– Шестнадцать, и даже несмотря на это. – Джессика не на шутку разозлилась. Почему он защищает мать? Какое ему вообще до этого дело? Он не смеет судить. Пусть он предлагает ей перспективную работу, но такое она не намерена терпеть. – Мне не нравится ваш тон, мистер Айронс, – храбро добавила Джессика, хотя внутри вся сжалась в ожидании ответного удара, которого так и не последовало.
После долгого молчания он сказал:
– Все так говорят.
Ее выручил официант, принесший первое блюдо, – никому в жизни она так не радовалась. Она заказывала салат, Кольт – суфле из грибов с ветчиной. Ужасный момент миновал, оба занялись едой.
К тому времени как принесли мясо в сметанном соусе, Кольт превратился в превосходного собеседника с обворожительными манерами. Хотя Джессику не обманула эта метаморфоза, все же застольную беседу стало поддерживать легче.
Хоть бы он не был таким привлекательным, мечтала она, подцепив вилкой морковку в лимонном соусе. Божественно вкусно! Привлекательный – это еще слабо сказано. Из-под ресниц она украдкой посматривала на него. Гипнотизирующий, безжалостный, опустошающий, пугающий… С ним нелегко иметь дело.
И тут же в голову пришла мысль: с Вильямом было легко – и вот к чему это привело. Она отбросила дальнейшие раздумья и энергично принялась за оставшийся кусочек мяса.
Когда принесли шоколадное мороженое, покрытое карамелью, есть уже не хотелось, но Джессика была не в силах отказаться от заманчивого десерта.
– Все было великолепно, спасибо, Кольт, – вздохнула она, отправив в рот последнюю ложечку лакомства.
– На здоровье, – ответил он с легкой усмешкой. – Приятно смотреть, как женщина наслаждается едой. Освежающий контраст.
Контраст чему? Или кому? А, Джессика, это тебя не касается. Ей совершенно не нужен тот легкий флирт, о котором говорила Кэрол, даже если Кольт не прочь поразвле-каться с ней некоторое время, в чем она сомневается. Он отыскал ее ради шотландского проекта, вот и все, остальное – только плод слишком богатого воображения. Кольту Ай-ронсу нравятся такие женщины, как его машина, – быстрые, эффектные, без проблем.
– И что вы об этом думаете?
Она испугалась было, что он прочел ее мысли, но с облегчением сообразила, что речь идет о проекте.
– По-моему, все отлично, и мы в состоянии справиться со своей частью работы. Когда вы хотели бы начать?
– Вчера. Не знаю, над чем вы еще работаете, но, если возьметесь за это, все остальное придется отодвинуть на второй план.
Еще бы, конечно, ядовито подумала Джессика, но на лице ее появилась лишь улыбка.
– Нет проблем. Я проделаю основную начальную работу, поскольку знаю языки, а Рассел пока закончит то, чем мы сейчас занимаемся.
Когда подошел официант, Кольт предложил:
– Кофе с ликером? Клод делает его лучше всех в Лондоне.
– Просто черный, пожалуйста. И так всего слишком много. – За коктейлем уже был бокал красного вина к мясу, и, хотя она не опьянела, рядом с Кольтом Айронсом следовало держаться настороже.
– Два черных кофе, пожалуйста, – приветливо сказал Кольт официанту, и ее не первый раз за вечер поразило, как уважительно он относится к обслуживающему персоналу. Ей попадались другие мужчины, не столь богатые и могущественные, но которые тем не менее третировали официантов, словно те не больше чем пыль под ногами.
Странный человек. Он положительно выбивает ее из колеи. Лучше бы он был грубиян и скряга, тогда она могла бы по крайней мере презирать его… Нет, это ужасно! Что с ней сегодня такое творится?
– Вы знаете, что Гарри и Кэрол встречаются? – (Она уже стала привыкать к его неожиданным сюжетным поворотам.)
– Да. – И ее голос прозвучал встревоженно. Она говорила с кузиной по телефону после той вечеринки в Брингейле, и ее обеспокоило развитие столь стремительных отношений Кэрол с младшим сыном лорда Брингейла. Роберт Стантон причинил ей уже достаточно горя. А ведь она такая мягкая, отзывчивая, она совсем не умеет защищаться от ударов судьбы.
– Не надо так дрожать за кузину, – сказал Кольт с холодной насмешкой, и она вспыхнула от злости, но, тут же поняв, что он не знает причину ее тревоги, натянуто произнесла:
– Я буду рада за Кэрол, если у Гарри серьезные намерения. Иначе ей будет очень тяжело. У нее уже была долгая связь, которая плохо кончилась. Я не хочу, чтобы это повторилось.
– Значит, Кэрол воспрянула духом. – Он подождал, когда отойдет официант, принесший кофе, и сказал: – Я рад, что хоть кто-то в вашей семье нашел в себе мужество следовать зову сердца.
– То есть? – холодно осведомилась она.
– То есть я вижу, что вы не вняли моему совету.
– Посмотрите в словарь, и вы узнаете, что совет – это высказанное мнение. Я с уважением отношусь к тому факту, что у вас есть свое мнение о разных вещах, в том числе и о моей личной жизни…
– Или ее потере, – бесстрастно вставил он.
– Или ее потере. Но дело в том, что у меня тоже есть свое мнение, и в этом случае мое суждение имеет более веские основания, чем ваше.
– Чепуха. – Это было сказано беззлобно и потому еще больше раздражало. – У вас синдром страуса – засунуть голову в песок. – Холодными серыми глазами Кольт следил, как в ней нарастает злость. – Рано или поздно вам придется посмотреть на мир, а при вашей внешности это случится скорее рано, чем…
– Ну, знаете!
Он не обратил внимания.
– Меня невозможно оскорбить, так что ваш негодующий взгляд не достигает цели. Разве вы не понимаете, что, прячась, никогда не избавитесь от Вильяма? Я знаю, поверьте мне. Развлекайтесь, забудьте прошлое, думайте о настоящем.
– Я не хочу развлекаться, – проскрежетала она сквозь зубы. – Я хочу…
– … зачахнуть от неразделенной любви. Это вы уже делали шесть месяцев – вполне достаточно. Он не заслуживает и шести дней ваших слез, Джессика. Это хоть вы понимаете? – Склонив голову набок, он безжалостно разглядывал ее прищуренными глазами. – Вы умная женщина, неужели вам не понятна вся бессмысленность такого поведения?
– Вы… вы ужасный человек. – Нет, она не заплачет, ни за что не заплачет, твердила про себя Джессика, чувствуя, как горят щеки.
– Нет, просто практичный.
Если бы она взглянула на него, то увидела бы, как на мгновение сочувствие смягчило жесткие черты его лица, но она не отрывала глаз от своих сцепленных рук.
– Полагаю, ваша практичность распространяется и на поступок Джо? – Она подняла глаза на его бесстрастное лицо. – По-вашему, надо было отдать ей кольцо и сказать: "Спасибо, что увела у меня жениха, что спала с ним за моей спиной, хочешь, я буду крестной матерью вашему ребенку?.. Как я поживаю?.. О, прекрасно, Джо: я развлекаюсь…"
– Сестра поступила отвратительно, и если вы никогда ее не простите, она того заслуживает. – Глухой голос проникал в самое нутро, и что-то подсказывало Джессике, что он говорит не только о Вильяме и Джо… Здесь было и нечто другое… – Но речь не об этом. Я не говорю, что вы должны их прощать, Джессика. Ваши чувства помогут вам встать на ноги. – (Это точно, он говорит о себе, ошеломленно подумала она.) – Познайте себя – свои слабости, свою силу, свои промахи, и вы станете грозным противником.
– А что, если я не хочу быть грозным противником? – прошептала она. – И мне кажется, что самопознание, о котором вы говорите, – опасная вещь.
– Почему? – Он подался к ней, сверкая глазами.
– Я как-то читала, не помню где… что если полностью узнаешь себя, то не останется места сомнениям, колебаниям…
– И чем это плохо?
– Это лишает нас человечности. – Мгновение казалось, что слова поразили его, но тут же серые глаза стали холодны как лед.
– Я человек, Джессика. – Он перегнулся через стол, взял ее за руку, и она не смогла скрыть дрожь. – Я прежде всего человек. – Ласкающий, глубокий голос, которого она прежде не слышала, прожигал ее насквозь. – А человеку нужен другой человек, чтобы касаться его, ощущать, делиться своими сокровенными мыслями и чувствами, вы согласны? – Слова сами по себе ничего не значили, но глаза впивались в ее рот, обегали контуры губ, и ей пришлось приложить пальцы к губам, чтобы охладить их жар.
– Я не знаю… – Что за безумие? Не станет же он заниматься любовью посреди ресторана? В одном она не сомневалась: Вильям никогда не вызывал у нее такого шквала эмоций.
– Не знаете? – Вихрь горько-сладких чувств стал неуправляем, весь мир сосредоточился на этом красивом лице напротив. – Тогда давайте я покажу вам, милая девушка; позвольте показать вам, что вы должны повелевать, что это и есть ваше право, право красивой женщины, рожденной для обожания.
– Что… что вы говорите? – чуть слышно произнесла она, каждая черточка ее лица выражала замешательство.
– Я хочу вас, Джессика, – ласково сказал Кольт, – я ужасно хочу вас, больше, чем кого-либо за долгое, долгое время.
– Вы хотели не это сказать…
– Я хотел сказать именно это! Я тот, кто вам сейчас нужен. Я знаю наверняка. Нам будет хорошо вместе. Вам так же мешают жизненные проблемы, как и мне; вам надо расслабиться, зная, что не будет никаких уз, никаких обязательств. Кэрол говорила Гарри, что вы решили отдаться карьере, завоевать себе репутацию, кредит доверия. Вот и прекрасно! Мне это по душе. Я вам помогу, Джессика.
Она наконец поняла – словно холодной водой окатило ее с головы до ног. Он предлагает ей физическую близость, сплетение тел – и все. Может быть, также некое подобие дружбы, обещание, что подмажет колеса в карьерном продвижении, а когда устанет от ее тела, будет кем-то вроде наставника? Но он делает совершенно хладнокровное предложение. Он ее хочет, и он ее покупает. Все очень просто.