- Xa! Да ведь я так орала, так размахивала руками, в Марселя запустила пультом от телевизора, а потом растоптала какие-то мелкие, но особо ценные запчасти от газонокосилки.
- Почему именно от газонокосилки? - поразилась я.
- А я коробку с этими запчастями приняла за кассету, они одного размера, и обе черные. Рассыпала по полу, да еще потопталась по ним, поскольку не в себе была от ярости. Так что газонокосилка ку-ку. Но не в том дело. Каську настолько заинтересовала моя реакция, что она желает прочесть всю Эву Марш и понять, что же в ней такого замечательного. И я тоже. Может, я излагаю не очень логично, но это исключительно по причине нехватки времени.
Я помотала головой, для меня все было логично, и ухватила пробегавшего мимо официанта.
- Encore une fois, - вежливо попросила я, указывая на пустые бокалы. - Нет, я тебя прекрасно поняла. Книги обязательно разыщу и пришлю тебе. Вот только не пойму - не подумай только, что я упрекаю тебя, - почему ты сама не купила их в Польше? Не такая уж это и редкость. Ведь ты же бываешь в Варшаве?
- Не бываю! - возразила Лялька, угрюмо уставившись на марсианина, с трудом загонявшего на тротуар у нашего бистро свою неимоверно разукрашенную "хонду".
- А почему?
- А потому что я подлая.
- Скажите пожалуйста! - вежливо удивилась я.
Со школьных лет Лялька ничуть не изменилась. Ну повзрослела, с тех пор как сдавала экзамены на аттестат зрелости, в темных волосах приятно поблескивали серебряные нити, на лице появилось немного морщинок, но и фигура, и характер остались прежними, не претерпев никаких изменений. Подлой она не была никогда, вспыльчивая и нетерпеливая - да, этого у нее не отнять, малость легкомысленная, иногда упрямая и требовательная до деспотичности, но никак не подлая.
Я молча ждала продолжения.
- Я перестала ездить в Варшаву, потому что уже не могла выносить нытья моей матери, - раздраженно пояснила Лялька. - Теперь пусть ее нытье выслушивает обезьяна, с меня достаточно.
- Какая обезьяна?
- Моя сестра. Ведь раньше все изливалось на меня, я и во Францию от этого сбежала, не помогло. Каждый приезд - отпуск, каникулы, праздники, - словом, каждое пребывание у мамули в Варшаве - одно сплошное нытье, а главное, ни на шаг не отойди от нее! В горы выбраться нельзя - слишком далеко, на море - только на один день. Разве это отпуск? Сплошное мучение. Я всегда возвращалась до предела вымотанной.
- А если поехать куда-нибудь вместе с матерью?
- Да окстись! Для нее путешествие - казнь египетская. Она их не выносит, красоты и достопримечательности ее не волнуют, в самолет не сядет ни за что на свете, на корабль - тем более, даже на лодочке на Черняховском озерце с ней морская болезнь случается, а в машине впадает в настоящую истерику.
- Так, может, это болезнь? Что-то с вестибулярным аппаратом?
- Какая там болезнь! По городу она может кататься на машине, на автобусе хоть круглые сутки, но предпочитает из дома не выходить. И я должна сидеть с ней в квартире, забавлять ее. Забава заключается главным образом в том, что она беспрерывно жалуется. Изливает свое недовольство, а я обязана со вниманием выслушивать, кивать и утешать. На что жалуется? Ты спроси, на что не жалуется. На воду, на свет, на унитаз, на дождь и солнце, на мороз и жару, на государственный строй, на еду, магазины, здоровье и медицину вообще. Рамы скрипят, телевизор барахлит, соседи ссорятся, танцуют, рычат…
- Соседи? Погоди-ка, она живет там же, где и раньше?
- Ну да. Только теперь одна. О, забыла, больше всего на приходящую уборщицу жалуется, но сменить ее не желает. Она у нее с тех времен, когда еще отец был жив и Миська, моя сестра, с ними жила. Но мамочка уже тогда жаловалась на одиночество. А людей она на дух не переносит, нет у нее ни подруг, ни знакомых, гостей терпеть не может…
Теперь я вспомнила. Четырехкомнатные апартаменты в довоенной вилле, толстенные стены, полная звукоизоляция, соседи только с одной стороны, с другой - сад. Кто же живет рядом? Духовой оркестр?
- Только дочки ей нужны, - продолжала Лялька. - Да, на Миську тоже жалуется, живет близко, а никогда к матери не заглянет. Так оно и есть. Миська всегда умела отделаться от нее. Талант! Но и с меня уже достаточно. Раз, знаешь… Она покоя мне не давала - приезжай немедленно! А у меня как раз аврал, пришлось всю ночь просидеть на работе, с трудом отпросилась на один день, полетела в Варшаву. А теперь слушай, зачем я ей понадобилась. Она принимает лекарство от давления, таблеток осталось всего на три дня, а сама пойти в аптеку не могла - насморк. Вот я и летела из Парижа, чтобы в аптеку сбегать! Холера! Нет уж, больше я ей не поддамся. Ну я взбунтовалась и перестала ездить на родину. Не совсем, конечно, на два дня в году все-таки выбираюсь. И эти два дня провожу безвылазно на улице Акации. Марсель с Каськой обычно едут со мной, чтобы морально поддержать, но я позволяю им заниматься в Варшаве тем, чем хотят. Сама свой крест несу.
Марсианину удалось наконец поставить свою "хонду" на тротуар, он снял с себя часть космического облачения и оказался молоденькой стройной блондиночкой. "Хонду" немедленно и с большим энтузиазмом пометил очаровательный сеттер, которого на поводке держала девушка. Если бы это была не хозяйка, а хозяин, бедного песика наверняка бы лишили возможности удовлетворить естественную потребность.
- Ну настолько-то подлой ты можешь быть, - милостиво разрешила я. - Такой вид подлости даже одобряю. Если я правильно понимаю, у мамули имеются средства на житье?
Лялька пожала плечами:
- Нам бы всем хватило половины. От дедушки с бабушкой у нее много осталось.
- А Миська что?
- Отбрыкивается. Пока ее дети были маленькие, я ничего не говорила, но теперь она могла бы хоть изредка… Ну да мамуля с ней запросто справится, у нее пробивная сила чудовищная. Ох, разболталась я что-то, но на душе полегчало. Впрочем, насколько я помню, у тебя в данной области всегда были весьма революционные взгляды. Погоди, сколько уже?..
Официант поставил перед нами бокалы с вином. Лялька нашла в сумке часы.
- О, еще успею. Отсюда на метро меньше десяти минут. Надо было заказать целую бутылку, вместо того чтобы с бокалами возиться. Кажется, именно от тебя я когда-то услышала о людях, которых никто не жалует…
- Ненавижу пиявок, - спокойно сказала я. - Считаю их самым омерзительным видом фауны.
- Фауны? - засомневалась Лялька.
- Ну не флоры же! Вот интересно, к кому они относятся - к земноводным, пресмыкающимся или вообще к моллюскам? Нет, не к моллюскам, это точно. Тогда, может, к червям? Черви ведь разные бывают. Или к насекомым?
- Насекомые летают.
- Смотря по обстоятельствам. Даже бабочки в виде гусениц ползают.
- А разве бабочка - насекомое?
- Холера, не поручусь… Но думаю, насекомое. А вот комар…
- Ты когда-нибудь видела гусеницу комара?
- Нет, а ты?
- Тоже нет.
- Слушай, ведь мы же не назюзюкались, правда? О чем же мы тут треплемся?
- О взглядах на характеры людей, - немного ядовито напомнила я. - И мы не назюзюкались, трезвые как свиньи и сейчас докажем это, разрешив проблему с пиявками. Вот скажи, чего у них наверняка нет?
Лялька так вся и всколыхнулась.
- Ну знаешь, ты таким голосом спросила… прямо как в школе. Наверняка у них нет ног. И скорлупы. Сама сказала - они не моллюски.
- Если говорить о внутренних органах, так у меня сомнения насчет сердца…
- Сердце! Точно, нет у них сердца! Безжалостно высасывают…
- Стоп! Я имела в виду орган как таковой, а не чувства.
Лялька упорствовала:
- Чувства я решительно исключаю. И пожалуй, мозга тоже нет. Хотя сомневаюсь…
- Я сомневаюсь также насчет печени, почек, селезенки и легких, - поддержала я. - Впрочем, насчет легких не уверена, мне и жабры не подходят. Желудок… о, вот! Она вся состоит из огромного рта и потом сразу кишечник, у нее и головы-то нет, один рот и кишечник, на конце которого дырка, через которую удаляется переваренная этим паразитом кровь. Да, правильно. Они кровососущие паразиты, вот кто такие пиявки!
- Так, говоришь, она вся состоит из пищеварительного органа, как змея из хвоста?
- Верно! У них есть пищеварительная система, а больше ничего нет.
- В это поверю, а что касается разных чувств - куда уж им. Наверняка нет у них моральной твердости… да и не только моральной…
Я во все глаза уставилась на Ляльку.
- Да ты не только не пьяная, но и очень умная! Твердости в них ни на грош. Потому что они беспозвоночные! И сдается мне, они каким-то боком относятся к плоским червям… Так?
Лялька охотно согласилась и предложила:
- Давай вернемся к началу. Сама удивляюсь, что я его так хорошо запомнила. Итак, пиявки тебе кажутся омерзительными…
- Ну да. И в эстетическом плане, и по части общения. Они паразиты. Не могут существовать без того, чтобы не сосать у кого-нибудь кровь.
- Ты вроде бы собиралась поговорить о людях, - напомнила Лялька.
- Вот и приступаю. К черту пиявки. Хотя из всех паразитов они самые мерзкие с виду, я собиралась обсудить других паразитов. Ведь некоторые очень даже привлекательны внешне. Взять хотя бы омелу. Или лианы. Но я не стала затрагивать омелу, ее паразитизм не всякий поймет, а вот пиявки всем понятны. А омелу редко кому…
- Допустим, я из редких…