- Да… - вздохнула грустно Марина. – Вы прямо в самую точку попали – из–за этого и сбежал… Ну ничего! Как сбежал, так и вернется. Вот скажите – что, что я такого обидного ему сделала? Я же как лучше для него хотела… Сидит, понимаете, все время дома, в обнимку с ноутбуком своим, и молчит, молчит… Я ж просто расшевелить его хотела…Обидно даже…
Марина вдруг всхлипнула отчаянно и в один миг зарыдала, старательно направляя при этом пальчиками с прекрасным маникюром бегущие обильные слезы в нужном направлении : из уголков глаз через крылья носа к уголкам губ. Быстренько таким образом поплакав, она достала из сумки красивую пудреницу и, убедившись, что плакала правильно, что красиво подведенно–накрашенные глаза остались в целости и сохранности, вздохнула глубоко, последний раз всхлипнула и продолжила доверительно:
- Вы знаете, Ольга Андреевна, в этом вся и проблема – мне же тоже жить совершенно негде… То есть я сейчас, конечно, в Сашиной квартире живу… А если он не вернется? Мне что, съезжать надо, значит?
- Ну почему – съезжать? Раз он вас не выгоняет, так и живите себе, - пожала плечами Ольга Андреевна.
- Ой, да вы его не знаете просто! Он же такой до крайности культурно–вежливый, что иногда просто раздражает даже! Это как раз на него и похоже – сам из своего жилья уйдет, комнатуху снимать будет, а только чтоб я его в покое оставила – съехала чтоб, значит, побыстрее, совестью совсем измучившись…
- Да. Действительно, странный… - пожала плечами Ольга Андреевна.
- Так и я о чем! – воодушевилась ее пониманием ситуации Марина. - Так вы мне поможете, значит?
- Я? – снова удивилась Ольга Андреевна. – Помогу? А чем же, Мариночка?
- А вы откажите ему в квартире, и все! Делов–то! - встрепенулась вперед всем телом Марина. – Ему ж на первых днях некуда будет пойти, вот он и вернется! А там уж я соображу, как дальше быть… Ой, да если б знать–то, господи… И чего я на него наехала, скажите? Сидел бы, обнимался на здоровье с ноутбуком своим… И деньги он какие–никакие все же зарабатывал…
- Нет, Мариночка, прогонять я его не буду, знаете ли, - не удержавшись и все–таки рассмеявшись этой ее крайней непосредственности, проговорила Ольга Андреевна. – Да и вообще, я нынче тут ничем не командую. Нынче тут всем Васенька заправляет…
- А где он, ваш Васенька? Он дома?
- Васенька - это Василиса, внучка моя. И в настоящий момент она находится на работе.
- Так скоро уже придет, наверное? Хорошо бы, чтоб пораньше Саши, я б с ней договорилась…
- Нет, Марина. Она придет только ночью, часа в три. А вот Саша ваш действительно скоро придет. Он обещал как раз к пяти…
- Да? Ну, тогда я пойду, пожалуй. Так где работает ваша внучка? Это далеко отсюда?
- Нет, недалеко. Как со двора выйдете, кафе увидите, прямо напротив арки. Вот там она судомойкой и трудится.
- Судомойкой, значит… - жалостливо–презрительно протянула Марина, вставая со стула. - Ну что ж, я думаю, мы с ней быстро договоримся…
Одевшись по–солдатски будто за сорок пять секунд, она выскочила за дверь и не увидела уже, как грустно усмехнулась ей вслед Ольга Андреевна, прошептав при этом:
- Да уж, Сашенька… Это ты попал так попал…
Марина действительно, как сразу догадался пронырливый Петька, была одной из самых ярких представительниц этого монстра – сетевого маркетинга, и даже была его звездой, можно сказать. Прибыв в эту многочисленную армию десять лет назад простым новобранцем, она прошла через все ее ступени–отличия, через все ранги о званиях. И хотя до самой верхушечки добраться ей, конечно же, так и не удалось, поскольку места в той верхушечке давно уже и прочно были заняты людьми исключительного ума и очень циничной прозорливости, свое законное место в этой пирамидке–структуре она заняла довольно–таки прочно. Была она по природе своей не умна и не глупа, была она просто–напосто хитра, и не было в этом ничего плохого или ужасного. Наверное, так же и у многих женщин в том месте, где по всем законам логики должно присутствовать серое вещество, находится эта самая просто–хитрость. И она тоже, наверное, является каким–нибудь биологическим "веществом", только не серым, а розовым, например. Или, вполне допустимо, имеет цвет красивой морской волны… И еще – Марина была красива. Красота ее не была испорчена ничем - ни черными разводами под глазами от ночных бдений над интересными книгами, ни пронзительной искрой интеллекта, делающей иногда выражение глаз лихорадочно–болезненным, ни мимическими ранними морщинками вокруг глаз – результатами долгих эмоционально–принципиальных споров в кругу единомышленников. Личико ее было беленьким и чистым, и наивно–приветливым, как у ребенка. Хорошее такое личико…
А дело свое Марина знала хорошо. И клиента своего определяла с ходу, можно сказать, интуитивно. Редко, редко кому удавалось от Марины уйти. Она даже собственную градацию потенциальных своих клиентов разработала, в которой всего–то и было три людских основных категории. Первая – это те, кто с удовольствием ведется на покупку товара, и не важно, какого, потому что умеючи абсолютно все можно реализовать. Вторая – зануды жуткие, вступающие в долгие споры и выматывающие последние силы, но в конце концов все–таки под напором сдающиеся, - это уж дело принципа, простите…И третья, самая Маринина любимая категория, - это те, кто сразу уступает для того только, чтоб от них наконец–таки отстали побыстрее. Так вот и с Сашей получилось. Ему оказалось проще впустить ее в свою жизнь, чем объяснять, что он этого вовсе даже не особо и желает…
Хотя и случались, бывало, в ее подвижнической сетевой деятельности всяческие нехорошие казусы. Однажды она вообще в судебное заседание ворвалась, например…
А что – шла по улице и зашла в обычные такие двери, куда и кроме нее полно народу всякого заходило. Что ей теперь , подряд все вывески читать, что ль? Прошла мимо вахты спокойно, там никого и не было в этот момент, и вошла в первую попавшуюся обшарпанную дверь, и даже обрадовалась поначалу, что за дверью этой народу много так собралось. И возопила с порога раз и навсегда заученные слова о чудесном своем товаре, который именно сегодня и подешевел в сто раз по поводу особенной акции в честь юбилея фирмы–производителя…. А потом поняла вдруг, что здесь что–то все–таки не так. Странные какие–то люди в этой комнате собрались, и улыбаются все так неловко, и взгляд переводят испуганно–насмешливый с нее на мужика в черном балахоне да смешной такой шапочке… Мужик этот сначала уставился на нее обалдело, а потом как взревет – вон, мол, отсюда… Тут и охранники в дверь ворвались, то бишь судебные приставы по их, по судебному, и выкинули ее, перепуганную, вместе с товаром на улицу, да еще и ржали при этом, как ненормальные. С тех пор она на вывески стала поглядывать мельком, конечно…
Или вот еще случай был. Обходила она как–то с товаром своим обычный жилой дом, звонила во все двери подряд, только не открывал ей никто. А если и открывал, то сразу дверь с первых ее слов и захлопывал. И вдруг повезло – открылась одна из дверей прямо настежь, она не успела еще и рта раскрыть, как женщина, ей открывшая, рукой в глубь квартиры показала и говорит – заходите, прошу вас… Она и зашла . Разделась быстренько в прихожей и прошла туда, куда ей показали, и улыбку свою бодренько–оптимистическую уже заранее приготовила. И чуть в обморок не упала : сидят в той комнате за накрытым столом люди, все, как один, в черной одежде, молчат, еду вкусную кушают… Поминки, значит, проводят. Только–только с кладбища приехали. Как это еще бог ее от того сберег, что не начала она по привычке, с ходу товар свой расхваливать… Пришлось ей тогда тоже скорбное лицо срочно состроить да за тот стол сесть, и пить, и есть пришлось за упокой души человека, совсем ей не известного…
Так что его величество сетевой маркетинг в ней, в Марине, не ошибся. Да и сколько таких вот еще марин было им завербовано, прошло через жесткие его щупальца–обманки при прямом содействии наступившей в стране крайней безработицы – не счесть. Да и спасибо ему за это, наверное. Потому что, принимая самые разнообразные обличья, образуя мелкие и большие секты и секточки, его величество сетевой маркетинг дал оказавшимся в стороне от спринтерской дорожки к благополучию женщинам хоть какой–то заработок, дал хоть какую–то иллюзию свой нужности обществу, и в то же время строго воспитал в своих рядах таких вот, как Марина, верных и преданных себе адептов, переполненных фанатизмом и гордостью за свое дело. Нет, не привыкла Марина уступать, не в ее это было правилах. Не учил ее этому сетевой маркетинг . Наоборот учил. Она и Сашу своего никому не уступит – еще чего не хватало…
Зайдя в большое кафе, она огляделась по сторонам, соображая, где ж тут у них может быть кухня. Где кухня, там и моечная должна быть… Безошибочно сориентировавшись, она направилась к увитому искусственной зеленью проходу, ведущему вглубь помещения, и через три минуты уже свойски тронула за плечо стоящую к ней спиной высокую девушку, старательно промывающую в сильных струях воды гору грязных тарелок.
- Ты Василиса, да?
- Да… - оторопело обернулась к ней Василиса. – А что?
- Поговорить надо…
- А вы кто? Вас соседи прислали? С бабушкой что–то? С Петькой? Ну? Да говорите же!
Она склонилась над ней, с высоты своего роста заглянула нетерпеливо и тревожно в лицо. С больших ее зеленых резиновых перчаток потоком текла на пол вода, темная длинная челка выбилась из–под косынки на лоб, монгольские узкие глаза смотрели испуганно и жестко.
- Да успокойтесь, Василиса, все в порядке с вашими родственниками, - отодвинулась от нее удивленно Марина. - Мне просто поговорить с вами надо.
- А вы кто?