. Взгляд его таял, да и весь он излучал романтическую меланхолию. Даже в его шутках звучал намек на неотвратимую катастрофу. Его чин в римской полиции соответствовал, насколько мог понять посетитель, чину главного констебля.
- Для нас это такая большая честь, мой дорогой суперинтендант, - продолжал Вальдарно. - Мы сделаем все, чтобы укрепить сердечные взаимоотношения между нашей полицией и вашим прославленным Скотленд-Ярдом.
- Вы очень любезны. Конечно, как оба мы знаем, вся проблема контрабанды наркотиков - преимущественно дело Интерпола, но в данном случае мы довольно тесно с ним связаны…
- Совершенно верно, - много раз кивнув, согласился Вальдарно.
- …и так как этот субъект, предположительно, британский подданный…
- Разумеется. - Квестор развел руки в знак всеобъемлющего осуждения.
- …то в случае его ареста может возникнуть вопрос о выдаче.
- Заверяю вас, - пошутил квестор, - мы не лишим вас этого удовольствия.
Посетитель любезно рассмеялся и протянул руку. Квестор пожал ее, а левым кулаком потыкал в англичанина - жест, которым джентльмены латинской расы выражают дружеское расположение. Он проводил гостя до самого великолепного выхода из здания.
На улице небольшая кучка юнцов с подстрекательскими плакатами выкрикнула несколько оскорблений. Группа разодетых полицейских вынула изо рта сигареты и двинулась в сторону демонстрантов, которые засвистели и отбежали на безопасное расстояние. Полицейские тут же остановились и вновь запыхтели сигаретами.
- Как глупо, - заметил квестор по-итальянски, - и все-таки, все-таки это нельзя игнорировать. Неприятности нешуточные. Итак, мой дорогой коллега, вы будете разыскивать этого типа?
- Думаю, да. Его экскурсионная деятельность, кажется, предлагает мне наилучший подход. Я запишусь на его экскурсию.
- Ха-ха! Вы шутник! Вы большой шутник.
- Нисколько, уверяю вас. A rivederci.
- До свиданья. Такое удовольствие. До свиданья.
Закончив разговор, шедший в равной мере по-итальянски и по-английски, они расстались друзьями.
Демонстранты сделали несколько отрывочных замечаний по поводу проходившего мимо них высокого англичанина. Один из них пропищал: "Хэлло, хау ду ю ду!", другой прокричал: "Родезия! Империализмо!" - и свистнул, третий громко заметил: "Мольто элеганте", - и, очевидно, не хотел уязвить.