- Значит, тебе все–таки помогают?
- Я не одинока, Скотт, - твердо сказала Алекс. - У меня есть друзья.
- Ни черта у тебя нет, - огрызнулся Скотт, ни на минуту ей не поверив.
- Вот хоть моя соседка, Бренда, - крикнула Алекс ему в спину, но он не ответил.
Через несколько минут он принес поднос с двумя чашечками кофе и поставил на низенький кофейный столик.
- Я привыкла без сахара.
- В детстве ты была сладкоежкой.
Стоп–кадр: Алекс в школьной форме весело грызет шоколадку, которую он ей купил. И в школьном платьице она всегда была немыслимо сексуальной. Ни одна из его подружек не выдерживала сравнения.
Губы Алекс тронула нежнейшая улыбка.
- Я до сих пор помню все те шоколадки, что ты мне приносил в школу. Мы там просто с ума сходили по сладкому.
Как легко она уловила ход его мыслей! На щеке у Скотта задергался мускул.
- Винни просила навестить тебя. Узнать, как ты поправляешься.
- Неужели ты ради этого приехал в такую даль? - изумилась Алекс.
- Ни в коем случае. Сегодня вечером я должен быть на обеде у премьер–министра. Нужно будет произнести речь.
- Зачем ты согласился? Неужели премьер тебе нравится? - в шутку спросила Алекс.
- Не обязательно, чтобы он мне нравился.
- Я уверена, твою речь очень хорошо примут. Даже если отвлечься от содержания, у тебя такой голос, что тебя всегда слушают. Полезное качество.
- В данном случае я сильно на это надеюсь, - сухо ответил Скотт. - Я хочу сказать несколько слов о положении человека, работающего на земле.
Скотт протянул ей чашку с кофе, а сам уселся на диван по другую сторону стола.
Алекс поняла намек. Он старается отодвинуться от нее как можно дальше.
- Винни все еще надеется, что ты приедешь к ней, - хмуро сказал Скотт. - Почему–то твой последний звонок ее расстроил.
- Ее доброта растрогала меня до слез, - неохотно сказала Алекс.
Скотт откинулся на спинку дивана так внезапно, что Алекс даже вздрогнула.
- У тебя круги под глазами и руки трясутся.
Алекс быстро спрятала руки в складках платья.
- Знаешь, Скотт, ты умеешь напугать человека.
- Чушь, - проскрежетал он. - Просто ты больше не можешь обвести меня вокруг пальчика.
- Я об этом и не думала, - запротестовал Алекс. - Просто мне сейчас нелегко.
- Понимаю. Наверняка тебе даже чертовски трудно одной. И не надо пудрить мне мозги на счет друзей. Слава Богу, есть хоть соседка, но все твои друзья сейчас на гастролях и не могут тебе помочь, а помощь тебе очень и очень нужна.
Алекс ничего не могла ответить на эту обвинительную речь. Он был совершенно прав.
- Через месяц все будет в порядке, - сказала она, наконец.
- А может, пройдут и все восемь недель. Ты сама говорила.
Она серьезно смотрела на него, ей было и приятно, и грустно.
- На мне быстро заживает, Скотт. Всю жизнь так было. Помнишь, когда я…
- Алекс, я не коплю воспоминания, - оборвал он ее.
Она засмеялась, хотя и выдала себя.
- А я без конца перебираю свои.
- Надеюсь, меня они не касаются.
- Как ты ожесточился, Скотт, - тихо сказала она.
- К тебе - да. - Он тяжело вздохнул.
- Ты поэтому сел с другой стороны стола?
- Ага, на всякий случай, Алекс, - усмехнулся он. - Я - простой смертный, а ты - колдунья.
Помолчали.
- Пей кофе, а то остынет, - напомнил он.
- Да мне вовсе не хотелось кофе, - призналась она. - Я просто тянула время. - Она попыталась наклониться вперед, но столик стоял слишком далеко.
- Давай помогу.
Скотт поднялся гибким движением большой кошки. От него буквально захватывало дух. Ей потребовались героические усилия, чтобы скрыть свою реакцию. И все–таки она отодвинулась в самый дальний угол дивана. Когда Скотт приблизился, у нее появилось странное ощущение, словно все это когда–то уже было.
- В чем дело, Алекс? - спросил он резко, забрав у нее чашку и со стуком поставив на столик.
- Я… - Она покачала головой, не зная, что ответить. Кажется, сейчас она, наконец, сломается.
- Мне все можно сказать, - уговаривал Скотт, встревоженный неожиданной переменой в ней. - Алекс! Какого дьявола!
Он опустился рядом с ней на диван, обхватил одной рукой за плечи и повернул к себе лицом.
Спасения не было. Она не могла вскочить и убежать.
- А ну, говори, - приказал Скотт. - Тебе плохо? Похоже, ты давно уже нормально не питалась. К тому же одной в квартире небезопасно. Это тебя беспокоит?
Алекс молча помотала головой. Как ему объяснить, что она страдает? И не в последнюю очередь из–за того, что потеряла его. Ей очень хотелось спросить про Валери Фримен, но Скотт уже никогда больше не будет ничем с ней делиться.
- Ладно, не хочешь говорить - не надо. - Самообладание снова ускользало от него, и он ничего не мог с этим поделать. - Тут замешан какой–то мужчина?
Только ты, подумала она, но от этого не легче.
- Тот парень, которого сравнивают с Барышниковым? Ты скучаешь по нему?
Алекс не смогла сдержать смех. Это уже слишком!
- Так в чем же дело?
- Просто у меня депрессия. - В ее голосе прозвучала тоска, как ни пыталась Алекс ее скрыть.
- Может быть, все–таки не стоит тебе жить одной? Ты всегда страдала от гордыни.
- Да неужели? А я–то думала, что это твой грех!
- Ну, конечно!
Скотт иронически засмеялся. Забывшись на минуту, он наклонился и отвел с лица Алекс длинный вьющийся завиток.
- Ты не хочешь, чтобы я приехала, - просто сказала она.
- Ты абсолютно права, Алекс. - Он взял ее за подбородок, и ее губы оказались в каких–нибудь двух дюймах от его.
- Вероятно, это связано с Валери? - нетвердым голосом спросила она, растерявшись от неожиданности.
- Отчасти.
Его голос звучал мрачно, в аквамариновых глазах не было улыбки.
- Ненавижу, когда мной манипулируют. Тебе не удастся снова испортить мне жизнь. Не будет ни бешеной страсти, ни очередного предательства.
- Только Валери.
Лицо Скотта стало жестким,
- Чего ты добиваешься, Алекс?
Лишь сейчас она заметила, что все ее тело потянулось к нему.
- Ничего. Извини, Скотт.
Она хотела отстраниться, но его хватка стала еще крепче.
- Как там говорят? Не надо прятаться от своих демонов, надо их изгонять.
- Но не так! - взмолилась она, испуганная выражением его глаз.
- Это всего лишь поцелуй, Алекс. Почему ты так испугалась?
Алекс почувствовала, что все лицо заливает румянец.
- Потому что ты применяешь силу.
- А, до тебя наконец дошло? - Его необычные глаза засверкали. - Совершенно точно - померимся силами!
Очень медленно и нежно его рука, касавшаяся щеки Алекс, двинулась к плечу, обвела грудь, соблазнительно задевая и так уже напрягшийся сосок, немедленно отозвавшийся на дразнящее прикосновение. Желание - неумолимая сила, думал Скотт, ему невозможно противиться. Оно заставляет забыть обо всем на свете, кроме одного.
За какое–то мгновение, в которое уместился всего один удар сердца, Алекс поняла по выражению его глаз: то, что он сейчас делает, - своего рода месть. Она понимала это, но боль физического желания уже овладела ею, затмевая все мысли. Алекс пыталась напомнить себе, что он уже не ее Скотт, и все–таки таяла от наслаждения.
- Утонем вместе, Алекс, - сказал он довольно грубо. - Помнишь пруд забвения?
Его губы приближались так медленно, так мучительно медленно. Он ясно давал ей понять, что сейчас он - главный. И это доставляло ему удовольствие. Алекс безнадежно выдавала себя. Как давно все было! Уже целую вечность она не знала этого неописуемого ощущения сексуальной энергии мужчины. А точнее - Скотта. После Скотта она ни с кем не могла сблизиться. Он был особенный.
Ее губы раскрылись, подобно цветку, при первом же прикосновении его губ; ее язык устремился навстречу. Прежняя магия властно предъявила свои права, возрождая желание - пламенное, жгучее, первобытное. Медлительность его ласк только усиливала возбуждение, хотя Алекс не настолько забылась, чтобы не сознавать, что к ее блаженству примешивается изрядная доля страдания. Так или иначе, вся ее жизнь по–прежнему вращается вокруг него.
Чего он добивается? Хочет ее проучить?
Это у него слишком хорошо получается.
Как он может быть таким чудовищем? - думала она в отчаянии, собирая остатки воли, чтобы успокоить свое дрожащее от возбуждения тело.
- Не надо!
В ее горестном возгласе еще звучали отголоски страсти.
- Ты сама это затеяла, Алекс, - протянул он низким, интимным тоном, но безо всякого намека на нежность, которую она так хорошо помнила. Он привлек ее еще ближе к себе, упиваясь запахом ее кожи, томительно изысканной хрупкостью ее незабываемого тела. Алекс, сверкающая бабочка со сломанным крылышком… - Мы с тобой оба не совсем девственники, - поддразнил он.
Какая низость - напоминать об этом! Алекс оцепенела от гнева, который наконец, вывел ее из состояния тупо–блаженной расслабленности.
- Отпусти меня, Скотт.
Алекс изо всей силы толкнула его в грудь. С таким же успехом можно было бы отталкивать кирпичную стену.
- Может, и отпущу - на время, - издевался Скотт, неторопливо убирая руки с ее груди. - Есть, конечно, Валери, но такая, как ты, Алекс, - только одна, этого у тебя не отнимешь.
Дрожащей рукой она отбросила назад блестящие пряди волос.
- И для чего ты сообщил мне эту ценную информацию? Я думала, ты уже забыл обиду.