Кольцо Фрейи - Елизавета Дворецкая

Дания, 10 век. Однажды на пустоши возле священного камня Фрейи Харальд, сын конунга Горма, повстречал ведьму, которая у него на глазах превращалась из старухи в рыжеволосую девушку, а из девушки – опять в старуху. Изловив ведьму, он выяснил, что видел все-таки двух разных женщин: мать и дочь конунга Олава, их врага, которого Кнут, старший брат Харальда, недавно разбил в сражении. Вскоре молодая Гунхильда становится невестой Кнута, с чем Харальд никак не желает смириться: ему мерещится в ней то ведьма, то богиня, и ее присутствие не дает ему покоя. С ее появлением в доме Горма и правда завелось колдовство, которое еще наложит отпечаток на судьбу будущего объединителя и крестителя Дании. Но пока он, разрываясь между собственной женой и невестой брата, никак не может позволить Гунхильде выйти замуж за кого-нибудь другого.

Содержание:

• Пролог - Южный Йотланд, около 950 года 1

• Глава 1 2

• Глава 2 6

• Глава 3 11

• Глава 4 17

• Глава 5 21

• Глава 6 25

• Глава 7 30

• Глава 8 34

• Глава 9 40

• Глава 10 44

• Глава 11 50

• Глава 12 57

• Глава 13 61

• Глава 14 66

• Глава 15 69

• Глава 16 73

• Глава 17 77

• Глава 18 81

Кольцо Фрейи
Елизавета Дворецкая

Пролог
Южный Йотланд, около 950 года

Влажный снег с неба, чавкающая жижа под ногами и копытами – не совсем то, чего хочется на йоль. Плащи и обувь давно промокли, из-под капюшонов и шапок торчали такие же мокрые бороды. Помятые лица были угрюмы, и хмурился даже сам конунг Олав по прозвищу Говорун, на белом жеребце возглавлявший дружину. Она растянулась позади него на целый перестрел: сперва конный отряд, за ним обоз, потом пешие воины. За время зимнего объезда своих владений конунг успел собрать изрядно даров с подвластных ему земель Южного Йотланда, но сейчас хирдманы скорее склонны были проклинать эту удачу, поскольку им то и дело приходилось вытаскивать застрявшие в грязи повозки. К тому же почти у всех трещали головы: каждое пребывание в усадьбах, да еще под праздник, не обходилось без пира.

Но в этот раз конунг Олав хмурился не только от головной боли, но и от мрачных воспоминаний. Три дня назад они пировали в усадьбе Ингвара Безумного, жившего на самой границе владений Олава и его давних соперников, северных Кнютлингов. Оказалось, что также Ингвар пригласил Кнута, старшего сына конунга Горма из Еллинге. Кнут тоже совершал зимнюю поездку по стране и тоже как раз приблизился к границе.

Прямой вражды между родами в это время не было, Олав и Кнут могли бы мирно отпраздновать йоль и разойтись. Но во время пира, когда все уже были пьяны, люди Олава и люди Кнута затеяли возню, кто-то кого-то хотел облить пивом, а попал на Олава. Олав вдруг решил, что это сделано нарочно с целью опорочить его честь. Как говорится, пьяный не знает, что делает, поэтому не стоило спрашивать, зачем, о боги, он схватил со стола деревянный ковш с соколом на ручке и метнул в голову Кнуту сыну Горма.

Ковш треснул, и началась общая драка. Слава асам, мечи были под замком, и в ход пошли кулаки, посуда, разная домашняя утварь. Прибежал сам хозяин, Ингвар Безумный, размахивая скамьей и крича: "Всех убью за конунга!" Скамью у него отобрали, попутно пристукнув и его тоже. В драку не ввязались только Оттар Синий и Бьёрн Высокий, единственные люди из вика Хейдабьор, бывшие с Олавом в той злосчастной поездке. Привыкшие к тому, что с их конунгом вечно что-нибудь случается, они в это время пили пиво и обменивались соображениями:

– Ну, что, Бьёрн хёвдинг, поучаствуем, или еще по ковшичку?

– Конечно, еще по ковшичку, какой разговор!

Видя, что в воздухе замелькала скамейка, они решили наконец вмешаться. Наиболее рьяных драчунов растащили; могучий Бьёрн взял орущего и брызжущего слюной Олава за ворот и за пояс и выкинул на улицу остыть, а Кнута с той же целью заперли в кладовке. От вооруженной потасовки людей удалось удержать, через какое-то время все вновь собрались в гриде, кое-как приведенном в порядок, пострадавшие приложили по куску сырого мяса к своим синякам, и веселье продолжилось. Наутро все люди Олава покинули усадьбу живыми, хоть и изрядно помятыми. Неприятный осадок усугублялся мрачными предчувствиями.

– Кнут не такой человек, чтобы прощать обиды, – ворчали хирдманы между собой, поглядывая на своего вождя, гордо сидящего в седле.

Подверженный перепадам настроения, сегодня Олав был так же угрюм, как недавно весел, но старался этого не показать, поскольку считал, что обязан поддерживать бодрость дружины личным примером.

– А его отец Горм и подавно. Он давно ищет повод для новой войны, а мы ему подали на золотом блюде.

– В деревянном ковше.

– На это он еще сильнее обидится! Конунги – они такие, им только на золоте все подавай!

Ноги, копыта и колеса упорно продолжали месить дорожную грязь. По правую сторону от дороги тянулись раскисшие поля и пастбища, разгороженные низкими каменными стенами, по левую – густой кустарник. На изгибе дороги, там, где начиналась кленовая рощица, строй внезапно остановился: целая стая ворон вдруг с шумом снялась с голых ветвей и описала круг над деревьями, оглашая окрестности громким карканьем.

– Соти, глянь, что там. – Олав вскинул руку, останавливая движение.

Один из хирдманов толкнул пятками бока низкорослой кудлатой лошаденки, одновременно снимая с луки седла щит. Его спина в грубом сером плаще покачивалась в такт конским шагам, постепенно приближаясь к опушке. Прочие следили за ним, и у всех на глазах Соти вдруг резко опрокинулся назад. Из его глазницы торчало оперенное древко стрелы. Тут же охнул ехавший слева от конунга Оттар Синий: другая стрела вонзилась ему в плечо. Люди и лошади заметались под железным дождем, а из-за стволов летели и летели стрелы, вонзаясь в крупы лошадей, находя дорогу к человеческой плоти, вселяя ужас своим жутким, шипящим свистом.

– Засада! – орал конунг Олав, крутясь на своем жеребце посреди всеобщей неразберихи. – Все ко мне! Спешиться! Щиты вперед!

Кричали люди, поспешно соскакивая с коней и повозок, оскальзываясь и сталкиваясь на бегу. Испуганно ржали лошади. И уже не меньше дюжины тел распласталось на земле. Но первые мгновения паники быстро прошли: сказывалась многолетняя привычка к опасности. Воины, спешившись, быстро сбили стену щитов, ощерившись сталью в сторону неизвестного врага. Сам конунг, покинув седло, в котором он был чересчур удобной мишенью, возглавил своих людей, готовясь отразить нападение врагов, засевших в роще. Как вдруг со стороны хвоста отряда раздался яростный рев, и следом за ним – грохот и звон стали. Лица бойцов мгновенно побледнели: они попали в ловушку, которая только что захлопнулась. А из кустарника, который лишь с виду казался непроходимым, выкатывалась толпа воинов в шлемах, с разноцветными круглыми щитами…

Хитроумный замысел засады принадлежал мудрому Регнеру ярлу – воспитателю Кнута, а подходящее место показал один из окрестных жителей, давно таивший обиду на Олава. Олав из Южного Йотланда был такой человек, что внушал самые лучшие ожидания тем, кто видел его в первый раз, и приводил в отчаяние тех, кто знал его достаточно хорошо – и этих вторых с течением времени, что естественно, становилось больше. Там, где перед старой кленовой рощей дорога делала изгиб, имелся неглубокий, но широкий лог, скрытый со стороны дороги кустарником, в котором можно было спрятать целый отряд. В одном месте кустарник вырубили, проделав широкий проход, и снова закрыли просеку вязанками веток. В любое мгновение их было легко расшвырять, открыв свободный проход. В летнюю пору подобная хитрость могла и не удастся: выдала бы пожухшая листва, но зимой голые ветви кустов, росших на обочине, трудно было отличить от срубленных накануне. За усадьбой, где расположился на ночлег Олав после отъезда от Ингвара, как и за дорогой, следили, поэтому Кнут загодя узнал о приближении своего врага. Основную часть своих людей он скрыл в логу, а лучники залегли в кленовой роще, получив приказ стрелять, как только головная часть дружины окажется досягаема для стрел. Им предписывалось внести сумятицу в ряды людей Олава и отвлечь внимание, что одновременно послужило бы знаком для воинов Кнута. Именно лучники, поднявшиеся с земли, чтобы стрелять, спугнули стаю ворон, которая заставила Олава остановиться.

Удар засадного отряда был стремителен и страшен. Лавина рычащей пехоты ворвалась на дорогу, захлестнув немногочисленное тыловое охранение. К чести воинов Олава, никто из них не попытался бежать, но и дать достойный отпор не удалось. Кого– то сшибли с седла, кто-то спрыгнул на землю, чтобы тут же упасть с разрубленным черепом. Немного сбить напор сумели не столько воины, сколько их перепуганные кони, метавшиеся без седоков. Люди Кнютлингов бежали вдоль ряда повозок, рубя всех, кто попадался на пути. Лишь некоторым удалось нырнуть под телегу или кинуться в придорожную канаву. Остальных рубили в куски.